Сортировка (СИ) - Ра Юрий. Страница 15

— Вот и я о том. Попробуйте их не кормить совсем. Не дарить, не катать, не развлекать.

— Это как? Ведь напишут, под выговор подведут.

— А то у вас без того мало выговоров. Вы попробуйте, а потом сравните, больше пишут без цыган с медведями или столько же.

— И в чем наш профит тогда? Кроме опасности получить вал замечаний?

— Да ездить к вам перестанут. Раз-другой прокатятся порожняком, а потом скажут: тухло на Сортировочной, нечего там делать. И в планы ревизий ставить не будут. Поедут туда, где сытно.

— Хм, смелый ты, пока ничем не рискуешь.

— А это как сказать. Дежурные каждую неделю в день безопасности трясутся, работать нормально не могут. Уже среды днем безнадежности прозвали. Каждая запись в журнале осмотра повод попасть в ревизорский приказ. Разве не так?

— Согласен, вы тоже с этими ревизиями и внезапными проверками под выговорами ходите. Хоть и реже начальников.

— Вот. Так давайте снизим привлекательность объекта.

— Как у тебя всё просто. А ну не сработает?

— Не попробуешь, не узнаешь.

— Петь, но ты ножны сошьёшь?

— Сошью, небось одно дело делаем.

И вот тут я понял, что реально из одной «кодлы» с руководством станции, что мне понятнее те, кто пытается идти вверх по карьерной лестнице или вглубь тропой полулегального бизнеса, чем те, кто готов всю жизнь трудиться на одном месте. Я их очень уважаю, честь и хвала высококвалифицированным специалистам, постигшим дзен в своей профессии. И забивающим костыли с двух ударов, и слышащим зарождающуюся в колесе трещину, и башмачникам-ювелирам, умеющим остановить катящийся с горки вагон именно там, где он должен встать, с точностью до метра. Но моя радость труда в охвате всей картины, смене сфер деятельности, в понимании глубинных процессов.

Путеец держит путь и защищает его от бесконечных нападок колеса на такой ранимый и хрупкий рельс, всё на нем держится. А вагонник — это вообще отдельная тема! Как можно работать осмотрщиком, как можно гарантировать, что он пройдет без поломок две-три сотни километров при норме три минуты на вагон? То есть вот ты прошел мимо вагона, постучал по ободьям колес, пощупал буксы, потрогал гайки, заглянул ему туда, куда приличная хозяйка быку стесняется смотреть, а ночью всё то же самое, но с фонариком… и всё? Ты даешь гарантию, что осмотренный тобой вагон пройдет до следующей технической станции! Грузовой вагон стоит в разы дороже легкового автомобиля, находится в непрерывной эксплуатации, заходит на плановый ремонт раз в два года и не имеет хозяина, ах да, он же еще везет в своём нутре почти семьдесят тонн груза. Локомотивщики добиваются постоянной готовности своих железных монстров тащить тысячи тонн на подъем и под горку. Движенцы заставляют всех лебедей раков и щук тянуть огромный воз в одну сторону днем и ночью. Все молодцы, а я хочу понять, как это всё работает и почему. Так что дзен в конкретной профессии — это не моё.

Если вы думаете, что все эти мысли вертелись в моей голове прямо во время беседы с Шафоростом, то вы ошибаетесь. Зависать во время разговора дежурному по станции категорически нельзя, как и любым другим способом давать малейший намек на свою неадекватность. Психологи тут пока не в чести, никаких бесед и экспертиз они не проводят. А нет, погорячился: тут на это поставлен психиатр, он был одним из членов комиссии, которую я проходил, оформляясь на свою должность. Идеальный слух, зрение, цветоощущение, адекватность, общее состояние организма — все те же требования, что и к машинисту. А он недалеко ушел от летчика по группе здоровья. Да и правильно это, у летчика пассажирского самолета за спиной пара сотен пассажиров, у машиниста электрички или скорого поезда — под тысячу.

С первого раза экзамен на профессию я не сдал, чему совершенно или почти не расстроился. Благо старшие товарищи подготовили меня в психологическом плане:

— Как бы ты не отвечал, всё одно по первому разу принимать у тебя экзамен никто не станет — традиция такая. Так что не зли начальство шибко умными ответами — натаскивал меня мой наставник.

— Да, лучше ошибись на чём-нибудь вопросов через пять, дай людям повод прекратить экзекуцию — добавил Курдюков

— А сколько всего будет вопросов?

— Пока не завалят. Или ты думаешь, самый умный тут? Закон суров, но лекс дура! — припечатал Юдин.

Я принял к сведению сей важный момент, но не мог не попытаться сдать экзамен. Чисто для себя хотелось определить, реально закон первой несдачи нельзя нарушить, или это байка от недалёких коллег. Через десять минут и несчетное количество вопросов пошла такая жара, что можно было яйца печь прямо на столе. А впрочем, они и на моём стуле начали запекаться, если верить ощущениям:

— Скажи, как осигналивается хвост снегоуборочного поезда, едущего по неправильному пути вагонами вперед?

— Днём?

— Ночью!

— Обозначается прозрачно-белым огнем фонаря у буферного бруса.

— Хорошо подумал? — наклонился вперед ревизор движения нашего участка, являющийся председателем комиссии. Пытали меня в кабинете начальника станции, но главным считался ревизор.

— Хорошо. А вам что, мой ответ не нравится? Может, у вас есть другая версия? — и вижу испуганные взгляды всех трех членов комиссии. Начальник станции смотрит на самого молодого, то есть своего зама, тот незаметно кивает на ревизора, ревизор отворачивается и смотрит в окно. А там в окне нет правильного ответа, блин! Интересно, как будут выкручиваться? Я согласен на мировую, пусть просто примут экзамен.

— Эх, Фролов, Фролов. Зеленый ты еще, хоть и подаешь надежды. Бери со стола Инструкцию по сигнализации, читай вслух. Найдешь сам нужный пункт?

Вот же сучара этот Дубинин! Ревизор хитросделанный, и не признался, что не помнит, и якобы меня носом ткнул в пробел. Может, сказать, что я прав? Не поверят, не бывает таких совпадений. Ясно же, что ляпнул наугад. На этот вопрос вообще положено отвечать «не помню», а не версии выдвигать. Так что скажи я, что верно ответил, бросятся читать правильный ответ. А может самих их тыкнуть в инструкцию? Мол, «Ах вон оно как! А вы сами знаете? Говорите вслух, твари!» Это поможет мне сдать экзамен или как-то возвысит меня в их глазах? Да хрен там! Так что не выделываюсь, уже и так показал, что умный. Читаю вслух:

— Снегоочистители при движении их в голове по неправильному железнодорожному пути на двухпутных участках обозначаются двумя желтыми и одним красным огнями фонарей.

И сразу на три счастливых человека в мире стало больше!

— Короче, Фролов, надо тебе еще немного поготовиться, давай через недельку снова встретимся на этом же месте в том же составе. Парень ты грамотный, подтянешься за это время. Уверен, со второго раза сдашь на дежурного по станции. Не из таких делали движенцев. В цирке вон медведи на велосипеде катаются, а ты целый инженер.

Мы с Валерой Старцевым потопали на пост МРЦ, у него там кабинет, а у меня вообще-то смена в разгаре. И да, я уже сижу за правым крылом пульта и сам организую движение под присмотром наставника. Прошло время, когда он вслух пояснял мне свои действия и оперативные решения. Минул этап, когда я сидел за пультом, а он сзади орал на меня как бешеный, давая оценку моим действиям. Впрочем, он быстро понял, что его крик на меня совершенно не действует и успокоился. Сейчас у нас новый этап — я работаю, а Юдин вслух комментирует, издевается и вышучивает. Иногда по делу, порой просто от скуки. Еще пара смен, и он сможет отдыхать в полный рост, доверив мне управление парком «Б».

— Петь, а ты нафига выделывался на экзамене? Тебе же сказали сразу, что с первого раза не сдашь.

— Валер, я в курсе. Просто захотелось проверить систему. Проверил, вы такие же люди, с большим практическим опытом и примерно таким же как у меня багажом теории. А на экзамене кроме теории ничего не спрашивали. Формальность, выходит.

— Ну да. Весь мир формальность. Или ты думаешь, где-то кто-то всерьёз хреначит? Все ж притворяются, все халтурят, все говорят то, что от них ждут. Не согласен?