Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ) - Устинова Мария. Страница 14

– Его избили?

– Нет, госпожа Кац. Это он избил заключенного.

Адвокат изо всех сил давил злость. Эмиль сорвался. Я его знаю, он бывает бешеным.

– Делайте все, ищите выходы на нужных людей, предлагайте деньги, но переведите его оттуда, – попросила я. – Вы можете выяснить, кто чинит нам препятствия?

– Будем работать, – попрощался адвокат.

Спустя две недели срок пребывания в карцере продлили. Нам выкручивали руки. Я не знала, кто это был. Мерила шагами квартиру в домашнем заточении и думала, пытаясь разобраться.

Маленькому Эмилю стукнуло девятнадцать недель и он вовсю резвился в животе, а его отец все еще оставался в тюрьме. Бестужев грезил о кровной мести за своего сына. Мог он упечь Эмиля, если руки коротки с ним расправиться? Мне некого об этом расспросить. Андрей знал их семью, но как с ним связаться? Брат Эмиля, который на Бестужева работал, исчез, когда его отпустили.

Возможно, это сделал Воронцов. С ним после того звонка я не разговаривала.

Прятаться дома было невмоготу, но другого варианта не было. Надеюсь, постоянный страх и заточение не отразятся на ребенке. Вдали от мужа я бы волновалась сильнее. Пока я ждала новостей от Эмиля, его группировка медленно погибала. Оставшись без вожака, они стали мишенями. Каждую ночь кто-то умирал. Со мной остались несколько охранников и адвокаты, остальных добивали по одному.

Из уважения к Антону я попросила спрятать его девушку. Не хочу смотреть ему в глаза, если с ней случится то же, что со мной. Это все, чем я могла помочь.

В девятнадцать с половиной недель я выбралась к врачу.

Со мной были водитель и охранник. Настроение паршивое, откинувшись в кресле, я тяжело смотрела на проплывающие виды, пальцем касаясь кольца. И вдруг осознала, что смотрю в окно с такими же презрением и усталостью, как Эмиль.

Одна. Одиночество – это вакуум. Раньше я чувствовала его иначе. Оказалось, когда рядом никого нет, ты попадаешь в пустоту без мыслей и слов.

Джип притормозил рядом с больницей, охранник выбрался наружу. Я выждала и направилась следом, но не успела войти в стеклянные двери. Навстречу вышли трое. Высоких парней в кожаных куртках я не знала, но смотрели они на меня, словно стая шакалов.

Водитель за рулем, а они совсем рядом. Мне ведь немного надо. Хватит и одного удара. Я прикрылась, пытаясь спрятать выступающий, но еще незаметный под свободным платьем живот, и попятилась к машине.

– Попалась, сучка! Тебе просили передать, – он наматывал на кулак эластичный бинт, словно боялся оставить следы или запачкаться моей кровью.

Глава 14

Передать.

Как письмо или открытку, но это предупреждение другого плана. Отступая, я спиной налетела на джип, краем глаза заметив, что водитель остервенело рвет дверь, пытаясь выбраться, прикрыть. Из дверей выбежал охранник и бросился к нам. Рубашка на груди была в крови.

Оба не успевали, а мне больше некуда отступать. Открытой спиной я прижалась к раскаленному июльским солнцем борту. Крест-накрест закрыла живот руками и присела, пряча самое драгоценное – своего ребенка.

«Только бы в лицо!» – успела подумать я. Кулак со всей силы впечатался в борт джипа рядом с моей головой, проминая кузов с громким треском.

– Поняла, сука? – наклонившись, прошипел он в лицо.

Моего охранника перехватили у дверей. Со стороны все невинно – они сошлись лицом к лицу, но его явно встретили стволом в грудь, судя по напряженным фигурам. Второго заблокировали за рулем.

Дрожа, я пыталась втянуть живот и отвернуться. Беременность полностью лишает маневра. Беременная женщина – не боец. Он замахнулся снова, но теперь открытой ладонью. Сейчас точно получу по лицу…

Неожиданно к нам подвалили слева.

– Что за дела? – руку перехватили. – Ты что творишь!

Не давая опомниться, следом прилетел удар, и нос парня слабо чавкнул. Напавший попятился, согнувшись и гнусаво ругаясь матом сквозь кровь.

Боковым зрением я видела мужчину, но не поняла, кто это, пока он не встал между нами. Пользуясь передышкой, я сноровисто влезла в джип и захлопнула дверь. Подоспел водитель, я наблюдала за разворачивающейся на крыльце клиники драмой. Перед джипом ходил брат Эмиля, пререкаясь с моей охраной и теми парнями. Живот ритмично сжимался и ныл, по лицу текли горячие, быстрые слезы обиды и страха.

– Вали отсюда, – услышала через приоткрытое окно.

Феликс молча распахнул пиджак – показал пушку, а затем обтер кровь с кулака об футболку избитого. Подумав, парни отвалили. Моя охрана – вряд ли, а этот лысый не факт, что не начнет стрелять. Он обернулся и оценил меня через дымку автомобильного стекла.

Дверь распахнулась с другой стороны.

– С вами все в порядке?

– В полном, – буркнула я, злясь на охранника, меня все еще знобило от страха. – Мне нужно к врачу.

Перед экспертным УЗИ моя нервозность никого не удивила. Я легла на кушетку и сразу расслабилась, действия врача и тон внушали уверенность.

Датчик оставлял на животе холодные слизистые следы, как от улитки, а малыш на экране брыкался, словно все беды мира его не трогали. Жаль, что папа не с нами…

– Все замечательно, – улыбнулась она.

Самая лучшая новость на свете.

Когда я вышла из клиники, Феликс все еще ждал на улице. В спокойной обстановке я разглядела его лучше. Лысина блестела на солнце, глаза скрыты темными очками, но судя по мрачному выражению лица и глубоким носогубным складкам, взгляд окажется недобрым. Немолодая, но крепкая фигура смотрелась пока ничего. В левом ухе серьга – крест с искрящимися бриллиантами.

Одет он был странновато: в джинсы, майку и сверху пиджак. Несмотря на летний фасон, жара и его достала – виски Феликса покрылись потом.

– Пойдем, посидим, – он кивнул на забегаловку, которая играла солнечными зайчиками на витринах напротив.

Дизайн оказался в стиле прованс. Феликс сноровисто выбрал столик в глубине зала и усадил меня спиной к стене, а сам устроился напротив: из окон не видно и закрыта со всех сторон.

– Кто у вас? – кивнул он.

– Мальчик.

– Эмиль рад, наверное.

– Он в тюрьме, – прошептала я.

– Знаю, – Феликс снял очки. Взгляд оказался пронзительным и в упор. – Новости смотрю. Ты чего одна ходишь, девочка? Хочешь, чтобы пришили, как жену мою?

Тон у него был, словно меня отец отчитывал. Хотя мой отец считал, что воспитание детей – женское дело, и особо меня не трогал.

– Вы за мной следите?

– Да, – усмехнулся он. – Чтобы совесть не заела, если вдруг что, пока твой придурок сидит. Сочувствую. Я его предупреждал.

Феликс рассматривал меня со странной жалостью. Я шмыгнула носом и отвернулась. Да, предупреждал, что Бестужев обыграет Эмиля, ну и что поделать?

– Это была самозащита… его подставили, – прошептала я. – Улики исчезли, нам не дают встретиться! Это мог устроить ваш бывший босс?

Я перегнулась через стол, хотя из-за выступающего живота было неудобно. Феликс покачал головой.

– Не знаю.

– Вы же на него работали.

– Думаешь, старик со мной делился? Кто Эмиля в тюрьме давит, не в курсе. Я простой силовик, девочка. В этом говне не разбираюсь, это Эмиль у нас голова.

– У вас? – прищурилась я.

– В семье, – пояснил он.

Я прикусила губу и села на место. Взгляд потух, и от Феликса это не укрылось.

– Эмиль продуманный, будет крутиться до конца. Всегда таким был. Ты не расстраивайся. Охранника своего увольняй, чтобы в следующий раз клювом не щелкал, и звони мне если куда пойдешь.

Он потрепал меня по руке и нацепил очки, взглянув поверх. Взгляд располагающий и настолько, что хотелось кинуться ему на грудь. Но Эмиль ему не доверял, и какая кошка между ними пробежала в прошлом, я не знаю.

– Спасибо за помощь, – я неуклюже встала. – Но мне пора.

Очень хотелось остаться, может быть, выпить чаю и расспросить его – единственного человека, который знал моего Эмиля с детства, только это может нам навредить. Да и появился он подозрительно вовремя.