Синдром - Кейз Джон. Страница 103
Какое-то недоброе предчувствие посетило Макбрайда. «Иерихон». Вспомнились слова из письма Крейна: «кровавое детище», «полное безумие», «катастрофа». Закрадывалось подозрение, будто все проблемы Льюиса сосредоточены вокруг этого проекта. «Иерихон», словно черная дыра, поглотил целые годы его жизни. Этот выпущенный из бутылки джинн добил умирающего Кальвина Крейна, поджарил Нико, расстрелял Эдди Бониллу и лишил жизни Рея Шоу. Неведомая сила ужасала. И все же сейчас на Макбрайда смотрела его чудесная подруга по несчастью, а он не хотел выглядеть слабым в ее глазах. Льюис сосредоточился и нашел силы, чтобы изобразить решительный и ободряющий взгляд бойца — совершенно не похожего на уставшего, беспомощного человека, каким он чувствовал себя на самом деле.
— Не знаю, — ответил Макбрайд. — Но мы обязательно все выясним.
Глава 38
Может быть, все произошло из-за вина. Или от постоянной угрозы смерти. А может, здесь сыграло свою роль и то и другое. Однако скорее всего просто настало время. Они стояли у «Супер 8» — «баснословно дешевого мотеля», как обещал путеводитель, — и ждали, когда двигатель заглохнет. Каким-то образом «додж» приобрел привычку работать даже с выключенным зажиганием, и некоторое время ничего нельзя было поделать, кроме как стоять и ждать, слушая, когда же затихнет мотор.
— В голове не укладывается, — проговорила Эйдриен. — Тот список, и вообще.
Похолодало, пальмы дрожали на ветру. На мокром от дождя асфальте мерцали отблески фонарей.
— Понимаешь, каждый раз, едва я подумаю, что все, хватит, мне вспоминается Никки в ванне. И Эдди. — Девушка отвела взгляд в сторону: по влажной дороге шуршали шинами автомобили, неоновая вывеска переливалась на асфальте ярко-синими зигзагами. — Я вспоминаю свечу в подвале перед взрывом дома в Бетани. И все те убийства, о которых мы читали.
Макбрайд следил за ее рукой, которая поднялась вверх и зарылась пальцами в волосах, будто Эйдриен пыталась удержать голову. В ее глазах блестели слезы. Наконец «додж» кашлянул в последний раз, и Льюис проговорил:
— Мне тоже страшно. Пойдем, уже темно, — и обнял ее.
Эти два совершенно посторонних человека, по воле судьбы оказавшихся в нелегкой ситуации, старались держаться друг от друга на расстоянии, тщательно избегая любого физического контакта. Теперь же Эйдриен прижалась к спутнику, вздрагивая от рыданий. Льюис повернул Эйдриен к себе и отер с ее щеки слезы, а затем склонился и поцеловал так нежно, как еще никого не целовал. Это прикосновение напоминало целомудренный поцелуй любящего дядюшки. На ее влажных и прохладных, как воздух, губах улавливался привкус манго. Эйдриен чуть отстранилась от Макбрайда и проронила едва уловимое «ох». А затем их губы вновь сомкнулись. Только теперь поцелуй был настоящим. Длился он недолго — наверное, секунд десять — и возвещал о грядущей близости. Прислонившись к машине, влюбленные неловко путались в одежде друг друга, едва удерживаясь в рамках приличия. От окончательного падения в бездну безнравственности их спасла неожиданно появившаяся из дверей одного номера пара. Блондинка с пышной гривой волос, цокая на шпильках, спросила спутника сильным грудным голосом:
— «Тик-так» хочешь?
Эйдриен засмеялась сначала тихо, почти неслышно, а затем робкое хихиканье переросло в настоящий хохот, с которым девушка оказалась не в силах совладать. На заплетающихся от веселья и еле сдерживаемого желания ногах, влюбленные направились в свой номер и, едва закрыв за собой дверь, набросились друг на друга. Эйдриен так и пылала страстью, а что до Льюиса…
Препятствие в виде одежды устранить было нелегко — Макбрайд перестал ощущать, где заканчивается его тело и начинается ее. Пришлось ненадолго разлучиться, чтобы удалить помеху.
— Это ошибка, — страстно поведала Эйдриен и вновь захихикала, исполняя подобие скоростного стриптиза.
— Согласен, — подтвердил Макбрайд, запуская носок в противоположный угол комнаты.
— Нежелательное осложнение, — продолжила она, бросаясь на постель.
— Нам следует обождать, — согласился Льюис, созерцая ее примерно наносекунду. А потом он набросился на нее так, словно завтра никогда не настанет.
После исчезли все запреты. Эйдриен, настолько закрытая, «застегнутая до последней пуговицы», точная и сдержанная, в постели вела себя совершенно бесстрашно. Она не боялась экспериментировать, и когда Макбрайд подумал, что можно и закончить, Эйдриен оперлась на локти и сказала, будто занятие любовью требовало какого-то оправдания:
— Видишь ли, мы здоровые молодые животные. Так что все вполне объяснимо.
— Ах, «животные»? Я сейчас тебе устрою «животных».
— Ой!…
— Ишь, «здоровые», — не унимался он. — Я тебе покажу «здоровых».
— Ты за это заплатишь, — сказала Эйдриен, забралась на Макбрайда и, пригвоздив коленями его локти к постели, склонилась над ним.
Льюис «заплатил».
Позже, заливаясь смехом, Эйдриен заявила, что ей стыдно за то, что она таким вот бесцеремонным образом «изъяла плату».
— Я знаю одно средство от стыда, — сообщил Льюис.
— Попробую угадать…
Средство помогло.
Затем они просто лениво лежали рядом. Макбрайд обнаружил колоду карт в столе, где по идее должна находится «Гидеоновская Библия» [51], и, усевшись на кровати, принялся развлекать возлюбленную карточными фокусами. Льюис мог разбить колоду одной рукой, что со стороны казалось простым делом, пока Эйдриен не попробовала повторить фокус сама: карты разлетелись по всей комнате.
— У тебя есть шляпа?
— Нет, — ответила она и хихикнула. — А что?
— Просто если бы у тебя была шляпа, я бы научил попадать в нее из противоположного угла комнаты.
— А зачем мне это?
— Так можно зарабатывать в баре, кидая карты на спор, если адвокатская практика не заладится.
Перетасовав карты, Макбрайд попросил Эйдриен выбрать карту.
— Любую? — спросила она.
— Я давно заметил за тобой необычайную проницательность. Ты, случайно, не медиум?
— Не-а.
— Ну все равно, выбирай.
Она так и сделала.
Льюис стасовал колоду, которую держал на вытянутой руке, еще раз, протянул подруге и скомандовал:
— Теперь вытащи свою карту и прижми ее ко лбу.
Та недоверчиво взглянула на него и, сосредоточенно хмурясь, стала выискивать карту в колоде.
— Ее здесь нет.
— Ты уверена?
— Да, — сказала она и засмеялась. — Как ты это делаешь?
— Что именно?
— Как находишь карту?!
— Какую карту? — спросил он.
— Которую я выбрала!
— А-а, ты о даме червей?
— Ого! — воскликнула Эйдриен. — Как ты угадал?
Лью пожал плечами:
— Не знаю, просто фокус такой. И к тому же у меня ее нет.
— Нет, есть, — настаивала Эйдриен. — Отдавай! Ты ее под футболкой спрятал или еще где-то. Я знаю!
— Нет ее там.
— Есть!
— Нет!
Эйдриен вылезла из постели и ощупала его одежду, что заняло не много времени — на Макбрайде ничего, кроме футболки, не осталось.
— Где она? — требовательно спросила Эйдриен.
Макбрайд задумался на несколько секунд, и его лицо приняло торжественное выражение. Наконец он проговорил:
— Карта в ванной, в раковине.
Эйдриен посмотрел на него с недоверием:
— Ну, правда!
— Карта в раковине, — повторил фокусник.
— Нет, не там! Там ее не может быть!
Он развернул ладони к потолку и взглянул на Эйдриен с самодовольной невинностью, отличающей шарлатанов всего мира. «Ну что поделаешь с этой женщиной? — так и вопрошал его взгляд. — Почему она не верит?»
— Ладно, — сказала Эйдриен, вставая с постели. — Но ты оставайся здесь и не двигайся!
— Не буду!
— Не вставай.
— Не встану.
Не спуская глаз с Макбрайда, Эйдриен медленно попятилась в ванную, открыла дверь, шагнула внутрь и вскрикнула. Секундой позже ворвалась в спальню с дамой червей в руке и круглыми как блюдца глазами.