Синдром - Кейз Джон. Страница 5

Пилюли словно отделяли Нико от самой себя, а тело становилось актером в пьесе, которую она наблюдала со стороны. Вероятно, в этом и заключался психотерапевтический эффект: увидеть себя такой, какой тебя видят другие. И не только — после приема «Плацебо 1» становились возможными самые удивительные вещи. Облегчался контроль над эмоциями, все реакции казались взвешенными и своевременными настолько, что при желании Нико могла бы пройти по стальному тросу от своего балкона до здания напротив. Никки с радостью принимала такое необычное состояние, благодарно ощущая свободу, не известную нормальным людям.

К тому же если от лития можно растолстеть, как только перестанешь следить за собой, то у нового лекарства побочных эффектов почти не было. Существовало лишь одно «но»: когда Николь принимала «Плацебо», что-то происходило с ее памятью. К примеру, она хорошо помнила, что случилось минуту или час назад, а вот с событиями прошлых дней возникали сложности. Впрочем, Никки так и не решила, чем считать подобное явление: отличительной особенностью препарата или простым техническим дефектом.

Открыв дверцу мини-бара, она достала бутылку воды с Эвианского водопада и открутила крышку. Вытряхнула из каждого пузырька по пилюле и, выпив лекарство, отправилась осмотреться в номере.

Все радовало глаз: большая чистая комната обставлена стильно и со вкусом. Никки нравилось окружающее — приветственная корзина фруктов, тяжелый белый махровый халат и прозрачное мыло в ванной, маленький набор для шитья и бутылочка шампанского на полпорции, лежавшая в холодильнике. Вино хоть и калифорнийское, но все равно хорошее — «Домене Карнерос». Приятный напиток.

Ознакомившись с жилищем, Нико распаковала одежду и разложила ее по шкафам. Потом разделась и стала примерять приобретенные накануне купальники, поворачиваясь перед высоким, во всю стену, зеркалом, укрепленным в нише возле ванной комнаты. Сначала ее выбор пал на черный классический купальный костюм с закрытым животом, скромный и не вызывающий, но после она передумала и предпочла ему лимонно-желтое бикини. «Вроде мне прятать нечего», — подумала девушка и потянулась за парой кожаных сандалий.

Выйдя на балкон, Нико встала у перил и залюбовалась видом на побережье. У самого корпуса гостиницы размещался плавательный комплекс с джакузи и баром у воды, чуть поодаль, между бассейном и заливом, на ветру шуршала листьями полоса пальм, а за ними радужными бликами искрилось море.

Пилюли начали действовать: Никки ощутила, что воздух у самой кожи точно растворился. Она перегнулась через перила и отпустила руки, смутно припоминая, что боится высоты. Вернее — боялась. Теперь же не осталось и намека на страх. Точно она стояла не на балконе высотки, а на полу в гостиной собственного номера.

Внизу, на пляже, смотрители методично складывали и ставили в ряд ярко-синие купальные кабинки — собственность курорта. Нико смотрела, не отводя глаз, на белую кружевную пену прибоя, с приглушенным ревом накатывающую на берег и отступающую. Снизу доносился визг купающихся в бассейне детей.

Вернувшись в номер, девушка вынула из кожаного футляра ноутбук и поставила его рядом с телефоном на столе в гостиной. С помощью кабеля подключилась к линии, затенила экран, спасаясь от бликов, и нажала кнопку выключателя. С минуту процессор проходил обычную рутину загрузки, и когда машинка приготовилась к работе, Нико щелкнула по значку интернет-провайдера «Америка онлайн». Послышались знакомый шорох и гудки — модем и сервер обменивались протоколами, — и вот она в сети.

«Так, письмо…»

По привычке Нико щелкнула на значке почтового ящика, чтобы узнать, от кого послание.

«Сестренка», — подумала Николь и, проигнорировав сообщение, задала адрес:

После недолгого ожидания в левом нижнем углу экрана мелькнули слова: «Узел найден».

«Почему так долго?»

И — почти пустой экран с такой знакомой, черным по белому, надписью:

Нико извлекла из кармана футляра прозрачный пластиковый лист, приложила его к экрану монитора — подошло один к одному. Трафарет-накладка на экран, походившая на некое подобие календаря, состояла из двух осей: вертикальной, разделенной на двенадцать равных долей, и горизонтальной, с градацией в тридцать одно деление. Вместе они образовывали решетку с 372 ячейками — на каждый день в году плюс семь лишних. Нико протащила курсор на ячейку, соответствующую текущей дате «7 октября», щелкнула мышкой, а затем пометила таким же образом другую, которая совпадала с датой ее рождения «11 февраля». На экране зависли маленькие песочные часы. Теперь трафарет только мешал, и Никки сняла его.

Сайт всегда загружался ровно минуту. Девушка следила за карабкающейся внизу страницы синей полоской, и вот — готово:

Под приветствием мигал курсор. Никки глубоко вздохнула, коснулась клавиш «Ctrl-F5», и тут началось: замелькали картинки, слова и… Присутствовало еще что-то — едва уловимый звук, который нельзя услышать, но можно почувствовать. Изображения прокручивались, сменяя друг друга с ошеломляющей скоростью, и казалось невероятным, что Никки успевает за ними следить. А ведь это удавалось ей без особого труда. Она неподвижно сидела в кресле и впитывала информацию, и лишь в глазах мелькали цветные искорки отражений.

Никки провела на курорте уже три ночи, а он так и не появился. Каждый вечер она спускалась на пляж и ждала его, но этого человека все не было. Лекарство уже начало утомлять: если принимать его слишком долго, начинаешь забывать себя.

По-иному, наверное, и не выразишься. В ее жизни уже существовали периоды, когда она ощущала свою личность, будто фантом потерянной конечности. Сложно представить, что крошечная пилюля может так воздействовать на человека, но факт оставался фактом.

«Не волнуйся. Тебе сказали, что он приедет, а они еще никогда не ошибались. Просто жди».

Никки взглянула на часы: 19.15 — и посмотрела в окно, туда, где небо только-только зарделось красным. Четвертый закат.

Подхватив полотенце, она спустилась на лифте на цокольный этаж и направилась, минуя зону отдыха с бассейнами, к небольшому деревянному мостику, ведущему на пляж.

Сезон еще не начался — всего-то начало октября, — и поэтому отдыхающих было немного. Парочка ребятишек в бассейне сражались друг с другом какими-то предметами, похожими на большие пенопластовые макаронины. В шезлонгах возлежали их мамаши с книжками в руках. Чуть поодаль две натертые маслом девчонки-подростки лежали на животах с развязанными тесемками топов. Нико подумала, что подружки заснули, потому что загорать под таким солнцем просто смехотворно.

Бассейн и прилегающую к нему зону накрыла тень, под водой засверкали таинственные огоньки, а по краям террасы начали зажигаться фонари. Продавец из обслуги деловито убирал с небольшого стенда шляпы, солнцезащитные очки, надувные игрушки и кремы для загара. Женщина лет под пятьдесят в бордовом купальнике осторожно спускалась в джакузи у бассейна — послышалось ее удовлетворенное «Уф-ф!».

Пляж оказался почти безлюдным. Видимо, отдыхающие либо уже ужинали, либо ушли переодеваться к вечерней трапезе.

И тут Нико увидела его…

На краю дощатых мостков в кресле-каталке сидел старик — там, где настил расширялся и образовывал платформу над ведущей к песку лестницей. Плечи его укутывала шаль, а глаза остановились на буреющем горизонте. Рядом стоял, облокотившись на перила, медбрат-ямаец, погруженный в музыку, которая раздавалась в наушниках его «Уолкмана». «Регги», — подумала Нико, уловив привычный ритм на фоне приглушенной плоской мелодии.