Мистерия убийства - Кейз Джон. Страница 15

— Не думаю, что…

— Послушайте, Алекс, я просто предлагаю вам подумать о подобной возможности. Семье Смарт лишь благодаря помощи профессионалов удалось так долго удерживать дело Элизабет в телевизионных новостях и на первых полосах газет. Даже когда все уже считали её мёртвой. Одним словом, если вы решите привлечь мастеров пиара, я дам вам список фирм.

Я поблагодарил её, но, вешая трубку, почувствовал себя так, будто шагнул в Зазеркалье. У меня пропали дети, а они хотят, чтобы я выступил перед камерами и нанял специалистов по пиару.

Позвонил Шоффлер и сообщил, что от поисковых отрядов никаких новостей не поступило, а все телефоны полицейского участка буквально разрываются от звонков доброхотов, желающих помочь расследованию. Полиция планирует расширить зону поиска, сообщил детектив.

— Замечательно, — сказал я, — просто великолепно.

И если в моём голосе не звучал энтузиазм, то только потому, что когда я попытался припомнить хотя бы единственный пример успеха подобного рода усилий, моя память ничего мне не подсказала.

— Мы пропускаем через сито всех работающих на ярмарке. Хотим узнать, кто видел вчера ваших мальчиков. Однако продвинуться пока не удалось.

— Вот как? — удивилась Лиз с аппарата в гостиной. — Очень странно. Обычно их все замечают.

Она была права. Однояйцевые близнецы, как правило, вызывают всеобщий восторг. Теперь, научившись различать время, они частенько спорят о том, сколько минут пройдёт до следующего вопроса: «Вы — близнецы?» На Шона в прошлом году нашла блажь, и он на этот дурацкий вопрос постоянно отвечал: «Нет». Парень думал, что это ужасно смешно, но люди почему-то сердились. Мы с Лиз страшно обрадовались, когда эта игра ему надоела.

— Возможно, мы пока ещё не добрались до нужных людей, — сказал Шоффлер. — Но в любом случае кое-что выяснили… — Он сделал паузу, достаточно долгую для того, чтобы вывести меня из равновесия. Я вдруг ощутил, как в груди у меня всё сжалось.

— Что? — спросила Лиз, и в её голосе я уловил панические нотки. — Что именно?

— Мы пропустили всех работников ярмарки через базы данных, — пояснил Шоффлер, — и компьютер выдал нам нечто интересное. Но я сразу хочу предупредить, что эти сведения нас вряд ли куда-нибудь приведут.

— Что это? — спросила Лиз звенящим от напряжения голосом.

— Там работает парень, который продаёт свечи, волшебные жезлы и гримирует посетителей. Согласно компьютерным данным, он был осуждён за педофилию.

— Кто этот тип? — поинтересовался я. — Как его зовут?

— Не надо спешить, — остановил меня Шоффлер. — Если у парня криминальное прошлое, это вовсе не значит, что он виноват и в нашем случае. Мы проверяем, как он провёл день и где находился, но пока у него железное алиби.

— Этот человек задержан? — спросила Лиз. — Ему известно, где находятся мальчики? Мы можем с ним поговорить?

— Скоро мы будем знать о нём все, — ответил Шоффлер, — но, как я уже сказал, миссис Каллахан, не думаю, что он замешан в этом деле. А сообщил я вам об этом только затем, чтобы пресса не приставала к вам в связи с этим парнем.

Судя по всхлипу в трубке, Лиз снова зарыдала.

— В течение дня я к вам заеду, — закончил разговор Шоффлер.

— Боже, — произнёс отец Лиз, входя в дверь, — они похожи на стаю стервятников. Где моя дочь?

Лиз вышла из кухни, всхлипнула, и отец неловко обнял её за плечи:

— Всё будет в порядке, Лиз. Вот увидишь.

Потом он протянул мне руку.

— Ну и дела!

— Спасибо за приезд, Джек, — сказал я, запнувшись, поскольку обращение «мистер Таггарт» прозвучало бы в моих устах более естественно, чем фамильярное «Джек».

Если судить по его выправке и сухой манере общения, он сам скорее всего предпочёл бы большую сдержанность со стороны зятя. Джек был директором средней школы и привык к почтительному отношению со стороны тех, кто уступал ему в возрасте и положении.

И только Лиз либо не верила в чопорность отца, либо отказывалась её воспринимать. Во всяком случае, она настаивала на том, чтобы в семье хотя бы внешне господствовало подобие дружеских отношений. Кевин и Шон по собственной инициативе стали величать его «дедушкой» и приветствовать рукопожатием. Однако, когда ребятишки чуть подросли, Лиз потребовала переименовать «дедушку» в «дедулю». А рукопожатия заменили объятия и поцелуи. Все, угождая ей, следовали данному распоряжению — но только в её присутствии. И вот сейчас она сурово взирала на то, как её отец и муж заключают друг друга в краткие — с позволения сказать — объятия.

— Маргрэт не выдержала того, что случилось, — произнёс мой тесть, освобождаясь от учреждённых его дочерью объятий. Мистер Таггарт укоризненно покачал головой, а строгое выражение лица директора школы ясно указывало на то, что поведение супруги его разочаровало. — Нервы слегка перенапряглись, но, — он радостно всплеснул руками, — скоро мама будет в полном порядке.

Маргрэт Таггарт была очень милой и мягкой женщиной, являя собой полную противоположность суровому супругу. Типичная Инь для ярко выраженного Ян Джека. В данный момент она находилась под действием транквилизаторов в Медицинском центре города Рокленд, штат Мэн.

Лиз действительно хотела, чтобы отец остался с мамой, но я видел, что его присутствие помогает ей держаться на плаву. Джек Таггарт принадлежал к категории абсолютно уверенных в себе людей, убеждённых в том, что они могут добиться всего желаемого, включая обнаружение пропавших внуков. Джек считал, что, если дело попало в его надёжные руки, благоприятный исход гарантирован. Относиться серьёзно к вере Джека в своё всемогущество было невозможно, но Лиз оказалась не единственной, кого успокаивало его присутствие. Я тоже подпал под его влияние.

Мои родители должны были появиться примерно через час после Джека. Я предполагал встретить их в аэропорту, но к нам собирались заехать Шоффлер и его поисковая команда, и мне не хотелось оставлять Лиз одну в обществе полицейских. Но с другой стороны, если Джеку без проблем удалось миновать толпу репортёров, то мои родители сделаны совсем из другого теста и их сжуют заживо.

Когда отец позвонил мне из аэропорта, я предложил ему взять такси. Вдоль всех кварталов Кливленд-парка параллельно нашей улице шёл подъездной проезд, и я сказал, что отопру задние ворота.

— О'кей — ответил он и добавил: — Я уже вижу наши сумки. Теперь мы мигом у тебя появимся.

Однако мой план не сработал. О появлении родителей нам возвестил ураган, пронёсшийся по Кливленд-парку от нашего дома до конца квартала и обратно — но уже по подъездному проезду. До нас доносились топот ног и громкие беспорядочные выкрики — журналистская братия задавала моим старикам вопросы. Мы с Джеком выскочили через чёрный ход, чтобы вызволить маму из поглотившей её толпы журналистов. Какая-то блондинка с хищным оскалом, схватив маму за руку, размахивала перед её лицом микрофоном, словно смертельным оружием. Мама, с глазами попавшего ночью в лучи автомобильных фар оленя, старательно отвечала на вопросы. Воспитание не позволяло ей послать наглую девицу куда-нибудь подальше. Отец, находясь в нескольких футах от ворот, с мрачным видом и стиснутыми зубами пытался протащить через толпу свои чемоданы.

— Известно ли вам что-нибудь о состоянии мальчиков?

— Как подействовало на мальчиков расставание родителей?

— Имеются ли подозреваемые?

— Скажите, родители разъезжались со скандалом?

Заметив меня, журналистская банда тут же бросила моих родных и, словно стая диких собак, инстинктивно перегруппировалась, отрезая мне пути к отступлению. Однако полного окружения нам всё же удалось избежать.

— Великий Боже, — с нервным смешком сказала мама, когда мы все оказались в доме. Я заметил, что её глаза слегка затуманились, а когда мы обнялись, она практически повисла на мне, и я понял, как ей плохо. Отец ободряюще похлопал меня по спине, но и сам выглядел ужасно.