Тайна Бирюзового дракона (СИ) - Колч Агаша. Страница 4

— В Межгалактическом госпитале, — грустно вздохнула «новобрачная».

— Заболел? — встревожилась я.

— Нет, — качнула головой Нава, — ему новый протез вживляют. Усо-вер-шен-ствованный. Да… Прежний устарел по всем параметрам и недостаточно хорошо выполняет жизненные функции.

Последнее предложение Нава выговорила как строчку хорошо заученного стихотворения. Похоже, повторяет чьи-то слова.

— Понятно, — протянула я, потом вспомнив, что лечение и реабилитация в Межгалактическом госпитале стоит далеко не три копейки, спросила: — Это по ветеранской страховке проходит?

— Ой, что ты! — махнула рукой кухарка. — Страховка гарантирует оплачиваемый отпуск во время службы и скромную пенсию после отставки. Операция не относится к жизненно важным. На такую даже кредит не дадут.

Хотела было мрачно пошутить о продаже почек, но вовремя остановилась. Вряд ли у Андрея Васильевича они свои. Нава, видя моё недоумение, немного понизила голос, но с нескрываемой гордостью объяснила:

— Это лэр ректор похлопотал. Сказал, что Синклит специальный грант выделил. Персональный. За вклад в развитие маготехники. Адрющя был первой моделью, много пережил, испытывая изобретение на себе, поэтому заслужил.

Я согласно кивнула — конечно заслужил. Умиляясь тому, как мило кухарка произносит имя мужа, допила отвар, похвалила варенья и стала прощаться.

— Устала. Пойду отдыхать.

— Постой, — остановила меня женщина и протянула серьги, — возьми. Мне уже без надобности. Мы с чоттиками научились отлично понимать друг друга. Не дословно, но смысл улавливаю. Елизавета отказалась от корма. Хватает того, что выращивают. Но я иногда для неё фрукты с керсами посылаю. Побаловать красавицу мою. Трудно ей сейчас. Она задалась целью увеличить колонию и часто кладки делает. Я уже ей несколько раз говорила, что не дело так себя перетруждать. Но она или не поняла меня, или не захотела прислушиваться к совету. Может, тебя послушает?

Нава жалостливо, как-то по-бабьи, подпёрла ладонью лицо и просительно на меня посмотрела.

— Может, послушает, а может, и нет. Она же королева. Но я обязательно ей передам твои слова, — пообещала я и шагнула к выходу.

— Постой! — ещё раз остановила меня кухарка, протягивая корзинку, накрытую тканой салфеткой. — Передай лэру ректору. Он булочки любит.

Глава 2

Булочки. Кто же их не любит? Свежая выпечка у любого аппетит возбудит. Уверена, что они не только пахнут дразняще, но и на вкус пальчики оближешь! Верю в кулинарное волшебство Навы.

Подгоняемая соблазнительным ароматом и уютными мечтами о том, как мы сейчас с дедом не торопясь будем пить свежесваренный кофе с тёплой хрустящей сдобой, беседуя о чём-нибудь интересном, я ускорила шаг.

В приёмную почти вбежала. Рабочий день закончился, и кофейного цвета секретарши в фиолетовом комбинезоне, охраняющей покой ректора, не было. «Попрошу руны посмотреть. Может, познаю нечто новое или увижу своё будущее», — подумала я и толкнула дверь кабинета.

Они стояли у окна, тесно обнявшись и страстно целовались. Мой дед и незнакомая дама. Упс! Конечно же, надо было постучаться, но кто знал, что здесь такое.

— Простите, — пискнула я, отвела взгляд и сделала шаг назад.

— Заходи, Агапи, — окликнул меня смущённый дед. — Не виделись весь день, вот я и не сдержался.

Было видно, что дракону неловко. Как и его подруге, нервно поправляющей слегка растрепавшиеся волосы, заплетённые в небрежную косу. Они шумно обрадовались подарку Навы, женщина немного суетливо принялась накрывать на стол, дед бросился варить кофе.

Но мне казалось, что больше всех неловкость испытываю я.

«Вот что стоило постучать, прежде чем войти? Веду себя, как слон в посудной лавке! Правильно Инк меня Абадонной величает. Всё рушу», — грызла себя за нечаянную бестактность.

— К столу, девочки! К столу! — преувеличенно радостно приглашал Тес’шас, разливая кофе по изящным чашечкам.

Несмотря на то, что настроение рухнуло, аппетит пропал, а мечты развеялись, я заставила себя улыбаться, чтобы до конца не испортить деду вечер.

«И чего он в ней нашёл?» — вдруг вылезла моя ведьма с вопросом. Самым глупым, на мой взгляд, когда размышления касались сферы чувств.

Травница лэра Ивельроза была полной противоположностью покойной Лир’рии вар Фламери. В ней не было утончённого изящества, аристократических манер, безупречного вкуса, но зато в ней была жизнь. Глаза сияли, щёки пылали румянцем, жесты отражали эмоции. И всё это было наполнено искренним чувством. Любовью к мужчине, который тоже смотрел на неё со страстью и нежностью, с восхищением и радостью.

— Пойдём отдыхать? — запрыгнул ко мне на колени Филипп, считавший мои затаённые эмоции.

Ну да. Мы здесь лишние. Дед любит меня, но сейчас центром мира была эта милая женщина. Зачем же им мешать.

— Пойдём! — с радостью согласилась я и спросила Тес’шаса: — Деда, а где мы с Филенькой жить будем?

— Уже уходите? Ну, да… устали. Помнишь, как пройти в гостевую комнату, где учил тебя управляться с драконьим пламенем? Вот там и располагайся. Удобно будет?

Я кивала. Да, устали. Да, помню. Да, удобно. Встала, придерживая на руках тушку питомца, поклонилась, прощаясь, и направилась было к выходу, но дед остановил:

— Агапи, тут письмо для тебя. С последней почтой доставили. Прости старика, забыл сразу отдать.

Не задумываясь, от кого послание, забрала конверт, скрепленный золотистой печатью, сделала книксен и закрыла за собой дверь.

— Что ты как дитё малое? — ворчал Филипп, реагируя на моё настроение. — Обиделась на всех.

— Не обиделась я, лапушка. Просто стало немного не по себе. Я же, попав сюда, почти всегда жила с ощущением собственной значимости. Даже в Дремлесье, где мы с тобой зимовали, чувствовала причастность и нужность. И вдруг пустота. Знаю, что самый главный человек для меня это я, — фамильяр недовольно завозился на руках, я успокаивающе чмокнула его в макушку. — И ты, конечно же, как часть меня. Но все друзья вдруг разом отстранились, занимаясь своими делами. Я просто растерялась. Не знаю, куда идти и что делать.

— Вот сейчас придём, — кот посмотрел на бесконечную лестницу, — придём же когда-нибудь. Ляжем спать… А утром будем думать, куда идти и что дальше делать.

— Да, лапушка, — я еще раз чмокнула кота в макушку, — ты прав. Утро вечера мудренее.

В комнате ничего не изменилось. За ширмой та же кровать, аккуратно заправленная по армейскому образцу, те же диванчики и стол между ними, тот же буфет с встроенной мини-плитой и набором посуды. Мечта командировочных.

Освободившись от ноши, отпустив кота на один из диванов, заглянула в санузел. Тоже всё стандартно: умывальник, унитаз, душевая кабинка, полки с пенно-моющими средствами и полотенцами, вешалка с халатом.

— Филенька, ты не хочешь… эээм… на унитазе посидеть? — поинтересовалась я у фамильяра.

— Не хочу. У Тес’шаса сходил, — ворчливо ответил кот. — Лучше ответь: когда письмо откроешь?

Филипп обожал свежую корреспонденцию. Живя в Дремлесье, он требовал, чтобы я вслух читала все полученные приказы и директивы, письма от Инка, деда и отца. Даже рекламные листовки, иногда попадающие в мою почту, заставлял прочитывать от начала до конца. Мотивировал это тем, что вдруг я пропущу нечто важное, а он на страже и бдит.

— Да что там может быть интересного? — устало спросила я, располагаясь рядом с питомцем. — Очередное приглашение на бал наследников. Ол’лия мечтает поскорее пристроить меня замуж и раздаёт наши координаты направо и налево.

Я неохотно сломала золотистую печать. Из пакета на колени выпал конверт поменьше и сложенный вдвое лист сероватой бумаги.

— «Рад приветствовать тебя, сестра!» — начала я читать письмо.

Прочитав обращение, с удивлением взглянула на адрес. Красивым каллиграфическим почерком с завитушками были прописаны только координаты Учебки и моё имя. Отправитель не указан. Странно. Письмо было написано другой рукой. Почерк разборчивый, но строгий и более размашистый.