Синдром - Кейз Джон. Страница 97

— Я подумал, — заговорил Макбрайд, — что тебе неплохо куда-нибудь уехать.

— Куда, например?

— На Луну, если достанешь билет. А если нет — куда угодно. Главное — затаиться.

Эйдриен задумалась. И правда, ехать ей некуда. Подвальный бункер на Ламонт-стрит исключается. Работы у нее больше нет. А после смерти Бониллы и Шоу она не хотела ввязывать в свои дела друзей.

— Я хочу выяснить, что случилось с Никки, — возразила девушка. — А кроме того, я нужна тебе.

— Да? — Макбрайд взглянул на нее: мир внутри машины представлял собой игру контрастов — света и тени, черного и белого. Лунный свет обрисовывал изящный профиль Эйдриен.

— Ага, — подтвердила она. — Тебе нужна машина, а она оформлена на меня.

Макбрайд пожал плечами:

— Ладно, разрешаю остаться.

— Тебя несложно уломать.

Льюис хмыкнул и подумал: «А ведь я запросто мог бы обнять ее». В тот же миг в поле зрения показался «Хиллтоп-Хаус», и момент ушел.

Но не забылся.

Уже в номере Макбрайд попросил Эйдриен рассказать, что она узнала о Крейне. В ответ девушка извлекла из дипломата кипу бумаг и протянула ему. Это были главным образом распечатки из «Нексиса» плюс пара некрологов из газет «Вашингтон пост» и «Сарасота стар трибюн». Льюис внимательно перечитал статьи, обратив особое внимание на организации, в которых состоял Крейн, и фамилию его проживавшей в Сарасоте сестры. Он бегло просматривал распечатки, одну за другой, прикладывая массу усилий, чтобы не замечать присутствия Эйдриен — девушка, скрестив ноги, сидела на кровати. В комнате царила духота, и Макбрайд устроился на кушетке — неудобном плетеном предмете интерьера у балконной двери.

— Держим путь в Флориду, верно? — поинтересовалась Эйдриен.

— Да. Думаю, придется. — Чтобы не смотреть на нее, Льюис начал разглядывать пейзаж за окном. Вдоль реки бежали параллельные цепочки огней: одна белая, одна красная — пульсируя, они медленно текли в противоположных направлениях, появляясь и исчезая вместе на изгибах дороги в складках гор.

— Для начала проведаем сестрицу, — предложил Лью. — Посмотрим, что она расскажет. Неплохо бы заскочить и в местный суд: вдруг Крейн участвовал в каких-нибудь тяжбах. Проверим его завещание.

— Мм-м… — произнесла Эйдриен, вытянув над головой руки. — То есть попросту поедем туда и будем вслепую кружить вокруг да около?

— Да, если только у тебя нет другого плана, — сказал Макбрайд и открыл балконную дверь. Поток холодного воздуха ворвался в комнату, где неожиданно стало душно.

Собеседница перехватила его взгляд, удержала чуть дольше обычного и потянулась. Распрямила ноги, вытянула ступни и подняла над головой руки, сцепленные в замок. Выгнула спину, будто открываясь навстречу Макбрайду. Тот подавил стон, поднялся на ноги и вышел на лоджию.

Правда заключалась в том, что весь день Льюис ни на миг не переставал думать о ней. Его преследовала навязчивая одержимость влюбившегося по уши подростка. Совсем как в средней школе. Нет — хуже: как в старших классах. В течение всего дня — даже в аскетичной хижине Шапиро, во мраке его ужасающих историй — Макбрайда беспокоило мучительное набухание члена, превратившее седьмой класс в кошмар.

Льюис стоял на балконе и, глядя вниз на огни, пытался ответить на вопрос: когда он последний раз лежал в постели с женщиной? Наверняка Макбрайд не мог бы сказать — память возвращалась обрывками, точно вспышками, и все же он точно знал — еще до того, как стал Джеффри Дюраном.

«Что будем делать, парень?» — пришла на ум строчка из альбома Митлофа «Летучая мышь из ада». Льюис подумал, как много хорошей музыки он пропустил. Джефф Дюран не только оставался холостым, он все совершал под игру дудочника. Или даже не дудочника, а телевизионной ведущей Опры. «И что вы тогда сделаете?» — один из ее любимых каверзных вопросиков.

Эйдриен — красотка, это факт. Но фактом также является и то, что Лью Макбрайд — последнее, что ей нужно в данной ситуации. Она уже потеряла сестру, работу и едва не лишилась жизни. И все по его вине. Неправильно пользоваться ею теперь просто потому, что они оба попали в отчаянное положение. И все-таки…

Неестественно держаться на расстоянии друг от друга, а тем более когда спишь в одной комнате. «Ты же живой человек» — очередной аргумент в споре с совестью. Им через многое довелось пройти вместе, поэтому для Льюиса нынешнее состояние было связано не только с сексом. Эйдриен действительно нравилась Макбрайду: она умна, привлекательна, весела и так нуждается в защите. Подобное случается в военные годы и во времена стихийных бедствий: люди всегда тянулись друг к другу. Так зачем подавлять в себе естественные чувства? Почему бы просто не сделать первый шаг?

И все же прохлада сделала свое дело, и Макбрайд вернулся в комнату с охлажденным пылом. Эйдриен оставалась на прежнем месте, на кровати: сидела и читала путеводитель отеля по Харперс-Ферри и окрестностям. Она кинула на Льюиса убийственный взгляд из-под густых черных ресниц — зовущий и притягательный. Затем переменила позу — совершила ряд плавных перемещений, при виде которых сами собой приходили на ум и другие позиции, которые могло бы принять ее тело. Без одежды.

— Любовался звездным небом?

Макбрайд уставился в потолок.

— Нет, — ответил он. — Я думал… — Льюис засмеялся. — Впрочем, тебе, наверное, не стоит об этом знать.

Эйдриен испустила тихий, исходящий из глубины груди вздох, и Макбрайд собрал всю волю в кулак, чтобы не броситься к ней на постель.

Подавив прилив желания, он проговорил:

— Думаю, пора ложиться.

Она кивнула, подтянула к себе колени и обхватила их руками. В жаркой комнате тикал кондиционер, и прошло, как показалось, довольно много времени, прежде чем Эйдриен вздохнула и одарила Макбрайда бодрой улыбочкой.

— Отлично.

Путь предстоял неблизкий, и они сменяли друг друга за рулем. Ехали без остановок весь следующий день и прибыли на место уже поздно ночью. Остановились в мотеле «Супер 8» и попросили номер с двумя односпальными кроватями. Эйдриен невероятно смущали собственные ощущения. Она никогда бы не подумала, что ее тело способно на такие подростковые приступы желания — вплоть до головокружения.

Наутро они отправились в отдел продаж курорта «Ла-Ризорт» в Лонгбоут-Ки, где загорелая блондинка сообщила им, что кооперативная квартира Кальвина Крейна свободна уже несколько недель и продается: три спальни, вид на океан, всевозможные удобства. Заинтересованы в покупке?

Обратно возвращались по Армандз-серкл, остановились позавтракать в заведении «Томми Багамас», где съели салат и густую похлебку из моллюсков, свинины, сухариков и овощей, обсуждая дальнейшие планы. Следующим пунктом на их пути стало здание суда в Брейдентоне, где они, по существу, ничего не добились: Крейн не участвовал ни в каких тяжбах. По крайней мере в округе Манати. Завещание старика также не оправдало ожиданий. После уплаты долгов половину имущества старик пожертвовал Гарвардскому университету и Американскому обществу больных раком; оставшаяся часть предназначалась «любимой сестре, Теодоре Уилкинс» и «подруге жизни, Марике Винкельман».

Далее Макбрайд и Эйдриен наведались в трейлерный парк в Брейдентоне, где в компании шумной собачьей своры проживал медбрат Крейна — Левитикус Бенн. Высокий чернокожий парень с беззаботной улыбкой казался добродушным, но запуганным человеком, немного сердитым на власти за то, как с ним обошлись.

— Когда умер мистер Крейн, ко мне ввалились пять полицейских и стали производить здесь обыск. Все прочесали. И что нашли? Немножко дури — на затяжку. Понимаете? Остатки, для личного пользования. Дальше — насели на меня, вроде как тут не трейлерный парк, а гестапо. И я вас спрашиваю — как и того полицая спрашивал, что мне нос расквасил, — поможет это раскрыть преступление? Нет, вы скажите мне?

Потребовалось некоторое время на то, чтобы остудить праведное негодование Бенна. Хотя когда это все-таки удалось, толку от ямайца оказалось мало.