Немая (СИ) - Колч Агаша. Страница 28

Я повернула его руку так, чтобы скрепляющий ткань конец расположился параллельно полу и, сложив края нижней наволочки, показала, где нужно палочкой провести. Парень пожал плечами, мол, что тут сложного, и сделал так, как я показала. Края скрепились!

Всё верно! Ерофей же маг, дар у него, по словам деда, редкого качества и объема. Почему бы мне этим не воспользоваться? Только надо к делу практично подойти. Двух зайцев разом прихлопнуть.

Из комнаты деда вынесли стул, я сбегала за книгой, которую будущий претендент на звание студиозуса читает. Показывая собственным примером, как сесть, как руку держать, куда книгу положить, подготовила рабочее место.

А придумала я вот что. Если воспользоваться методом швейной машинки, то палочкой по ткани можно не водить. Протягивая скрепляемые края под артефактом, получим тот же результат. Помощника усадила на пол, велев для удобства опереться на стену. Руку, чтобы меньше уставала, положила на согнутое колено. На другом лежала книга, которую следовало читать. А еще, повинуясь моим прикосновениям, надо кулак с зажатым в нём палочкой опускать и приподнимать.

Казалось бы, всё так просто, но пока приноровились, я уже терпение потеряла и хотела было за иглу схватиться. И тут наше почти безнадёжное дело стронулось с мёртвой точки. Перину собрали за полчаса. Дольше процесс организовывала, – мысленно ворчала я, но в целом была довольна.

По моим планам шить предстояло немало. Каждый раз ждать и просить деда зарядить палочку хлопотно. А пользоваться Ерофеем в качестве аккумулятора для швейного артефакта практично. Пока читает или таблицу умножения учит, я ему портков и рубах нашью.         

Глава 17

Трудолюбие и усердие Ерофея приводило меня в восхищённое удивление.

Привычный уклад городских обывателей мало чем отличался от жизни сельской. Вставали с рассветом, почивать укладывались скоро после заката. Тут и ритм природный хорошо вписывался, и экономия присутствовала – расточительно дорогое масло для светильников без великой надобности жечь.

Чародейские шары, освещавшие наш дом, были, но или в домах одарённых, или у тех, кому подобное затейство по карману. Только мало таких. Вот и погружались кварталы городские, те, что от центра неблизко, в тьму непроглядную на всю ночь.

Наш будущий абитуриент осветительный шар создавал даже пальцами не щелкнув. Осей, взявшийся каждое утро до завтрака учить будущего зятя простым магическим приёмам, не мог на ученика нарадоваться.

– С первого раза получается! На лету всё схватывает! – хвалил он Ерофея, макая горячий румяный сырник в густую сметану.

Я кивала, но думала, что полноценный отдых растущему организму тоже необходим. Ночами жених мой читал, учил таблицу умножения и тренировался в начертании рун. Уже какую ночь, вооружившись скалкой, гнала его из гостиной наверх, тыча под нос досочку с одним-единственным словом: «Спать!»   

Таблицу умножения в начальных школах этого мира не учили. Появилась она в общем доступе недавно, и относили сие знание чуть ли не к высшей математике. Но узнала я об этом, когда уже выклянчила у деда кусочек бумаги, иглой расчертила и аккуратно пёрышком расписала известную всем российским школьникам матрицу. От единицы до десяти в верхней строке и так же в крайнем левом ряду, а на пересечениях вписала произведение чисел. Говорят, что ещё в Древнем Вавилоне придумали это хитромудрое считание удобное, зубрёжка которого испортила лето не одному поколению будущих второклашек.

После завтрака, натаскав воды в котлы мыльни и дворового очага и удобно пристроив полные вёдра на кухне, Ерофей без напоминаний и понуканий садился за правописание. Первые дни, когда он описывал рунами предметы, окружающие нас, части тела и всё, что видел, мне приходилось каждые полчаса разминать ему кисть левой руки. Да, граждане, жених мой был левшой.

Мир, заточенный под праворуких, людям с левосторонним восприятием осваивать сложно. Хорошо, что здесь пока ещё нет автоматов, приборов и гаджетов, которыми в большинстве своем левшам пользоваться несподручно. С другой стороны, леворукий воин – неожиданность для противника, а значит, больший шанс на победу.

Мне очень хотелось всё это рассказать парню, который смущался своей необычности, но могла помочь лишь тем, что массировала кисть, задеревеневшую от непривычной работы.

Недаром говорят, что терпение и труд всё перетрут. К концу второй декады интенсивной подготовки Ерофей легко решал примеры и задачи, споро писал под диктовку Осея и очень точно, без раздражающих «э-э-э», «ну как бы», «короче» и прочего словесного мусора пересказывал прочитанное до конца «Описание земель, круг Южно-Русского государства расположенных».

Радуясь успехам парня, я всё же дивилась тому, как невзрачный подросток, живущий в доме благодетеля из милости, зарабатывающий свой кусок хлеба суетясь на побегушках, вдруг превратился в спокойного, рассудительного, заинтересованного и целеустремлённого молодого человека. Помнится, в прошлой жизни, читая умную книгу по психологии, запомнила фразу, что успех человека на десять процентов зависит от его знаний и навыков, на сорок процентов от мышления и на пятьдесят от окружения.

Получается, что, живя в доме, где о нём заботились, уважали и верили в то, что сможет он стать воем чародейским, Ерофей получил дополнительную мотивацию для реализации своей мечты. А мэтр ему примером служит. Осей хоть и происходит из древнего рода, который проживал в городе с времён основания, но семья была небогата. Быть бы деду моему мелким клерком в ратуше, как и отец его, но искру дара своего он решил знаниями укрепить.

– Пусть не стал я сильным чародеем, но историю магии в Академии уже не один десяток лет преподаю. Знаю, что посмеиваются над рассеянностью моей. Но коллеги уважение выказывают, а студиозусы… не слишком шалят на лекциях моих. Есть, чем гордиться на склоне лет, – как-то вечером, разомлев от вкусного сытного ужина, выдал Осей, выслушав отчёт Ерофея о прошедшем дне. – И ты, отрок, стремись к желаниям своим. Под лежащий камень вода не втечёт.       

Вот точно, всё, что Господом делается – всё к лучшему. Останься жених мой в доме мясника, то пример там другой был бы. Михась без отца словно с цепи сорвался. Старшина уже дважды приезжал и стыдил парня за буйство и пьянство, которое тот учиняет. Пригрозил, что если будет продолжать, то прикажет розгами поучить. Притих, кажется.

Чем хороши дела домашние, так тем, что руки делают на автомате и думать можно о чём угодно. Я распарывала очередную мантию. В подвале на дальних полках нашлось их изрядно. Тому, что сохраняются они годами и ни тлен их не берёт, ни моль не точит, я уже удивляться перестала. Чародейство на них безвременное наложено. А вот тому, что мантии не только чёрные бывают, удивилась немало. Поманила деда за собой в подвал и показала на тюки аккуратные.

– Ох ты! – всплеснул руками Осей. – Я и забыл, что матушка тут склад устроила. Давно сюда не спускался.

Он провёл рукой по воздуху вдоль полок. Словно влажную уборку сделал. Вмиг все, что на полках находилось, очистилось от пыли, тенёт и мелкого мусора.

– Не знаю, зачем тебе это старьё, но так будет лучше, – кивнул дед на очистившиеся тюки, направляясь к выходу. Но я как цепкий репей ухватила за рукав. – Что ты ещё, стрекоза, хочешь?

А я хотела узнать, почему мантии многокрасочные. Поочерёдно потыкала пальцами в разные цвета, пожала плечами, развела руками и потрясла головой демонстрируя своё недоумение.

– Почему цвет разный? – догадался Осей. Кивнула. – Всё просто, дитя. Это сейчас все учителя носят чёрные мантии. В былые же годы, согласно уставу Академии, первые пять лет службы преподаватель был обязан носить серую мантию. Следующие пять – синюю, потом коричневую, пурпурную и, наконец, чёрную. Матушка очень гордилась тем, что я дослужился до пурпурной. Жаль, что не дожила до того дня, когда я чёрную надел. Порадовалась бы. – Я сочувственно погладила его по руке. Заметив мою печаль, чародей легко прижал меня к себе. – Не грусти, стрекоза. Все смертны. Матушка прожила хорошую жизнь. Хлопотуньей была, как и ты. Недаром её имя носишь.