Воспитанник орков. Книга первая - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 10

Взяв себе кружку пива, юноша отыскал свободный столик, где восседала пара сравнительно трезвых морских бродяг, неспешно цедящих крепкое вино. Один из моряков – немолодой, с рыжими, изрядно тронутыми сединой усами, усмехнулся, наблюдая, как парень неаккуратно роняет пену на стол. Второй – помоложе, со шрамом через все лицо, даже приподнял локоть, чтобы его не замочило.

– Прощения прошу, – извинился Данут, отхлебывая глоток.

Пиво он не слишком жаловал, предпочитая что-нибудь другое, вроде кваса, но кто в морской таверне будет пить квас?

– Где-то я тебя видел парень, – раздумчиво проговорил рыжеусый.

Дануту не нужно было вспоминать, где он сам видел этого моряка.

– В прошлом году, в Оште. Ты у меня шкурку черного соболя торговал.

– О, точно, – обрадовался моряк. – А ты, жмот такой, шкурку сменять отказался!

– Было дело, – не стал спорить Данут. – Ты мне за нее хотел ломаный нож всучить. А на кой он мне? За такую шкурку можно десять ножей добыть.

– А то я сам не знаю? – слегка обиделся рыжий. – Только у меня к тому времени ни векши, ни менового товара не было. Думал – вот, юнца облапошу, откуда дурачок о ценах знает?

Все трое заулыбались. Данут не обижался, что моряк пытался его надуть – дело привычное.

– Слышал я, что на Ошт норги напали? – спросил второй, со шрамом.

За месяц, проведенный в Тангейне, боль слегка притупилась. Но рассказывать в очередной раз о том, как ему посчастливилось уцелеть, парню не хотелось. Но моряки, похоже, сами слышали эту историю.

– Значит, на западном побережье теперь лишь орки остались, – изрек рыжеусый. – Придется нам на восток ходить. А там и кит не тот, и шкурки хуже.

– Киты – они везде одинаковые, – вступил с ним в спор второй. – Зато товару теперь меньше стало, на шкуры да на остальное цены вырастут, прибыли больше.

– А нам-то, не один ли хрен? – перебил его рыжий. – Наше дело купцов туда-сюда доставить, а прибыль… Какая у нас прибыль? Теперь только хуже будет, – посулил он. – Ошта нет, купцов много. Будем теперь друг друга за глотки брать, чтобы товары заполучить.

– Точно, – взгрустнул тот, что со шрамом. Выпив, сплюнул на пол. – А все норги проклятые.

– А кто они такие? – осторожно поинтересовался Данут. – Почему о них никто ничего не знает?

– Кто норга хоть раз видел – морских крабов кормит, – засмеялся рыжий. – Живут они где-то посреди моря, никто не знает.

– Почему с ними никто справиться не может? Тангейн – город огромный. Кораблей столько, что не счесть! Собраться, найти эти клятые острова, да и разделать всех норгов под гребенку, – предложил парень.

Моряки как-то странно переглянулись, дружно допили и, не заказав новой выпивки, вышли.

Вечером в доме дяди парня ждал крупный разговор наедине.

– Как ты можешь вести такие разговоры! – бушевал дядя. – И, ладно бы, ты их вел в городе. Но в порту, где столько глаз и ушей!

– А что здесь такого? – не понял Данут. – Норги – это пираты, которых все ненавидят. Их надо уничтожить.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь отомстить за смерть своего отца и моего брата, – слегка успокоился дядя. – Но в любом порту у норгов есть свои глаза и уши. Если я через час узнал, что мой племянник ведет разговоры с матросами об уничтожении норгов, то, как ты думаешь, узнают ли об этом сами пираты?

– Пусть узнают, – усмехнулся Данут. – Они и так знают, что их ненавидят. И что теперь – они нас будут убивать, грабить, а мы помалкивать?

– Да какой ты болван! – заорал дядя так, что на шум прибежала тетушка, попыталась выяснить, в чем тут дело, а дядя, впервые на памяти племянника, прикрикнул на жену: – Закрой дверь, дура!

Тетушка выскочила, как ошпаренная, а дядя, видимо выдохнувшись, закашлялся, а потом нервно произнес:

– Торговый дом «Силуд Таггерт и сыновья» – один из самых богатых в городе. Если я захочу – могу нанять дюжину кораблей, набрать наемников. А если мой племянник – уточняю, для дураков, – снова повысил дядюшка голос, – племянник хозяина торгового дома, говорит, что норгов нужно уничтожить, то не проще ли уничтожить торговый дом? Сжечь мои склады, лавки и дома несложно, зарезать меня, мою семью – тоже. А если нас прирежут, кровь будет на твоих руках.

– Не на руках норгов, а на моих? – угрюмо переспросил Данут.

– На твоих, – уверенно подтвердил дядя. – Мы ничего не сможем сделать против норгов. Ты уже потерял отца. Хочешь, чтобы убили всех нас? Ты этого хочешь?

– Не хочу.

– Ну, а раз не хочешь, то я тебе запрещаю вести разговоры о норгах. И уж тем более о том, что их надо уничтожать.

Как всегда, на работу уходили с рассветом. Тетушка предпочитала в это время понежиться в кровати, а хмурые, не до конца проснувшиеся мужчины, завтракали. Одна лишь кухарка – пожилая и добродушная Трени была бодра и свежа. Неожиданно, застучал дверной молоток.

– Кого там Ящер несет? – буркнул дядя.

Из-за больного желудка Силуд ел лишь молочное, вареное и пареное. Вот и сейчас, он давился овсяной кашей, сваренной на молоке, с завистью наблюдая, как Данут наворачивает яичницу с салом, а пасынок неспешно поглощает бутерброд с ветчиной, запивая его слабым настоем трав (крепкий Казистер не употреблял, опасаясь испортить цвет лица).

– Трени, – приказал хозяин служанке. – Посмотри, кого там несет. Скажи, чтобы по всем вопросам ехали на склад. Я сейчас буду. Еще не хватало, чтобы я начал обсуждать деловые вопросы дома, – горделиво добавил дядюшка.

Данут, покончивший с яичницей, уже пил собственный травяной настой – крепкий и сладкий, как ему и положено, сделал вид, что поверил. Дядюшка, если потребует дело, будет разговаривать о нем не то, что в собственном доме, а в собственной спальне, даже если рядом будет лежать супруга.

– Ну, кто там? – нетерпеливо спросил дядя, с отвращением отхлебывая кипяченое молоко.

– Там этот, как его… мэтр какой-то, гном, – путано пыталась изложить кухарка.

– Гном? – насторожился дядя. Гномы – главные потребители петрола, существа аккуратные и педантичные. Если они являются не на склад, а прямо домой, значит, они чем-то недовольны!

– Это Данутовский гном, – сообщила Трени. – С которым он великана убивал.

Мэтр Байн Периверт, профессор кафедры Прикладной магии и заведующий лабораторией оружия, скромно стоял у входа. Гворн был не в расшитом золотом камзоле, приличествующем его положению, а в сером дорожном плаще. Кажется, в том самом, в котором был в походе.

– Здравствуйте, профессор, – поздоровался Данут. – Что-то случилось?

– Увы, мой юный друг, ничего не случилось, и я уже не профессор. Просто, пришел попрощаться с вами. Возвращаюсь в Скаллен.

– В Скаллен? – протянул Данут, а потом спохватился: – А почему не профессор?

– Может ли человек, погубивший учеников, быть профессором? Профессор – это прежде всего наставник, а уж потом ученый, – грустно отозвался старый гном. – Я подал в отставку сразу по возвращению из экспедиции, а вчера получил сообщение, что Колледж мою отставку принял. Спасибо коллегам, что позволили мне уйти, сохранив лицо.

Данут лишь вздохнул. Что тут сказать, если гном прав. Неважно, что вины в гибели студентов у старого профессора нет. И маршрут «полевой практики» был утвержден, и никто не мог знать, что на их пути окажется йотун. Это как кормчий, вернувшийся в порт с половиной команды. И, неважно, что его вины в гибели нет, что он умудрился спасти вторую половину. На нем, как на кормчем, можно ставить крест, потому что во второй раз его уже не выберут.

– И куда вы теперь?

– Вначале в Скаллен. Ну, а потом, куда-нибудь на восток. Как я буду смотреть в глаза тем, чьи дети погибли? Когда-то я был неплохим рудокопом. Силы уже не те, но что-нибудь да смогу делать.

Тоже верно. Хоть гномы, хоть люди, но все будут смотреть на выжившего с немым укором. Мол, почему ты жив, если мой сын погиб? Дануту и самому до сих пор кажется, что окружающие смотрят на него именно так.