Кровная связь (ЛП) - Бри Джей. Страница 62

Оли снова прикусывает губу, и я срываюсь, большим пальцем провожу по ней и заставляю ее остановиться. Если кто-то и прикусит эту пухлую розовую плоть, то это буду я.

Я уже тверд, как гребаный камень, и тянусь вниз, чтобы сжать свое основание, чтобы сдержать нагрузку, которая уже растет в моих яйцах при одном только ее виде.

Ее глаза переходят на движение, и она ухмыляется мне. — Ну, я уже знаю, как тебе это нравится.

Я ухмыляюсь ей в ответ и стону, когда она протягивает руку, чтобы отбросить мою руку, и обхватывает пальцами мое основание. Ее хватка сжимается и выкручивается именно так, как мне это нравится. Ее рука меньше и мягче моей, и она делает все правильные движения. Она видела, как мне это нравится, но чтобы моя Связная делала это на самом деле? Мне повезет, если я не опозорю себя здесь.

— Повернись, сладкая, — говорю я, хватаю ее за запястье и двигаю по кругу, пока она не оказывается там, где я хочу, прижавшись обеими руками к каменной стене позади нас, и ее спина идеально выгнута.

Черт, вид ее гладких ног и упругой задницы вырывает стон из моей груди, заставляя меня встать на колени позади нее, чтобы наконец-то попробовать ее на вкус. Она издает звук удивления и делает движение, как будто собирается отстраниться от моего рта, но я крепко держу ее за бедра, чтобы удержать ее на месте, пока пирую на ней, пока ее гладкость не покрывает мой язык.

Я могу ненавидеть себя за то, что трахался, пока она была в лагере, но знание того, как заставить ее ноги дрожать вот так — это определенный плюс.

Когда я вылизываю ее сзади, ее руки опускаются, пока ее лицо не прижимается к гладким каменным стенам пещеры, ее бедра отталкиваются от моего языка, когда она елозит по моему лицу. В следующий раз я собираюсь лечь на спину и попросить ее сесть мне на лицо, чтобы я мог наблюдать за ее выражением и играть с ее сиськами, пока она раскачивается и трется о мой язык именно так, как ей хочется.

Когда я шлепаю ее по заднице одной рукой, а другой держу ее открытой, она стонет и выгибается назад, ее тело умоляет о большем. Ей не нужно умолять, я дам ей все, что она захочет.

Когда я двигаюсь, чтобы провести языком по ее клитору, ее бедра сжимаются вокруг моих плеч, как будто она пытается притянуть меня ближе, она начинает умолять, в ее словах больше стонов, чем чего-либо связного. — Атлас, черт, я не могу… Мне нужно кончить с тобой. Мне нужно связаться с тобой, пожалуйста, пожалуйста, блядь, пожалуйста…

Я могу отправиться в ад прямо сейчас, как полноценный мужчина. Ее слова звенят у меня в ушах, когда я встаю, мои руки остаются на ее бедрах, прежде чем я перекладываю ее на одеяла и подушки, ее спина плотно прижата к моей груди, даже когда я наклоняюсь над ней, чтобы поцеловать ее снова. Она не беспокоится о своей влажности на моих губах и подбородке. Если уж на то пошло, думаю, ей это нравится. Когда она пытается повернуться в моих объятиях, я останавливаю ее рукой на груди, пока мы оба не оказываемся на коленях на подстилке среди подушек и одеял.

Я держу ее там, положив одну руку ей на грудь, в то время как другой направляю свой член к ее мокрой киске, проталкивая его внутрь в два счета, потому что она уже дрожит от потребности кончить. От потребности кончить со мной, кончить на моем члене и скрепить нас вместе до конца времен.

Последний поцелуй, а затем я толкаю ее вниз, пока она не становится на четвереньки, мои бедра набирают темп, пока я не врываюсь в нее, наши влажные звуки эхом разносятся по пещере. Слава Богу, что у камер нет микрофонов, потому что мы оба даже не пытаемся сдерживаться, ее стоны — музыка для моих ушей.

Я провожу рукой по ее позвоночнику, наслаждаясь тем, как она выгибается, и когда я добираюсь до ее головы, я хватаю ее за волосы, рывком откидываю ее голову назад, чтобы наклонить ее спину к моим губам, и целую ее, мой язык трахает ее рот так же, как мой член трахает ее киску.

Она издает самые лучшие звуки, как будто удивлена тем, что принимает все, что я ей даю, но в то же время напугана тем, что это прекратится до того, как она кончит.

Ее узы готовы разорваться внутри нее.

Я чувствую, как они растут и набухают внутри нее, стремясь вырваться из нее и захватить меня в тот момент, когда мы кончим и свяжемся. Мои собственные узы давят на мою кожу, тянутся к ее и готовы быть связанными с ее навсегда. Я почти злюсь, что это происходит так быстро, что они оба так отчаянно хотят быть друг с другом, что доводят нас обоих до предела.

Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Руки Оли слегка дрожат, а затем она наклоняется, чтобы опереться на локти, кусая подушку, когда я снова шлепаю по розовому пятну на ее заднице. Кожа там горячая, когда я снова провожу по ней рукой, но ритмичное сжимание ее киски на моем члене говорит мне все, что мне нужно знать о том, любит ли моя Связная немного боли вместе с удовольствием.

Это также подталкивает меня прямо к краю, моя рука скользит по ее бедрам, чтобы провести по ее клитору и потянуть ее прямо ко мне, к самому большому оргазму в моей жизни. Не только потому, что это с ней, моей сладкой, но и потому, что эйфория моих уз от того, что я наконец-то соединился с нашей второй половинкой, заставляет меня видеть звезды.

Я почти теряю сознание.

Это неловко, но Оли просто рухнула подо мной на одеяла, мое тело следует за ее, словно она — чертово солнце. Она содрогается, дыхание вырывается со всхлипами, а кожа неестественно светится, когда мои узы омывают ее и дают ей все. Черт, она извивается на моем члене, и я почти кончаю снова.

Я даже не знал, что такое возможно.

Я жду, пока снова смогу видеть, а затем вырываюсь, беру ее на руки и прижимаю к своей груди, крепко целуя ее в губы, хотя она все еще едва соображает. Дымка застилает ее глаза, и, черт возьми, это невероятное зрелище. Как бы мне ни было неприятно смотреть на нее после того, как она связалась с Грифоном… когда она осваивается с моей Связью, это просто охренительно. Когда это касается моей шеи, она крепко обхватывает меня руками, так что я даже не отпускаю ее… Я мог бы умереть самым счастливым Привязанным на Земле прямо сейчас.

В какой-то момент, сразу после того, как наши узы остепеняются и ускользают от нас, я вижу, как в ней поднимается паника, ужас перед тем, что может случиться, если она станет сильнее, и в этот момент мне приходится подавлять свои собственные чувства по поводу ее уз. Я должен подавить разочарование от того, что это так сильно напугало ее всем, что было сделано, потому что все это было сделано для того, чтобы сохранить ей жизнь и безопасность, насколько это было возможно.

Это моя семья, которую я должен ненавидеть.

Оли быстро моргает, стараясь не дать слезам пролиться, и вытирает щеки, когда они все равно текут. — Ты обещаешь не жалеть об этом, да? Даже если… даже сейчас, когда мои узы станут сильнее и начнется что-то новое и отвратительное?

Я немного наклоняюсь, чтобы мы были глаза в глаза, и осторожно беру ее за шею одной рукой, чтобы быть уверенным, что все ее внимание приковано ко мне. — Оли, мне нужно, чтобы ты выслушала меня прямо сейчас, потому что я никогда в жизни не был так чертовски серьезен по отношению к чему-либо. Ты — моя Связная. Если ты станешь сильнее и сожжешь весь мир дотла, то я буду рядом с тобой и буду смотреть, как он горит. Я не хороший парень, Оли. Я не один из Дрейвенов или Шоров этого мира. Это ты и я, и ничто другое не имеет для меня значения.

Она снова опускает голову мне на грудь, и я чувствую слезы. У нее был тяжелый день, но меня все равно разрывает на части то, что она чувствует себя так. — Не плачь, сладкая. Не плачь, потому что это заставляет меня чувствовать себя жестоким, и весь этот город превратится в руины вокруг нас, если я выйду из себя прямо сейчас.

Мои губы прогоняют горячий поток слез по ее щекам, и, черт возьми, я бы сделал все, чтобы забрать у нее этот страх и боль. Все, что угодно, лишь бы этот мир не причинил ей еще больше боли. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу, как она лежит на столе, а Сайлас, мать его, Дэвис стоит над ней с ножом, и я больше не могу этого выносить.