Слуги Государевы. Курьер из Стамбула - Шкваров Алексей Геннадьевич. Страница 9

В 1734 году риксдаг шведский избирает предводителем дворянства Карла Эмилия Левенгаупта, ярого сторонника войны с Россией, еще не забывшего, как в 1713 году он был пленен русским генералом Ласси вместе с армией фельдмаршала Стейнбока. Его речи пламенные в парламенте, его призывы к войне с Россией, а также его усилия по принятию закона нового, власть королевскую ограничивающего, зато расширявшего власть государственных чинов, были высоко оценены его сторонниками. Даже медаль в его честь выбили особую. «Mareschallo etc. Ob fidem et patria amoren bonis omnibus probate» — «За верность и любовь к родине всеобщего признания достоин», — гласила витиеватая латинская надпись на аверсе. Друзья называли его лучшим гражданином Швеции, враги и льстецы — Карлом XIII — за желание полностью овладеть всей Финляндией, Ингерманландией и Карелией, сделав из них герцогство со столицей в Петербурге. А дальше, чем черт не шутит, и претендовать на корону шведскую. Только Всевышнему было угодно, чтоб красавец этот, женщин любимец и баловень судьбы, жизнь свою закончил на плахе. А как хорошо все начиналось…

Что ж делал Михайло Бестужев, имея сведения полные и достоверные обо всем, что творилось в столице шведской? Про него говорили, что он знал все так, будто сидел не вылазя со всех дебатов парламентских, во всех палатах, комиссиях и комитетах секретных сразу.

«Лбами столкнуть их надобно, охаять одного союзника пред другим, а далее пусть уж сами обвиняют друг друга в вероломстве и предательстве», — размышлял Михайло Бестужев.

Тем самым «шляпы», для России злобные, ослаблялись, а стоящая за ними Франция отступалась оскорбленно. Главное было выиграть время. Бестужев так и поступил. Деньги! Все решают деньги, господа!

В далеком 1702 году, войну с Россией начиная, Король-солдат Карл XII легко занял у банкиров голландских 750 тысяч гульденов, рассчитывая долг сей отдать за счет сборов таможни рижской. Рига была полностью в шведской власти, потому Карл даже не задумывался о сложностях с возвратом займа. Никто ж не мог предполагать после победы блистательной шведов под Нарвой, что русские ход войны переломят и станут победителями. И Рига станет русским городом. Залог испарился сам по себе, а долги-то остались! Шведы отчаянно выбивали эти деньги из русских на переговорах по заключению мира в Ништадте, венчавших Северную войну, но Петр напрочь отмел притязания, ограничившись выплатой двух миллионов рейхталеров за потери земель шведским дворянством в Ингерманландии, которые розданы уже были вельможам и офицерам русским. Да и выплата сия была хитро поделена на четыре части с тем, чтобы до окончательного расчета успеть подписать со шведами особый союзный трактат на 12 лет с возможностью, если союз этот будет выгоден подписывающим сторонам, то за полгода до истечения срока завершения договора обсудить его продление.

Став предводителем дворянства шведского, Карл Эмилий Левенгаупт с удвоенной энергией продолжил переговоры тайные с французским посланником в Стокгольме графом Кастея.

Уединившись после первого же выступления яростного в риксдаге в пользу войны с Россией, Левенгаупт с такой же пылкостью обратился к французу.

— Я прошу, я настаиваю передать Его Королевскому Величеству, рассказать о всех тех переменах, что вы можете наблюдать сегодня в Стокгольме. Сегодня наш триумф! Мы готовы всколыхнуть всю Швецию и поднять ее на борьбу с русскими. Сегодня наш народ жаждет войны, жаждет вернуть все то, что так вероломно было отобрано у нас царем Петром.

Благородный граф Кастея поморщился и, недоверчиво головой покачивая, осторожно отвечал своему собеседнику:

— Вы не переоцениваете свои силы, ваше сиятельство? Насколько я понимаю, вы не обладаете большинством в парламенте, и власть реальная принадлежит по-прежнему «колпакам», а точнее, премьер-министру их, Арвиду Горну?

— Это вопрос лишь дней нескольких, — отмахнулся Левенгаупт. — Дворяне Швеции были едины сегодня, меня избрав своим предводителем. Под влияние наше попадут и все остальные сословия. Мы — главная сила королевства, его гордость, его слава.

— Ни сколько не сомневаюсь в ваших словах, граф, но правительству Его Величества короля Франции хотелось бы более весомых гарантий, ваши намерения подтверждающих. И в отношении союза с королевством нашим, со странами дружественными нам, в первую очередь с Турцией — злейшим врагом русских. А также нам хотелось бы убедиться в реальности и ваших возможностей ведения действий военных против старого обидчика — России.

— Дворянство Швеции всегда готово к войне — с русскими. Мы сметем их орды, как когда-то Великий Карл это сделал под Нарвой! — надулся напыщенно.

— Это так, но после Нарвы была Лесная, Полтава и многие другие сражения, напоминать о которых мне не хотелось бы, — тихо промолвил, глядя в потолок, Кастея, намекая явно на пребывание в плену русском самого Левенгаупта.

Швед понял намек. Покраснел густо.

— Вы же знаете, мы связаны по рукам союзным трактатом с русскими 1724 года, и Бестужев, а до него еще граф Головкин, уже давно просит продлить этот договор. Но на него можно было бы наплевать, придравшись к нарушениям каким-нибудь условий мира, заключенного в Ништадте царем Петром. Есть другая, более важная причина, из-за которой мы не можем немедленно выступить против России.

— Какая? Король? Ведь он тоже сочувствует «колпакам» и ведет себя очень миролюбиво по отношению к России, а общаясь с Бестужевым, король просто олицетворяет собой само радушие и доброжелательность.

— Король — это ерунда! — Левенгаупт отмахнулся от упоминания суверена, как от мухи. — Вы же знаете, что мы добились значительного ограничения королевской власти, и он сделает то, что решит риксдаг.

— Но риксдаг еще не ваш. Сословия духовенства и крестьян отнюдь не разделяют идей ваших о немедленном начале действий военных против России, — быстро парировал Кастея, демонстрируя свою осведомленность в делах парламентских.

Словно не замечая выпада французского посланника, Левенгаупт продолжал:

— Швеция находится пока в положении затруднительном. Война долгая, двадцатилетняя с русскими, долги огромные Карла XII — все привело к финансовым сложностям внутри королевства. Если Его Величество король Франции хочет иметь надежного союзника в борьбе с русскими в лице Швеции, он должен оказать нам помощь. Нам необходимо усилить армию и, в первую очередь, гарнизоны и полевые войска в Финляндии, ибо оттуда ближе всего до новой столицы Московии — Петербурга, и наш главный и сокрушительный удар оружия шведского будет направлен именно туда. Нужно сразу отрубить голову зверю. Наш доблестный Карл допустил ошибку, разгромив русских под Нарвой и отвернув от России. Ему следовало идти немедленно на Москву, а не гоняться за ничтожными поляками и саксонцами короля Августа. Сейчас мы нанесем удар из Финляндии и маршем стремительным захватим Петербург вместе со всем двором и Императрицей Анной.

— О какой сумме может идти речь? — не смотря на собеседника, спросил Кастея.

— Наш долг перед голландцами 750 000 гульденов. Если бы Его Величество Король Франции освободил бы нас от обязанности выплачивать эти деньги, то Швеция смогла бы направить средства, сейчас на эти цели идущие, совершенно в другом направлении, обе наши державы интересующем.

— Хорошо, граф, — Кастея поднялся, показывая, что разговор к концу подходит, — я немедленно свяжусь с Версалем и изложу все просьбы ваши, а также мое собственное мнение, основанное на том, что я видел своими глазами и слышал от вас в этом кабинете. Но я думаю, что вы понимаете, в случае положительного ответа Его Величества, моего Короля, и речи быть не может о продолжении добрососедских отношений с русскими, о заключении каких-либо новых договоров или продлении старых, противных интересам Франции и, как полагаю — Швеции.

— Ваше сиятельство, — Левенгаупт также поднялся и теперь стоял прямо напротив француза, глядя прямо в глаза, — вы можете передать все мои заверения вашему Королю, что этого мы не допустим. Мы хотим одного — войны, а не мира, мы хотим вернуть все то, что нам принадлежит по праву, и то, что было незаконно отобрано.