Синдром - Кейз Джон. Страница 61

— Не знаю.

— Будто готовишь их к передаче «За гранью непознанного»! Моя сестра думала, что в десять лет трахалась с Дьяволом, а этот человек — Генри…

— Хенрик.

— Да не важно! Он считает, что у него в голове поселился ленточный червь!

— В сердце.

— Хватит! Меня лечить не надо!

— Да, я понимаю, но…

— И что ты понимаешь?

Дюран покачал головой, не в силах подыскать правильные слова. Наконец он сказал:

— Не знаю. Только это не я.

— Что?!

— Нет, я, конечно. Только я сам бы никогда не стал так разговаривать с пациентом.

— Ты все слышал.

— Да, но…

— Что? Ну определись же наконец — это ты или нет?!

Джефф на миг умолк и отрешенно промолвил:

— Похоже. Очень похоже.

В тот вечер Дюран ненадолго отлучился, вернувшись через полчаса с курицей гриль, пластиковыми коробочками картофельного салата и бутылкой охлажденного «Шардонэ». Ели на кухне, молча, за столом из серого жаростойкого пластика с обитыми металлическими уголками краями, который напоминал обеденный стол в доме Дека и Марлены.

Наконец Эйдриен встала, резко скрипнув стулом по полу.

— Я ненадолго — прогуляюсь.

— Хочешь, составлю компанию? — предложил Дюран.

— Нет, мне надо подумать.

Стояла прохладная ночь, воздух был свеж, а в душе девушки кипело настоящее сражение. Эйдриен пыталась отогнать от себя мысли о том, как подло ее нынешний собрат по несчастью сводил с ума Никки и уловками заставлял поверить в собственное безумие голландца.

И это вскрылось теперь, когда Дюран только начал ей нравиться… Надо отдать должное его чувству юмора, к тому же у него неплохая привычка спасать ее от неприятностей. А если начистоту, Дюран и впрямь хорош собой: высокий, поджарый, с правильными чертами лица, глаза цвета кобальтовой сини… А вот теперь он все больше и больше напоминает этого русского. Как его…

Распутина.

Размышляя подобным образом, Эйдриен дошла до края променада и уже хотела вернуться, как вдруг передумала. Она спустилась по деревянным ступеням к воде. В туфли песок набьется — ну и пусть, не важно. Стояла чудесная ночь: звезды сияли так ярко, что казались мокрыми, а луна походила на холодную чистую сферу, бросавшую на поверхность моря ясную серебристую дорожку. Вода как раз сходила — отлив. Прибой с мягким шелестом накатывал на гальку и отступал, нежно перебирая камни,

«Дюран, — думала Эйдриен. — Что он сейчас делает?» В нем проявилась та же беззащитность, что и у Никки незадолго до смерти. Он был столь же потерян и отрешен. Эйдриен сняла туфли и понесла их в руке, медленно шагая вдоль кромки воды. Заигрывала ногой с мелкими волнами и удивлялась: «Откуда у него все эти фантазии? Даже не оригинально и не слишком занимательно: инопланетяне, сатанисты… Нелепость какая-то. В такие вещи давно никто не верит и всерьез их не воспринимает. А если кто-нибудь и интересовался подобным бредом, то давно разобрался, что здесь к чему. А этот червь в сердце? Вот уж увольте».

Вроде бы смешно до абсурда, да только слишком для многих эта игра оказалась последней. Бонилла погиб, мертвы Медведь и его напарник. Самой Эйдриен тоже уготовили эту участь, и она лишь чудом спаслась. Благодаря Дюрану…

Она что-то тихо пробормотала и покачала головой. Концы с концами не сходятся. Зачем сестре понадобилось оружие? Тем более такое… И что это было за оборудование в квартире Барберы? Что искали в ее доме? Эйдриен пыталась понять и не могла. Единственное, что имело хоть какое-то отношение к Никки, — ее прах. А если к ней наведывались за винтовкой, так она осталась в квартире сестрицы — стоит себе спокойненько в гардеробе. Ноутбук? Но она уже проверила там все содержимое, покопалась в папках и файлах и ничего необычного не обнаружила. В адресной книге десять строчек, ни одна из которых не представляет интереса: они с Дюраном, Рамон, банк, парочка «обедов с доставкой», ветеринар Джека… Никаких приятелей, которых можно хотя бы косвенно обвинить в ее самоубийстве; никаких списков, наводящих на мысль об участии Никки в добровольном патруле или женской ассоциации снайперов. И все-таки…

Когда Эйдриен вернулась домой, посуда была перемыта и на кухне царила чистота. Из соседней комнаты доносился звук работающего телевизора — восторженный голос удачно продекламировал какую-то реплику, и в ответ раздался взрыв смеха. Впрочем, Дюран уже вовсю храпел на диване. Эйдриен перенесла ноутбук сестры на кухню, поставила его на стол, подняла крышку и нажала кнопку «Пуск». Затем откинулась в кресле и безучастно смотрела на экран, пока компьютер загружался.

С минуту машинка проходила свою обычную рутину и скоро приготовилась к работе. Новая хозяйка подключилась к почтовому серверу, терпеливо подождала, когда закончится обмен паролями, и вскоре просматривала разделы в «почтовом центре»: новая почта, прочитанные сообщения, отправленные сообщения. Там не оказалось ничего стоящего: парочка новостей от страховой компании, специальные предложения с котировками ценных бумаг и парочка никому не нужных посланий с рекламой витаминов, косметики и пищевых добавок.

Эйдриен вышла из Интернета, вернулась на рабочий стол и щелкнула по иконке бухгалтерской программы, лелея слабую надежду отыскать пропавшие полмиллиона. И опять ее ожидания не оправдались: судя по всему, сестрица этой программой так ни разу и не воспользовалась.

Затем Эйдриен заглянула в календарь почты, который мог бы поведать многое, если бы жизнь сестры хоть отдаленно напоминала ее собственную. В отличие от ветреной Нико ее младшая сестренка заносила в компьютер время и место встреч, оставляла себе записочки на память; здесь же фиксировался ее вес и отмечалось, сколько она пробегала километров. Календарь напоминал ей о днях рождения, сроках сдачи самых разных работ и массе всего прочего. Календарь же Никки, как и ее жизнь, был раскрашен в черно-белую полоску: время от времени она отмечала встречи с Дюраном, походы в салон красоты, к парикмахеру, к ветеринару. Особенно порадовала лаконичная запись, появлявшаяся в календаре каждые две недели: «Сестр. — здесь в 19.00» или «Сестр. — у нее в 20.00». Напоминание об очередном месте семейного ужина… Календарь не выдал тайной принадлежности Никки ни к религиозной секте, ни к культу дьяволопоклонников; она не ходила в школу художественного мастерства, не посещала группы поддержки подвергшихся ритуальному насилию. И не брала уроков стрельбы.

Короче говоря, проверка компьютерных файлов принесла с собой одно разочарование, хотя ничего другого Эйдриен и не ожидала. Вернувшись из Европы, сестра стала вести на удивление замкнутую жизнь. Она каталась на роликах, выгуливала Джека и не заводила ни с кем близких отношений. Кроме всего перечисленного и визитов к Дюрану, ее почти ничего не интересовало. А потому скудость календаря нельзя назвать неожиданной.

Зато сам собой напрашивался вопрос: «Зачем Никки вообще понадобился компьютер?» Она с таким же успехом могла бы обойтись небольшим блокнотиком. Получается, что квартиру Эйдриен перевернули вверх дном вовсе не из-за ноутбука и, выходит, она проглядела что-то важное.

Подавив зевок, девушка принялась просматривать календарь месяц за месяцем, надеясь обнаружить что-нибудь необычное. Пусто: визит к стоматологу в июле, поездка в гостиницу для собак в октябре, заметка «Съездить в Вулфтреп на винный фестиваль».

Эйдриен нахмурилась: «Гостиница для собак? Это уже что-то новенькое». Она вернулась к октябрьским записям и щелкнула мышкой на девятнадцатом по счету файле:

Эйдриен откинулась на спинку кресла и озадаченно посмотрела на экран. Никки никуда не выезжала — так чего ради ей понадобилось отвозить Джека в собачий питомник? Стала перебирать в памяти события месячной давности и припомнила, что как-то в октябре пыталась связаться с сестрой, но та не подходила к телефону. Так что же у нее стряслось? Эйдриен тогда обеспокоилась и отправила сообщение по электронной почте, которое Нико проигнорировала. Та же участь постигла и все оставленные на автоответчике послания. Она собиралась уже наведаться к сестре домой — проверить, все ли там в порядке, — как вдруг Никки объявилась и вела себя как ни в чем не бывало.