Блэквуд (ЛП) - Аарон Селия. Страница 27

Он снял рубашку, и я наконец-то смогла разглядеть черные линии, составляющие узоры на его руках и груди. Завитки и черепа причудливо сплетались на его коже и уходили под темные волосы на груди. Его соски были темно-розового цвета, а правый был проколот серебряной штангой.

Он расстегнул джинсы. Я наклонилась и выключила лампу, чтобы не пялиться. Устраиваясь на матрасе, я услышала, как его ботинки упали на пол, а затем звякнул ремень. Он прошелся вокруг кровати, его подтянутые мускулы выглядели рельефно, выделяясь на фоне слабого света из моей ванной.

«Не отвлекаться».

— Ну, договоримся о том, что мы спим вместе, но секса не будет. Если только ты не боишься, и тогда мы сможем отменить всё это.

— Я не могу поверить, что соглашаюсь на это, — вздохнул он. — Я никогда не ложился в постель с женщиной, не трахнув её. Это глупо.

Я улыбнулась грубости в его голосе и продолжила прощупывать почву.

— Что, если я скажу «стоп»?

Кровать прогнулась, когда он опустился рядом со мной.

— Я бы не советовал, но тот факт, что ты это сказала, гарантирует жестокий трах. Просто «черный». Это единственное слово, которое тебя спасет.

Я повернулась к нему так быстро, как только могла. Он набросил мое одеяло на свои ноги и бедра и, сцепив пальцы под головой, уставился в потолок.

— Но что, если я скажу «пожалуйста»?

Он повернул голову ко мне, его глаза были полны желания.

— Если ты скажешь «пожалуйста», я трахну тебя так сильно, что ты не сможешь сидеть, ходить или дышать в течение нескольких дней, не думая о моем члене внутри тебя.

Черт.

Глава 16

— Эта самая лучшая моей в жизни каша. Никогда не ела ничего вкуснее, — проговорила я, отправив в рот изрядную порцию сладкой вкуснятины, заправленной маслом и медом.

— Потому что этот Гаррет морил тебя голодом до смерти здесь, — ответила Бонни, которая разрезала пополам свое печенье и постучала ножом по банке с домашним вареньем из скупернонга (прим. вид  винограда сорта мускат, произрастающего на юге Соединенных Штатов). — Я просила шерифа Кроу разрешить тебе остановиться у меня, но нет, он не позволил. Сказал, что ты здесь в хороших руках и о твоем переезде не может быть и речи, пока тебе не станет лучше. Я закатила скандал из-за этого, но он все равно даже не пошевелился.

Она закатила глаза и умело намазала джем на теплое печенье.

— Может быть, он теперь запоёт по-другому, когда ты встала и можешь ходить.

Я отпила из своей чашки кофе, радуясь еде и компании, и счастливая, сказала:

— Гаррет не такой уж плохой.

Мы провели ночь в одной постели. У меня не хватило смелости с ним обниматься, и я заснула слишком быстро, чтобы поддаться импульсу, даже если он у меня и был. Пробежка по лесу отняла у меня больше сил, чем я предполагала. Когда я проснулась, его уже не было, но я провела рукой по его стороне кровати, зная, что он провел там всю ночь. Так близко.

— Не такой уж плохой, да? Он ни черта не кормит тебя и держит в этом доме с привидениями. По-моему, это как раз и называется плохой. Кстати, где он сейчас?

Я взглянул на стену позади неё, на дверь в библиотеку за ней.

— Работает.

— Что делает?

— Книги. Он их восстанавливает.

Она склонила голову набок, глядя на меня, как будто я говорила на другом языке.

— Что он делает сейчас?

Я объяснила ей, в чем состоит его работа, пока мы неторопливо завтракали. Тай дал Бонни свободное утро, чтобы она могла навестить меня. Если бы мне когда-нибудь удалось увидеть его, я бы точно сказала ему за это спасибо прямо в глаза. Она принесла мне обрывки местных сплетен и, самое главное, это уверенность в том, что у меня здесь есть друг поблизости. После того, как мы закончили и убрали посуду, я прислонилась к раковине фермерского дома и попыталась придумать способ, как лучше задавать вопросы, не вызывая подозрений Бонни.

— Я здесь смотрела некоторые семейные фотографии. Среди них есть одна очень любопытная, она заинтриговала меня. Девушка, сестра Гаррета, — проговорила я, нервно теребя подол своей майки. — Вы знали её?

Она огляделась, её темные глаза осматривали каждый закоулок, заглядывая в тени. Неужели она думала, что Гаррет выскочит из-за угла и закричит «бу»?

— Все знали Лилиан, милая.

— Какой она была?

Убедившись, что мы остались одни и нам не помешают, Бонни расслабилась и провела пальцами по коричневой коже на шее.

— Она была прекрасна. Больше, чем жизнь. В пору своей юности я участвовала в нескольких конкурсах в этих краях, — проговорила она и расправила плечи. — Но я всегда была на втором месте после Лилиан. Ты знаешь, как бывает, ты встречаешь некоторых людей и забываешь о них в следующую минуту?

— Да.

— Лилиан была из тех, кого никогда не забываешь. Она блистала, понимаешь?

Я кивнула. Я всегда думала то же самое о своей матери.

— Она могла бы осветить комнату так же ярко, как солнце. Я тебе говорю, что она здесь устраивала какие-то сумасшедшие выходки, — сказала она с улыбкой и прислонилась спиной к стойке рядом с холодильником. — Чертова девчонка могла замотать туалетной бумагой дом мэра Броуэртона, затем закидать яйцами патрульную машину шерифа Пеннингтона, а затем проехать по проселочным дорогам на заднем сиденье мотоцикла своего парня… ну, парня, который у неё был в то время.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь.

— Похоже, она была из тех, кто хорошо проводит время.

— Так и было. Она действительно была такой. Очаровала всех, с блеском выходя из любой передряги, — произнесла она. Её лицо вытянулось на последних словах. — Жаль, что с ней такое случилось. Я не знала, что у неё были такие проблемы, понимаешь?

— Я не думаю, что хоть кто-то знал, — ответила я. Гаррет всё ещё сомневался в этом; его откровенный рассказ прошлой ночью не давал мне покоя. — Вы разговаривали с ней после того, как она вернулась из Голливуда?

— Конечно, — ответила она и начала открывать ящики, ее хмурый взгляд тяжелел по мере обнаружения каждого нового источника беспорядка. Когда она нашла тайник с кухонными салфетками, она схватила одну, намочила её и начала вытирать столешницы.

— Она изменилась?

— Не очень. Так же сияла. Просто стала немного старше, как и все мы. Она начала писать для Броуэртонской газеты. Весь город разозлился, когда она сделала репортаж с разоблачением дискриминации чернокожих работников в «Голден Гросери», — улыбнулась она. — Заставила меня чертовски гордиться.

Я читала её статью и вспомнила, как меня впечатлил её упорный поиск правды. Кажется, в этом мы с ней были похожи.

— Она всё так же встречалась с парнями?

— О, конечно, — ответила она, отскребая какое-то пятно рядом с раковиной со всей силой, на которую была способна её маленькая фигурка.

— С кем конкретно?

Я знала, что испытываю судьбу, но мне нужно было как-то продвинуться в расследовании исчезновения моего отца. Находка машины подсказала мне, что я на правильном пути. Мне просто нужны были какие-нибудь указатели, чтобы показать, в какую сторону идти.

— Конечно, её видели с сумасшедшим Дэнни — это было до того, как он сошел с ума, прошу заметить. Давай посчитаем, если хочешь, братья Саттерли. Однажды днем они подрались из-за неё прямо у закусочной. Я сейчас говорю не о юнцах, а о взрослых мужчинах, обоим уже далеко за тридцать, которые дерутся из-за неё. Таю пришлось разнимать их. Я даже слышала, что она встречалась и с девушками. Не знаю насчет этого, — она обошла меня, передвигая банки и вытирая каждую пылинку, пока шла. — И был один парень, красавчик, которого она обычно приводила в закусочную. Винс. Он вырос где-то здесь неподалеку. На пару лет старше меня учился в школе.