ТОП сериал 1978 (СИ) - Арх Максим. Страница 7
Но это маму не устроило.
— А ну, честно говори! Прекрати врать! Было?!
— Нет!
— Если бы не было, то она бы и не плакала вовсе! Значит было!
— Да не было ничего! Так, поцеловались разок-другой, вот и всё! — неожиданно даже для себя ляпнул я и тут же пожалел об этом.
— Ах, поцеловались!? Ах, разок-другой?! — взорвалась мамуля. — И она тоже забеременела?
— Да нет! Что ты…
— Не «штокай» мне! Совсем от рук отбился, — заплакала мама и вновь стала причитать: — Отца на тебя нет... Если бы он не погиб...
И вновь пришлось её успокаивать...
Наконец, в сотый раз услышав от меня, что Маша не беременна, во всяком случае, от меня, что всё будет хорошо, и что в Москве разберутся, я таки сумел вселить надежду в завтрашний день.
Она перестала плакать и я, сказав, что хочу к себе в каюту, собрался идти спать. Мама моё решение поддержала и согласилась с тем, что в моём состоянии необходимо отдохнуть и хорошенько подумать о своём поведении.
Чмокнул её в щёчку и вышел в коридор, в котором, к счастью, никого поджидающего меня не оказалось. Не теряя времени, помчался к себе в каюту, с намереньем закрыться там и, чтобы ни случилось, никому не открывать.
К счастью, мне удалось это сделать. По дороге меня никто не перехватил.
Обрадовавшись этому, я написал на листе бумаги объявление, и лейкопластырем приклеил его на внешней стороне двери. Закрыл эту самую дверь на замок, и падая на кровать, провалился в беспробудный сон.
Объявление, висевшее на двери каюты, гласило:
«Пишу новый роман! Ни в коем случае не беспокоить! По всем вопросам обращаться к начальнику экспедиции товарищу Лебедеву!
P . S . (постскриптум): При пожаре и затоплении судна выносить в первую очередь!!
ВАС»
Не знаю, что подействовало на посетителей, но никто до вечера меня так и не побеспокоил. Возможно, просто я был пока никому не нужен. Возможно, грозное объявление сыграло свою роль оберега. А возможно, что из-за нервного стресса я так крепко уснул, что не слышал, как стучат в дверь моих покоев.
Тем не менее, когда открыл глаза, то часы показывали девять часов вечера. Посмотрел в иллюминатор. Судя по всему, погода налаживалась. Шторм прошёл. Облачность была умеренной, а заходящее солнце, своими лучами освещало, всё ещё слегка волнующиеся, морские просторы.
Потянулся и пошёл в санузел, что был совмещён с каютой. Ну да, именно такую каюту я себе смог выбить на второй день похода. В ней был и душ и туалет. Да, пришлось применить административный ресурс, чтобы такую роскошь выбить лично для себя. Но мне это было нужно не только для того, чтобы удовлетворять свои потребности с большим комфортом, а для того, чтобы как можно меньше передвигаться по кораблю. Почему? Да потому что любая моя встреча с кем-либо сулила огромное количество бесконечных разговоров. Все, от актеров до пассажиров, желали со мной пообщаться по поводу и без. Это было просто бедствие какое-то. Невозможно было и шага ступить, чтобы кто-то со мной не заговорил.
Я не страдал «звёздной» болезнью. Общение с людьми мне было не чуждо и не в тягость. В тягость мне было бесконечное общение, у которого не было видно ни конца, ни края.
Нет, конечно, людей я понимал. Им, разумеется, было очень интересно поговорить со звездой мировой величины. Узнать, как он живёт, как пишет музыку, романы. Как снимает фильмы? Какая у него семья? И в каком он учится институте? Понять-то это было можно, но вот принять — нет. Все эти бесконечные разговоры ни о чём отнимали у меня огромное количество времени. Я говорил в коридорах, на лестницах меж палуб и на всех четырёх палубах, в трюме, в столовой, в спортзале да вообще везде. Это так напрягало, что если бы мне ещё предстояло вести беседы в санузле, то я бы, возможно, сошёл с ума.
Корабль — замкнутая экосистема, так что общения с другими пассажирами было не избежать. Но, тем не менее, я старался такое общение, по возможности, ограничить. В конце концов, в один из дней после того, как я проделал пятиминутный путь от капитанского мостика до второй палубы за сорок минут, ибо пришлось разглагольствовать с десятком пассажиров о будущем нашего кинематографа, я пожаловался лично товарищу Лебедеву.
Тот меня выслушал. Согласился с моими доводами и выделил мне каюту с санузлом. А заодно издал приказ, согласно которому, без его личного разрешения, кому бы то ни было, под страхом высылки на Родину, со мной запрещалась говорить! Это немного остудило пыл жаждущих общения с милым бывшим пионером, но полностью, естественно, не прекратило.
Быстро ополоснулся, причесался, оделся и пошёл к начальнику экспедиции, чтобы узнать, удалось ли связаться с Центром?
Застал его в тревожном расположении духа. Он был хмур и неразговорчив. В двух словах описал ситуацию. Как оказалась, связь была, но ничего конкретного там не сказали. Они выслушали «мою версию событий», сказали, что конкретные инструкции мы получим при следующем сеансе связи ранним утром и дали отбой.
— Что ж, придётся ждать, что скажет Москва, — устало констатировал Лебедев и отправил меня восвояси.
Глава 5
Утром за мной не пришли. Мне очень хотелось узнать, как дела и что моему руководству сказало их руководство. Но я держался и не пошёл узнавать, ибо как говорится: чем дальше от начальства, тем спокойней. Зашёл за мамой и мы, захватив по дороге Юлю с Севой, пошли завтракать.
В общей столовой встретили, сидевшую за столиком, компанию американцев. Увидев нас, они призывно замахали руками, предлагая присоединиться к ним — сдвинуть столы. Но устраивать банкет в тревожное время мне совершенно не хотелось, поэтому я отрицательно помотал головой и показал на кисть руки, мол, времени нет.
Те не настаивали, а согласно кивнув, мол, поняли, вновь погрузились в свою беседу. И только юные дочки помощника посла нет-нет, да кидали на меня быстрые и плотоядные взгляды. Было очевидно, что они действительно покорены моим творчеством, а может быть и не только творчеством, но и мной. Понимая это, на горизонте замаячило сразу несколько вопросов: «Что мне с этим делать? И вообще, нужно ли мне это?»
В сфере последних событий можно было точно сказать, что такое «счастье» и лишняя «заморочка» сейчас абсолютно не вовремя. Да, они симпатичные, но мне сейчас не до них. Мне бы с Мартой разобраться, а если ещё и они… Нет, как говориться: «Боливар не выдержит двоих».
«В общем, Вася, нет!» — чётко сказал себе я, приняв решение.
Но другая моя часть мгновенно взбрыкнула и усомнилась в правильности решения:
«А что же я всё про себя, да про себя? А как же страна?»
«А причём тут страна?»
«Ну как же, эти две милые девицы не просто гражданки иностранного и по сути враждебного государства. Они ещё и дочки заместителя посла. А это уже другой коленкор! Вдруг эти две симпатичные няшечки могут принести пользу нашей стране?»
Такой поворот вопроса заставил задуматься.
«И что, мне вербовать их, что ль? — удивлённо спросила одна часть меня другую и, понимая всю безбашенность другой половины, тут же заметила: «Без разрешения компетентных органов, такие штуки не позволительны! От слова совсем!»
«Ну, я же и не буду вербовать, — отмахнулась не покойная часть и, лукаво улыбнувшись, добавила: — То есть, это будет не совсем вербовка. Я просто сделаю помощника посла своим должником».
«Как это?»
«А очень просто, я сделаю из его дочек певиц. Вполне очевидно, что они мои фанатки, так почему бы не воспользоваться моментом? Чик и в дамках!»
«В дамках-то — оно понятно. Но…»
«Никаких «но». Есть шанс — нельзя упускать!»
«То есть ты хочешь провернуть тот же трюк, что и с Мартой? А ты не забыл, чем такие трюки заканчиваются?»
«Помню! На этот раз я буду осторожнее!»
— Я сейчас подойду, — быстро произнёс я и, оставив свою компанию за столиком, ушёл к себе в каюту.
Вернулся в столовую через пять минут и, держа в руках две пластинки, подошёл к американцам. Ещё раз поздоровался, ловя вожделенные взгляды сестёр и, улыбнувшись, произнёс: