Передаю цель... - Чехов Анатолий Викторович. Страница 19

Первые успехи коллективизации, развитие наряду с хлопководством шелководства, появлением школ, количество которых к 1933 году достигло трехсот семидесяти, а обучалось в них восемнадцать тысяч учащихся, повышение общей культуры — все это не давало покоя бывшим главарям родов — ханам и баям, ярым приверженцам феодального родового строя.

Джунаид-Хан был жив. Он направлял из Афганистана деятельность закоренелых врагов Советской власти — Ахмед-Бека, Дзфды-Мурта, Бады-Дуза и еще десятка главарей банд, не столь многочисленных, но не менее алчных и беспощадных. Все это, как болезнь, оттягивало силы, мешало развитию республики.

Требовались самые решительные действия, радикальное хирургическое вмешательство для того, чтобы одним, последним и решительным ударом снять этот нарыв с тела республики.

Нанести этот удар и готовился с помощью других подразделений специально созданный для борьбы с басмачеством 11-й Хорезмский песковый полк под командованием Ивана Ивановича Масленникова.

Первые вести о коллективизации пришли в Среднюю Азию из Казахстана. Зимой 1930—31 года стали откочевывать вместе с хозяйствами баи-казахи в Туркмению к племени иомудов. Баи-иомуды поняли, что скоро раскулачивание дойдет и до них: органами Советской власти уже проводились определенные ограничения.

Экономические трудности, недостаток транспорта, нерегулярное снабжение, задержка выдачи товаров дехканам, сдавшим законтрактованную шерсть — все ото создавало благодатную почву для нарастающего недовольства, подогреваемого активной антисоветской пропагандой.

Были и перегибы, допускаемые представителями власти на местах, середняцкие хозяйства не противопоставили баям-богачам, что не могло не вызвать недовольства.

Чувствуя, как накаляется атмосфера, из Афганистана прорвался с бандой ставленник Джунаид-Хана — Ишик-Хан, получивший полную поддержку баев-казахов.

В районе Каймата в апреле 31-го года появился видный Джунаидовский пособник Анна Мирза.

С появлением их начались грабежи складов и кооперативов, причем организаторы грабежей стремились вовлечь в беспорядки как можно больше населения, раздавая продукты дехканам, с тем чтобы и среди бедняков иметь сообщников.

Многие, конечно, тут же одумались и готовы были идти с повинной, но их запугивали возможными репрессиями Советов, распространением слухов о захвате Ташауза Ишик-Ханом о «помощи Англии» вооруженными силами, о широком движении банд из-за кордона.

Пользуясь безнаказанностью, бандам удалось создать легенду о своей неуязвимости, тем более что в беспорядки была вовлечена значительная часть населения.

Но в это трудное время возникли и добровольческие отряды, такие, как организованный из беднейших туркменов-иомудов в Казанжикско-Красноводском районе отряд Сережникова, как отряды Хан-Дарьи, Мударский, Ербентский, Сернозаводский, действовавшие в районах Хорезмской республики.

На первых порах силы были неравные. Добровольческие отряды еще не могли оказывать действенную помощь частям войск ОГПУ да и сами регулярные части были еще малочисленны и не имели достаточного опыта борьбы с крупными объединениями басмачей.

Получение баями твердых поставок, мобилизация шести тысяч верблюдов для переброски хлеба в Ташаузский округ, вызвала распространение провокационно-ложных слухов, особенно в районе колодца Мурад, где собралось около двухсот бежавших от продналога байских семейств. Немало баев ушло в Иран, но большая часть — в пески, активно организуя антисоветские выступления.

Слух о появлении Ишик-хана подтвердился. Это позволило баям сгруппировать вокруг себя и середняцкие хозяйства скотоводов, которые, поверив одному слуху, стали верить и другим, провокационным, работающим против нас.

Весьма соблазнительными были для скотоводов караваны, отправляемые в Ташауз и фактории с различными товарами.

28 марта 31-го года в ауле Сексыз скотоводы угнали около тридцати верблюдов, мобилизованных для перевозки хлеба. В районе этого же аулсовета появилась банда. Аульный актив, вместо того чтобы организовать поимку бандитов, бежал в Кизил Арват, оставив на произвол судьбы фактории заготовительных организаций, которые были разграблены.

Вполне понятно, что уходившие от налогов и экспроприации баи не располагали оружием в тех количествах, в каких оно вскоре у них появилось. Так, например, группа Ораз Гельды для закупки боеприпасов направила в Лютфабад (Персия) одного из главарей — Бек Назара. В конце июля 1931 года в шайку Ораз Гельды прибыли два агента закордонных националистических организаций Хан Казы и Юз-Бай. Оба привезли с собой националистическую литературу, несомненно имея поручения от англичан, а также Мешхедского центра националистов, как можно шире развивать басмаческое движение.

Немало осложняли и без того накаленную обстановку профессиональные бандиты. На территорию Меврского округа из-за кордона прорвалась белуджская банда в шестьдесят всадников под командой Мамед Али и Абды-Хана. Оба старые сподвижники Керим-хана, отъявленные бандиты, известные по грабежам не только у нас, но и в Иране

и

в

Антисоветская пропаганда в этот второй период развития басмачества пустила в ход лозунги, зовущие к конкретным действиям:

«Эмир Бухарский приказывает вам взяться за оружие и обратить его против Советской власти».

Выбрасывая подобные лозунги, бандиты раздавали продукты из разграбленных кооперативов, хлеб из вьюков захваченных караванов, следовавших в Ташауз.

Такая напряженная обстановка, сложившаяся в 1932 году в Туркменистане, естественно, требовала самых решительных и радикальных мер со стороны и гражданских и военных властей, призванных обеспечивать спокойный труд дехкан, защитить те намечающиеся социальные преобразования, которые могли дать плоды только при условии ликвидации политического бандитизма, умело направляемого опытной рукой.

Главным козырем идейных руководителей басмачей было утверждение, что Красная Армия в пески не придет. Тактика бандитов в том и заключалась, чтобы оторвать отряды ОГПУ, действующие против басмачей, от баз культурной полосы. Привычные к местным условиям басмачи гораздо легче переносили жару, кроме того, на первых порах преследование крупных бандитских групп малочисленными отрядами красноармейцев далеко не всегда оканчивалось удачно.

Наученный горьким опытом Ахмед-Бек, потерпевший разгром от двух кавалерийских полков Красной Армии, объединил свои силы с такими же прославившимися своей жестокостью и непримиримостью к Советской власти курбаши Дурды-Муртом и Бады-Дузом. Эта объединенная банда представляла собой настолько серьезную угрозу, что ликвидация ее составляла задачу первостепенной важности.

Отряды 126-го дивизиона под командованием Сотникова и Борисенко в стычках с бандообъединением успеха не имели, главным образом из-за своей малочисленности и недостаточной обеспеченности.

Несколько недель преследовал по пескам банду Дурды-Мурта добровольческий отряд Хан-Дарьи под оперативным руководством уполномоченного ОГПУ Классовского, в задачу которого входило сдерживать продвижение банды в нежелательных направлениях, содействовать отрядам частей ОГПУ в проведении операций.

Вполне понятно, что для ликвидации басмачества, принявшего такие масштабы в Средней Азии, требовались координированные действия всех воинских частей ОГПУ. Но главный удар по объединенной банде должен был наносить наиболее подготовленный песковый отряд.

Приказом полномочного представителя ОГПУ в Средней Азии Пиляра и его заместителя Залина — начальником Центральной оперативной группы (ЦОГ) был назначен председатель ГПУ Туркмении Бабкевич. Войсковым начальником всех действующих частей погранохраны ВО ГПУ, милиции и доброотрядов — Масловский, его заместителем и начальником штаба при нем — командир 18-го полка Рифферт.

В инструктивном письме своим подчиненным начальник ЦОГ писал: «…На сегодня банды находятся в районе Сухого озера, движутся дальше, отрывая нас от продфуражных баз. Нам надо идти крупными отрядами, но банды будут уходить еще дальше, чем мы поставим наши части в тяжелое положение с продфуражом… Создаются три опергруппы: северная — Куия-Ургенч, восточная — Серный завод, южная — Кизил-Арват…»