(Не) детские сказки. В объятьях медведя - Лунёва Мария. Страница 3

– Я, Мишенька, туточки посижу, пока гости незваные не уберутся подальше. Я же для них, как и ты, добыча, только играть с нами по-разному будут. И уж не знаю, кому участь легче достанется. Не обижай уж меня, – я тихонечко присела на тонкий поваленный ствол. – Переждем тихо и оба живы будем.

Медведь снова спустил голову и замер. Так мы и сидели, а вокруг нас на отдалении бегала свора. Уж я-то знаю, как сейчас у собак-то нюх отшибет. Коли люди сами в заросли не полезут, так и не сыщут нас. А барина выкормыши – трусливы, они и близко сюда не подойдут.

Время тянулось нескончаемо долго, но собачий лай стихал. Где-то в чаще лесной снова прозвучал горн.

С неба посыпался снег. Большие хлопья парили, легко опускаясь на землю.

– Вот и зима пожаловала, – выдохнула я, – а я, клуша, все лето на тракте с травами своими простояла. Все надеялась денег подкопить, да в город съездить, что в двух днях отсюда, купить листы кровли да крышу подлатать. Размечталась, дуреха.

Замолчав, я поймала пальцами похожий на маленькое перышко снег.

– Знаешь, сколько стоит крыша эта? Мне всей травы на опушке не хватит, продай я ее. Вот так и осталась ни с чем. Обмазала глиной со мхом перемешанной щели, ветвями прикрыла, но не будет толку от того. Эта зима для меня самой страшной будет. Если морозы лютые ударят, так может, и не увижу я весны следующей.

Подобрав небольшую палочку, я начертила на земле руну жизни.

– Моя соседка так умерла, замерзла в своей постели, заболела видимо, и сил не хватило печь растопить. По весне ее нашли. Не хочу я так помирать, пожить хочется.

Тяжело вздохнув, я встала на ноги. Стыдно перед собой стало. Сижу и зверю раненому плачусь о судьбе своей. Только у него свои беды и нет ему дело до девчонки в истрепанной заячьей шубке.

– Береги себя, Миша. Ушли собаки и мне домой пора, рамы еще промазать.

Развернувшись, я скользнула в ельник, но в последний момент обернулась на своего случайного знакомца.

– Коли выживем, приходи по весне поболтаем. А если не будет уж меня, так вспоминай иногда девушку, что сидела с тобой в ельнике да за жизнь беседовала. А мне там, в небесах, хорошо от того будет. Некому больше обо мне на земле этой вспомнить.

Глава 2

Открыв глаза, я уставилась на тоненький, почти невидимый ручеек, стекающий со щели в потолке прямо в центре комнаты.

На улице шел дождь. Он нудно тарабанил по крыше, размывая глину, которой я заделывала прогнившие бреши, сводя на нет всю мою работу. А если завтра еще и морозы ударят, так и вовсе все насмарку пойдет. И досок никаких нет, чтобы хоть приколотить где совсем дело худо, хотя там же прогнило все – один удар молотком и в труху кровля осыплется.

Я тяжко вздыхала и, глядя на лужу на полу, что образовалась за ночь, понимала – все мои старания заделать крышу успехом не увенчались. Она все так же протекала.

Сев на постели, поежилась.

Холодно и очень сыро. Нужно затопить печь, а после идти в лес и, пока не легли глубокие сугробы, запасаться дровами. Они ведь еще и высохнуть должны.

Натянув старую растянутую кофту, встала и подошла к окну. Пару дней назад я заделала щели и теперь уже так не дуло. Выглянув в окно, поняла, что ошиблась. Возможно, дождь был ночью, а сейчас с неба задернутого свинцовыми тучами валил мокрый тяжелый снег.

Вздохнув, я невольно глянула туда, где совсем недавно лежал медведь подранок. Он ушел на следующий день, немного шатаясь, и хромая на заднюю лапу. Я искренне желала, чтобы все у него поджило, и он добрался до своей берлоги.

Снова поежившись, обняла себя за плечи. Нужно было идти в дровницу, а это значит, высовывать свой нос наружу.

А там грязь, слякоть и сырость.

Не любила я осень, да и зиму тоже. Летом дел невпроворот: сбор трав, сушка, измельчение. Потом на тракт идти торговать, так среди людей и день незаметно проходил.

А зима – это время одиночества.

Раньше хоть кошка была, да умерла от старости. Я бы и рада приютить котенка, да нет его и взять неоткуда. Голод вокруг, перевелись животные.

Вздохнув, я потянулась за старенькой шубкой и обулась в калоши. Деваться некуда, нужно топить, иначе все черной плесенью порастет да отсыреет.

Через час в комнате стало теплее.

Снова глянув на улицу, убедилась, что снег более не идет. Значит можно идти за дровами, да и ягоду может соберу: у ручья в низине ее ой как много еще осталось.

Выйдя из дому, я направилась прямиком в лес, таща за собой старенькую низкую тележку. Под моими ногами чавкала грязь, а выпавший белый снег на глазах превращался в холодную склизкую жижу. Пробравшись через ельник, я вышла на опушку. Глянула на землю, ища свежие следы. Зверя видно не было. Пройдя вперед, углубилась в лес, следуя своей тропинкой.

Далеко заходить не стала, выбрав на опушке березу потолще, достала топор и принялась рубить. Плотная древесина даваться не хотела.

Занятая своим делом, не сразу сообразила, что лес стих. Так бывает, когда какой хищник забредает. Повалив, наконец-то, дерево, я прислушалась.

Тишина.

И вдруг злобный низкий лай совсем близко. Собаки у нас водились, но в лес они редко забредали. Что им тут делать? Их забота двор хозяйский охранять.

Сжав в руке топор, я продолжала стоять истуканом.

Вроде и ничего страшного не происходит, но ощущение такое словно я жертва, на которую охота ведется. Глупое чувство, необоснованное. И впору посмеяться бы, только сердце как башенное колотится.

Минута прошла, за ней вторая.

В лесу сохранялась тишина, даже птица редкая не вскрикнет, только скрип ветвей в вышине. Немного расслабившись, я принялась спешно рубить ствол на чурки и складывать их в тележку. Ветви для растопки наспех связала веревкой и кинула сверху. Так быстро я, наверное, никогда топором не орудовала.

Но постепенно тревога моя вернулась, и стало муторно беспокойно.

Уже не обращая внимания на то, что тележка моя полупустая, я схватись за ручку, и потащила ее к дому. Одно желание было – убраться из лесу поскорее. Выйдя на свою протоптанную годами тропинку, ускорила шаг, а вскоре и вовсе побежала, оставляя последние силы на то, чтобы допереть свою ношу.

Не вышло!

Дорогу мне преградили два огромных рыжих пса в кожаных ошейниках.

Барина охотничья свора.

Я остановилась и замерла, понимая, что раз тут две собаки, то остальные на подходе, а там уж и хозяева подоспеют. И тогда мне конец. Я в их глазах добыча интересная, и попользуют, и собак своих натаскают. Живой от таких не уйти. Медленно я двинулась вперед, но сделав всего три шага, снова остановилась, услышав злобное рычание. Недалеко раздался охотничий рог, и гадать не нужно было, какую жертву учуяли псы.

Не дыша, я сдвинулась к телеге и вытащила заточенный топор.

Выбор у меня был не велик: или я убиваю этих двух собак, что клонят оскаленные морды к земле, или мне уже никогда не вернуться домой.

После войны барин и его сынки творили в округе, что хотели. Словно обезумели они от своей власти. Всех недовольных ждала одна участь – веревка, натертая мылом и перекинутая через ветвь ближайшего дерева.

Звук собачьего лая вернул меня в реальность: свора приближалась. Замахнувшись топором, я пошла на собак. Но от первого же удара пес увернулся и вцепился мне в ногу, сжав челюсти, словно тиски. Вскрикнув, я выронила топор и схватила животное за морду, пытаясь освободиться.

Не тут-то было. Собака мотала головой, словно пытаясь вырвать от меня кусок плоти.

Закричав, я спровоцировала и вторую собаку к атаке: подскочив, она пыталась вцепиться мне в горло, но промахнулась. Острые зубы впились в моё плечо, мешая мне двигаться.

«Вот и все» – эта мысль стрелою ворвалась в моё сознание.

Домой я уже не вернусь никогда!

Псы все агрессивнее терзали моё тело. Но теперь я боялась не их, а того, что буду еще жива, когда нагрянут их хозяева. Мне представить было жутко, что со мной сделают. Вцепившись в собачью шею, я лихорадочно соображала, как быть.