Мост через огненную реку - Прудникова Елена Анатольевна. Страница 24

– Неуютно, конечно, но и только, – пожал плечами Теодор. – Не знаю, с чего уж там в обморок падать. Надо было видеть: разглядываем мы эту разбойничью фреску, и вдруг смотрю – ты прямо на глазах белеешь, взгляд пьяный, вот-вот упадешь замертво. Лориан факел между нами и стеной поднял и как крикнет: «Тащите его отсюда!» Тут, знаешь, было не до субординации, я, как новобранец, без рассуждений, хватаю тебя с одной стороны, Габриэль с другой, и в коридор. А ты уже совсем белый, глаза закатываются. Лориан кричит: «Держите! Не давайте ложиться!», вытащил плетку и как начнет тебя хлестать. Я дернулся было остановить, потом думаю, что ему виднее… И вправду, виднее оказалось, – он махнул рукой и натянуто усмехнулся. – Еще говоришь, что я чувствительный. Молчал бы уж…

Не давая Энтони и слова сказать в ответ, Гален повернулся и заговорил с пограничниками.

– Слушай, Габриэль, я давно хотел тебя спросить, да все к слову не приходилось. Ты же младший брат – почему кровник ты, а не старшие?

– Что? – Габриэль удивленно вскинул голову. – Кровник – это как?

– У эзрийских горцев есть такой обычай: кровная месть. Когда убивают человека твоего рода, то надо отомстить: убить кого-нибудь из рода врагов. И вот когда горец исполнит этот свой долг, он шьет себе красные сапоги и ходит гордый – до тех пор, пока самого не убьют. Я думал, у вас такой же обычай…

– Не… – мотнул головой пограничник, оглядывая сапоги. – Это мне Лориан из Мойзельберга привез.

– Девок охмурять! – хохотнул разведчик.

– Хочешь, тебе обратно отдам? – вдруг обозлился Габриэль. – Тебе нужнее…

Энтони удивленно повернул голову: внезапная вспышка пограничника выходила за пределы отношений, принятых между братьями.

– А что? – спросил он. – Ты девок не любишь? Квентин расхохотался:

– Еще как любит! Только нельзя ему больше. Отгулялся, охмурил уже, кого успел. Женили мы его весной…

– Младшего раньше старших? – удивился цыган. – На что ж это похоже?

– А что старшие? Я уже восемь лет женат. Детишек уже… – сотник хотел небрежно, как всегда, усмехнуться, но улыбка вышла гордой и радостной, – трое…

Лориан хмыкнул.

– Может, и четверо уже… – слегка покраснел Квентин. – Все равно, пока имени не нарекли, считается, что трое. А Лори у нас беглый…

Гален тоже засмеялся.

– Хо! Как и я! Родная душа…

– Его отец женить собрался. Лори говорит: «Нет!» А батя говорит: «Да! Еще не хватало, чтоб я тебя спрашивал!» Батя у нас крутой по характеру, ну да Лори тоже… Они как сцепятся, так словно два жернова, все вокруг в пыль стирают, лучше не подходить.

– Ну, и чем дело кончилось? – поинтересовался Гален.

– А тем, что батя за плетку схватился, а Лори вышел за дверь – и с концами. Оказалось, ушел в Мойзельберг.

– Так вот откуда знание мойзельских тюрем! – усмехнулся Энтони.

Лориан искоса взглянул на него, но промолчал, откинулся спиной на камни, глядя в высокое небо с редкими облаками.

– Два года там пропадал, – продолжал Квентин, – потом вернулся. Сапоги, вот, брату принес, Габи у него всегда из младших любимчиком был. Батя плюнул да больше его не трогал.

– Потому что женюсь, когда захочу и на ком захочу, – проговорил Лориан и завозился, устраиваясь поудобнее на жестких камнях двора. – Без всяких сапог. Износятся сапоги – что потом делать?

– Детей! – фыркнул Квентин. – С детишками куда она от тебя денется?

Лориан ничего не ответил. Он лежал и загадочно улыбался, глядя в небо.

– Есть ведь зазноба-то… – шепнул Галену Квентин, искоса глядя на брата. – По всему видно, есть. Только разве он скажет…

– Сотник, вон, бежит, – прервал их Габриэль. – Сияет как медный грош. Не иначе, нашли что-то…

Давешний пехотный лейтенант подбежал, запыхавшись, вытянулся и радостным голосом закричал:

– Нашли, ваша светлость! Нашли! Они в стенку ушли. Собаки на стену лают…

– И никакой чертовщины! – звонко, хотя все еще несколько принужденно, рассмеялся Энтони. – Всего лишь в стену! Пойдемте, Теодор, посмотрим, что за привидения обитают в Аркенайне…

…След, взятый собаками, уходил в тупик, которым заканчивался один из коридоров. Здесь, в самой старой части замка, немало было недлинных тупичков с нишами. Такие часто встречались в древних храмах: раньше в них ставили статуи богов, а в ниши – свечи, цветы и курения. Сейчас, естественно, ни статуй, ни свечей, ни цветов не было.

Энтони подошел к нише и, взяв кинжал, принялся проверять пол, пытаясь вытащить небольшие плитки, которыми он был вымощен. Вскоре одна из плиток во второй нише поддалась. Он засунул руку в образовавшееся отверстие, что-то там крутанул, потом нажал на стену тупика, и та с легким шумом повернулась.

– Прошу! – с небрежной улыбкой указал он на открывшийся проход, за которым круто вниз уходила лестница.

Преследовать разбойников было уже поздно, однако солдаты все равно, прихватив факелы, кинулись в подземный ход – просто для порядка. Энтони шагнул было за ними, но Гален остановил его:

– Не надо, пусть сначала пройдут солдаты. А потом и мы прогуляемся. Расскажи пока, как ты его открыл. Ты что, знаешь Аркенайн?

– Ничего подобного! – засмеялся Энтони. – Но я знаю свой собственный замок. В нем восемь тайных ходов, и еще невесть сколько в замках наших знакомых. Все тайные ходы, в общем-то, устроены одинаково. Самый большой секрет тут – их местонахождение, остальное просто. Это только в легендах есть поворачивающиеся статуи, фрески, где надо дотронуться до руки святого, и прочая романтика. На самом деле механизм один и тот же: дырка, а в ней рычаг или поворотник. Главное – найти дырку. Это тоже несложно. Либо деталь облицовки, либо плитка пола рядом с ходом, причем в таком месте, где на нее не нажмут или не наступят случайно. То есть в нише. К механизму должен быть доступ как с той, так и с другой стороны, поэтому если ход идет вниз, надо искать тайник в полу, если прямо – в стене. Поскольку мы находимся у наружной стены замка, то ход может идти только вниз. Значит… – он рассмеялся: – Видишь, Терри, тут, как и везде, все просто, если знаешь основной принцип…

Внезапно лекция об устройстве подземных ходов была прервана. Из потайной двери вылетел солдат, за ним другой, снизу слышались топот и крики.

– Ну, что там еще такое? – недовольно спросил Энтони.

– Привидение, ваша светлость! – задыхаясь, выпалил совсем молоденький солдатик с перепуганным веснушчатым лицом. Мы шли, а оно как встанет, как завоет…

– Ну что ж, привидение – это тоже обычно… – вздохнул Энтони. – Пойдем, Терри, теперь без нас уже не обойдется…

Лориан остался наверху, охранять вход, а они вместе с Габриэлем, приказав солдатам следовать за собой, отправились вниз. Те, правда, поначалу не хотели лезть обратно, но вслед за командующими все же пошли. Пока они спускались по бесконечной лестнице, Энтони вспоминал…

Осень, Оверхилл. Ему девять, Валентину тринадцать. Брат приехал в свой первый отпуск, вместе с отцом. Поначалу он очень важничал и ужасно гордился мундиром и шпагой, но потом переоделся и стал прежним мальчишкой. До сих пор братья не решались соваться в тайные помещения – страшно все-таки. Но теперь, будучи уже почти офицером, Валентин осмелел, и в один из дней они с Энтони, предварительно выучив наизусть план секретных ходов замка Оверхилл, решились на экспедицию.

Сначала все шло хорошо. Спустились по лестнице, прошли коридором, потом была еще одна лестница – и тут они увидели привидение. Самое настоящее. Туманная белая фигура, заунывный вой и ритмичное постукивание. Энтони замер, потеряв голову от страха. Валентин схватил его за руку, и они с отчаянным визгом помчались по переходам, причем без пяти минут офицер верещал не хуже девятилетнего брата. Они выскочили из секретной двери, с криком пробежали по коридору и… натолкнулись на отца. Тот лишь взглянул, и оба сразу замолчали. Валентин вытянулся, а Энтони, всхлипывая с перепугу, уставился в пол.