Письма русского офицера. Мемуары участников войны 1812 года - Бенкендорф Александр Христофорович. Страница 73

Августа 24-го числа арриергард, стремительно атакованный, долго защищаясь против собравшихся превосходных сил неприятеля, должен был, наконец, вступить рано в позицию. На левом крыле часть арриергарда, составленная из войск 2-й армии, отступала так поспешно и о движении своем не предваря армию, что преследующий неприятель появился на высотах прежде, нежели переменена была позиция по указанию князя Кутузова. Передвижение производилось пред лицом неприятеля, и как ни быстро было совершено, дан был неприятелю повод к атаке. Бесполезный редут надлежало удерживать по необходимости, чтобы войскам дать время занять назначенную им линию, иначе мог неприятель препятствовать и даже привести войско в замешательство. По устроении их должно было тотчас оставить редут. Командующий 27-ю дивизиею генерал-майор Неверовский не смел сделать того без приказания. Частный начальник генерал-лейтенант князь Горчаков не усмотрел пользы ее оставить. Продолжались атаки неприятеля на редут и лес, устойчиво нами защищаемые, и вскоре, превратясь в дело весьма упорное, заставили большую часть войск 2-й армии принять в нем участие, и оно продолжалось до глубокой ночи. Видно было решительное намерение неприятеля овладеть редутом, и, не раз нами потерянный, был он возвращен штыками. Не раз взяты были у неприятеля орудия, но огонь сильнейших батарей исторгал их из рук, овладевших ими. Атака на батареи наших кирасир 2-й дивизии имела полный успех, и взято несколько пушек, но, обращаясь между лесом и высотами, сильно занятыми, дивизия подверглась чувствительному урону. Отчаянно оборонявшая редут пехота должна была наконец оставить его в руках неприятеля с малым числом орудий, и сражение прекратилось.

25-го августа армии в полном бездействии обозревали одна другую. В ночи взят у нас редут при селении Шевардине; из него видно левое наше крыло со всеми недостатками местности, недостроенными укреплениями, и не могло быть сомнения, что оно будет предметом атак, и уже в том направлении замечены генералом Беннингсеном главные силы неприятеля, хотя по превосходству повсюду было их достаточно. Исправляя должность начальника главного штаба всех действующих войск при князе Кутузове, он предложил как меру предосторожности сократить линию заблаговременно, оставя на правом крыле, в лесу и засеках, несколько егерских полков, два пехотные корпуса, бесполезно стоящие поблизости, передвинув к центру, дабы могли вспомоществовать 2-й армии; предложение не уважено!

Неприятель на левом фланге устроивал Италианскую армию в оборонительное положение; воздвигались окопы и батареи против довольно открытой местности, удобной для наступательного действия нашей конницы в большом количестве.

Рано утром князь Кутузов осматривал армию. Не всюду могли проходить большие дрожки, в которых его возили. Немногие из генералов и малая свита его сопровождали; я ехал у колеса для принятия приказаний. Генерал Беннингсен остановил его у возвышения, господствующего над окрестностию, на котором конечность крыла 2-й армии (правого) занимала только что начатое укрепление, вооруженное 12-ю батарейными и 6-ю легкими орудиями. Прикрытием служила пехотная дивизия корпуса генерала Раевского. Возвышение это называл генерал Беннингсен ключом позиции, объясняя необходимость употребить возможные средства удерживать его, ибо потеря его может быть причиною гибельных по следствий. Князь Кутузов ограничился тем, что, не изменяя положение 1-й армии, приказал левое ее крыло довольно далеко отклонить назад, отчего конечность избегала внезапных атак скрывающегося в лесу неприятеля и возможности быть обойденною. Но в то же время преломление линии, образуя исходящий угол, давало неприятелю выгоду продольных рикошетных выстрелов. Никаких более не сделавши распоряжений, князь Кутузов возвратился в квартиру. 26-го августа. Настал наконец желанный день! Скрывающееся в тумане солнце продолжило до шести утра обманчивое спокойствие. Первые лучи его осветили то место, где с полным самоотвержением готовы русские принять бестрепетно неравный бой!

Здесь, величественная Москва, участь твоя вверяется жребию. Еще несколько часов, и, если твердою грудью русских не будет отвращена грозящая тебе опасность, развалины укажут место, где во времена благоденствия ты горделиво воздымалась! <…>

В шесть часов утра замечено движение в неприятельских войсках против правого нашего крыла, и вскоре началась атака на село Бородино. Впереди его гвардейского егерского полка баталион, содержавший передовые посты, опрокинут, и менее нежели в полчаса весь полк в замешательстве отброшен до моста чрез речку Колочу, и по левому ее берегу рассыпали стрелки его во множестве. Стоявший против моста 1-й егерский полк стремительно бросился вперед, обратил неприятеля и пропустил гвардейских егерей, которые тотчас отосланы в свою дивизию. Опасно было положение 1-го егерского полка, отдаленного от прочих войск, почему приказано командиру оного, не занимая села Бородина, отойти за речку и сжечь мост. Стоявшая близ него рота легкой артиллерии отогнала стрелков, и тем ограничилось действие на этом пункте. Видно было, что не здесь ожидать надлежало важнейших предприятий.

Вдруг загорелся на левом нашем крыле пушечный и ружейный огонь. Двинулись страшные громады сил и, невзирая на сопротивление наше, в ужасающем виде, медленными подойдя шагами, овладели укреплениями нашими впереди села Семеновского. Недолго, однако же, могли удерживаться в них изгнанные, с беспримерным уроном отступили. Раздраженный неудачею неприятель собрал рассеянных, присоединил к ним свежие войска и возобновил нападение. Полки наступающие, разрушаемые губительным огнем наших батарей и пехоты, шли бестрепетно вперед. Дивизии графа Воронцова и Неверовского встретили их штыками, и любимое оружие русского солдата одно могло продлить сопротивление. Из рук в руки переходили батареи: потеря с нашей стороны выше вероятия, и граф Воронцов ранен. Командир сводной гренадерской бригады полковник князь Кантакузин, изгоняя неприятеля из захваченного им укрепления, убит. Распоряжающий сими войсками на оконечности левого крыла армии генерал-лейтенант князь Горчаков 2-й (Андрей Иванович) получил рану.

Главнокомандующий князь Багратион, одушевляя войска, идущие вперед, своим присутствием, чувствует себя пораженным и, избегая вредного действия на дух боготворящих его войск, скрывает терзающую его боль, но, ослабевая от истекающей крови, в глазах их едва не упадает с лошади. В мгновение пронесся слух о его смерти, и войск невозможно удержать от замешательства. Никто не внемлет грозящей опасности, никто не брежет (не беспокоится. — Прим. ред. ) о собственной защите: одно общее чувство — отчаяние! Около полудня 2-я армия была в таком состоянии, что некоторые части ее не иначе, как отдаля на выстрел, возможно было привести в порядок.

Прибыл с донесением к князю Кутузову полковник князь Кудашев и обстоятельно представил положение 2-й армии.

Князь Кутузов дал повеление корпусу графа Остермана идти туда поспешнее и соединиться с корпусом Багговута, незадолго пред сим посланным; отправлены полки гвардейской пехотной дивизии. Генералу от инфантерии Дохтурову поручил начальство над войсками 2-й армии и всеми вообще находящимися на левом крыле. Мне приказал отправиться немедленно во 2-ю армию, снабдить артиллерию снарядами, в которых оказался недостаток. Удостоил меня доверенности представить ему замечания мои, если усмотрю средства полезные в местных обстоятельствах настоящего времени.

Известно мне было, что начальник главного штаба 2-й армии граф Сен-При ранен, и, немногих весьма имея знакомых между заменившими прежних начальников, ожидал я встретить большие затруднения и, чтобы не появиться вполне бесполезным, предложил начальнику артиллерии 1-й армии графу Кутайсову назначить в распоряжение мое три конно-артиллерийские роты с полковником Никитиным, известным отличной своей храбростию. Во весь карьер неслись роты из резерва, и Никитин уже при мне за приказанием.

Между тем генерал Тучков, видя совершенное расстройство 2-й армии, потерявшей главного и важнейших частных начальников, и что невозможно рассчитывать на твердое сопротивление раздробленных частей ее, велел III-му его корпусу немедленно войти в бой, занял конечность левого крыла армии 1-ю гренадерскою дивизиею и успел стать на Можайской старой почтовой дороге, где близ селения Утицы находились уже польские войска, предводимые князем Понятовским. Началась канонада против слабой нашей батареи, стоявшей на кургане, и остановлены быстрые шаги неприятеля к успехам. Допустить его утвердиться на этом пункте было для нас опасно. Генерал Тучков 1-й, лично указывая путь храбрым гренадерам 1-й дивизии под картечным огнем, удержал место, охранил укрепление, но тяжелая нанесенная ему рана не допустила подвига более прочного. При селении Утице 3-я пехотная дивизия, опрокинув стрелков, долго боролась с подкреплявшими их массами. Мужество генерала Коновницына явилось в сей день в полном его блеске. Под начальство его поступил III-й пехотный корпус. Генерал Багговут со II-м корпусом вышел на старую Можайскую дорогу.