Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич. Страница 23

— Я не шахтёр, а ксенозоолог, — не слишком уверенно вставил Кай.

— Ну, если тебе за ксенозоологию кто-то что-то заплатит, тогда да, — изрёк дежурный. — А коли не найдёшь того, кто заплатит — знать, быть тебе таким же шахтёром, как мы все! — И заржал довольно-таки мстительно.

5

Кто заплатит за ксенозоологию, да и заплатит ли? Ага, ищи-свищи мецената... С этими невесёлыми мыслями Кай вышел на Пикадилли — главную улицу в одноэтажной части Нового Бабилона. А на этой улице из ровного ряда бараков сильно выбивалось огромное несуразное здание под кривоватой вывеской 'Жрачка', за версту распространяющее ничуть не аппетитный мясной запах.

Нет, для кого-нибудь и аппетитный, но вегетарианец Кай за других не в ответе. Себя бы спасти от голодной погибели. А другие и без него справятся. Пустят нос по ветру, попадут в изобильные свиные миры.

Да уж, не промахнутся. Вот оно — то хитрое кафе, о коем предупредил дежурный: в нём новичков первую неделю кормят 'за бесплатно'. Дают нагулять жир.

Ага, но каждого бесплатного клиента записывают и запоминают. Вон там, за стойкой, вон в тот пухлый журнал. Ясно, зачем: чтобы не путаться и не блуждать, когда придёт время вышибать им долги, а заодно зубы и пару рёбер — о них ведь тоже говорил молодчина дежурный, да и не сильно сгустил краски. Бьют!

О том, что так оно и бывает, свидетельствовала громкая похвальба подвыпивших бугаёв за элитным дубовым столом на эстраде, нависающей над общим залом.

Общий-то зал скромно сидел на одноразовым пластике и за одноразовым пластиком: с этакой лёгкой и мягкой мебелью в руках особо не побуянишь. А вот элитному столу, небось, многое здесь позволялось.

Позволялось... И всё же, некая 'печать обречённости', та самая, подмеченная Каем ещё у прохожих на пути к бараку, здесь ещё более явственно лезла в глаза, прямо-таки украшала все лица в зале. Решительно все, без различия столов. Ну ладно, не украшала. Обезображивала. Но что выступало главным эпицентром безобразия, так сразу не определишь.

Может, один на всех нездоровый и тусклый цвет лица? Может -изобилие прыщей? Отвратительная, несвежая, вялая кожа на самых разных щеках — и впалых, и лоснящихся от сытости? Кажется, именно так и должны выглядеть кожные покровы людей, злоупотребляющих мясом в ущерб другим видам пищи. Вот только до чёртиков непросто отделить объективные результаты наблюдений за внешним миром от собственных брезгливых фантазий.

Зайдя в зал, Кай в первый момент застыл в нерешительности — и на призывные жесты бармена тупо не реагировал. (Да, я тупой, вы не знали?). Успел хорошенько осмотреться, пока бармен заревел вголос:

— Парень, да не боись, налетай: задарма! — а глаза внаглую хохотали над новичком.

Кай, всё так же не отвечая, ещё с полминуты потоптался на пороге. Точно ли ему сюда нужно? По правде сказать, есть хотелось изрядно, да вот готовят ли здесь что-то, что Каю подойдёт? Судя по запахам, нет. Судя по звукам, тоже. Приглушённые щелчки со стороны кухни выдавали присутствие там 'мясных шкафов' Оломэ. Значит, исчезающе мала вероятность встретить на ней неосквернённую мясом посуду, традиционных поваров (не 'шкафмейстеров'), или даже обычные печи, мало-мальски пригодные для создания вегетарианских блюд...

Ладно, стоит проверить. Подошёл к стойке, спросил:

— Чем кормите?

— Мясом, — с неприязнью бросил бармен, приготовившийся уже занести Кая в свой пухлый талмуд, и не ожидавший вопросов, — да какая разница, чем, когда задарма:

— А если не мясом, тогда чем?

— Тогда мясом! — припечатал бармен.

— Ага, понятно, — Кай собрался уходить.

— Постой, ты что, странный?— ухватил его бармен за рукав.

Зря подходил так близко. Ну ладно, придётся разговаривать дальше:

— Я не голоден. Просто зашёл поинтересоваться.

— Да ты точно дурик! Запомни: у нас на Эр-Мангали наедаются впрок! Конечно, если хотят выжить.

— Я не настолько хочу выжить, — это было сказано зря. Просто уж больно раздражало, что 'благодетель' у стойки твой рукав удерживает. А ведь цепок, зараза!

— Ты нарываешься? — спросил цепучий гадёныш.

— Нет, — насколько мог безмятежнее ответствовал Кай, а сам прислушивался к происходящему за столом вышибал. Нет, те не рассматривали его поведение как угрожающее, были увлечены едой и собственной беседой.

Из элитариев за дубовым столом громче других выхвалялся детина, чей голос показался Каю неожиданно знакомым:

— А я ему: гони, пала, деньгу! А он ползает у ног: не трогай, мол, я в этом месяце всё нажитое за койку отдал! А я ему сапогом по почкам. А он: ой, ну правда ничего нет! А я ему снова по почкам и говорю так спокойненько: поищи, пала, получше! И что ты думаешь: поискал, пала, ещё поискал — и нашёл! Зажать хотел, мразь шахтёрская...

А ведь это один из попутчиков, распознал его Кай. Из прихваченных с Плюмбума-11. Ишь как быстро выдвинулся: только-только явился в Новый Бабилон, суток не прошло, а уже шахтёров прессует. Что за головокружительная карьера!

Мародёры здесь в цене, не так ли?

— Ладно, — смягчился бармен, видя, что попыток вырвать рукав из его пальцев Кай не производит, — не хочешь — не ешь, я что, заставляю? Только помяни моё слово: ничего другого всё равно не найдёшь. Все едят мясо, и даже веганы придурочные тоже едят мясо — деваться им некуда. Ещё запивают пивом, но пиво покуда не про твою честь, его мы задарма не наливаем. Только каждую шестую кружку...

— Так я пойду? — смиренно спросил Кай.

— Нет, погоди! — забеспокоился бармен. — Я всё-таки должен занести тебя в журнал посетителей. Что зашёл не голодный — твои проблемы.

— Ну ладно, — Кай подбавил в голос тоскливой обречённости и был вознаграждён освобождением рукава. Бармен взялся за свою пухлую тетрадь.

— Как зовут?

— Клаус Кюхенрейн, — не дрогнув, произнёс Кай.

Ага. Ищите меня по имени...

— Паспорт? — потребовал бармен.

Ишь, на слово не верит.

— Ой, а мне пока не выписали...

— Как так?

— У писаря бланки кончились, он сказал завтра с утра подойти...

— Так что ты мне голову морочишь? — взорвался тип за стойкой. — Зачем вообще приходил, когда тебе тут жрать не положено?

— Обознался, — глуповато улыбнулся Кай. Жаль, насмешку поглубже не спрятал.

— Эй, ребята! — это уже сигнал для вышибал.

— Не извольте беспокоиться, я и сам уберусь, — пролепетал Кай на бегу, чудом уворачиваясь от пущенного вдогонку дубового табурета.

А и в самом деле, зачем приходил?

6

Разжиревшие плюмбумы-вышибалы в погоню за Каем так и не бросились. Мелок он как повод оторвать задницу — слава здешней гравитации. Оставалось надеяться, что и лицо его мало кто рассмотрел (а то Новый Бабилон посёлок не крупный, того и гляди, доведётся встретиться — а впечатление уже создано, и кто припомнит, что создано на ровном месте?).

В общем, Кай удачно ретировался из кафе-ловушки на улицу Пикадилли. Правда, не успел отдышаться, как уже кто-то с брезгливой бесцеремонностью сгрёб его за воротник.

— Живой, значит, — констатировал голос Буллита, — Клаус Кюхенрейн, говоришь? — в голосе мелькнула издевка. — Найду, поговорим.

С этими словами Буллит отпустил Кая и шагнул во мглу, сгущающуюся между бараками, где мигом и растворился, будто его и не было.

О чём понадобилось поболтать уголовнику, Чужак его прибери? Чем-то недоволен? Ага, не смог извлечь выгоду из отжатого у Кая голо-паспорта! И от тысячи взятых на баланс юрбургских космоталеров получил одно расстройство, ведь голографические деньги на Эр-Мангали тоже не ходят. Ха-ха-ха...

Впору потешаться над опростоволосившимся бандитом, жаль только, что заработанная Каем шишка у Михаеля в Новом Бабилоне болеть не перестала. И вся судьба пошла наперекос, ведь чтобы тебя допустили в Башню Учёных, мало сказаться представителем важной для посёлка науки. Нужна-таки рекомендация, которая у тебя была, но по милости Буллита пропала. И по которой туда уже прошёл другой человек.