Если женщина хочет... - Келли Кэти. Страница 24

– Мы с Сиараном отнесли чемоданы в заднюю спальню, – сказал он. – Финула очень помогла мне, когда я приехал сюда. Просто не знаю, что бы я без нее делал.

Хоуп снова вежливо улыбнулась.

Случилось чудо: уставшие Тоби и Милли отправились спать, не возразив ни слова. Утомленная дорогой Хоуп и сама с удо­вольствием предалась бы Морфею, но знала, что еще предстоит обед. Сиаран Хедли-Вайан, который оказался лысым коротыш­кой в очках, ничуть не похожим на представителя богемы и авто­ра исторических романов, приготовил говядину в пиве по собст­венному рецепту. К обеду вышел и Кормак – высокий мрачный парнишка, который с волчьим аппетитом проглотил еду еще до того, как остальные успели донести вилку до рта, тут же встал из-за стола и исчез.

– У него домашняя работа, – объяснила Финула. «У него плохие манеры», – подумала Хоуп.

Это был странный вечер. Во время обеда Хоуп с удивлением наблюдала за мужем. Мэтт смеялся, шутил, рассказывал о рек­ламном бизнесе и о том, как он рад, что бросил его. Он ничем не напоминал того собранного и честолюбивого человека, который трясся над своей драгоценной работой и читал специальный жур­нал «Кампания» так, словно это была Библия.

– Мне нравится здесь, – сказал он, сжимая руку жены. – Здесь я чувствую себя другим человеком.

Хоуп ответила на его рукопожатие. Было приятно снова видеть Мэтта счастливым и чувствовать, что их браку суждена новая жизнь. В конце концов, это только на год…

По словам Сиарана и Финулы, местные жители были ужасно скучными. Хоуп, знавшая, что многие за глаза тоже называют ее скучной, почувствовала жалость к местным жителям.

– Поверьте мне, я делала все, – недовольно сказала Финула после шестого бокала вина. – Пыталась привлечь их в общину. В июне мы проводили вечер, посвященный культуре Таиланда, и позвали всех желающих. Я даже пригласила для демонстрации тренера «тай чи». Думала, что им захочется организовать секцию. Но не тут-то было! – Она фыркнула. – Пришло всего несколько человек, да и те удрали, как только Су Лин приступил к показа­тельному выступлению. Их интересует только бизнес и цены на недвижимость. А мы специально приехали сюда, чтобы держаться от этого подальше. Многие здешние женщины ходят в клуб мак­раме. Макраме, подумать только! Мода на него прошла еще в се­мидесятых.

– Ну, не всем же заниматься тайскими единоборствами, – осмелев, возразила Хоуп. – Мне, например, нравится аэробика. Надеюсь, здесь есть такая группа. Если нет, то я смогла бы попробо­вать ее создать. Я знаю несколько очень хороших упражнений.

Финула взглянула на нее с ужасом.

– Аэробика?! – воскликнула она так, словно речь шла о си­филисе. – Но это не имеет ничего общего с «тай чи»!

– Знаю, – заупрямилась Хоуп. – Но мне нравится аэробика. Как говорится, каждому свое. Нельзя заинтересовать людей тайс­кой борьбой, если они этого не хотят.

Мэтт снова сжал ее руку.

– Хоуп, дорогая, – сказал он, – в этом и заключается цель общины. Дело не в стремлении создать благоприятную атмосфе­ру для группы художников, а в том, чтобы сделать графство Кер­ри центром культуры. Научить людей тому, что в жизни есть неч­то большее; чем скучный и однообразный труд.

Он говорил так серьезно, что Хоуп невольно подумала, не под­менили ли ей мужа. Теперь она понимала, почему местные жите­ли недолюбливают художников. Кому понравится, если какие-то чужаки начинают обвинять тебя в бескультурье?

– Я понимаю, – мрачно сказала она.

В конце концов Мэтт выпил столько превосходного красного вина, что совсем окосел. Когда они очутились в удобной двуспаль­ной кровати, Хоуп поняла, что затевать разговор о состоянии коттеджа «Кроншнеп» не имеет смысла. Грозить мужу улететь в Бристоль первым же рейсом, если он немедленно не позаботится о том, чтобы сделать дом пригодным для жилья, было бесполезно.

Через три дня напряженной работы коттедж стал выглядеть го­раздо лучше. Конечно, для журнала «Дома и сады» его фотогра­фировать еще не стали бы, но жить в «Кроншнепе» теперь было можно. Бригадир рабочих, которого все называли Пи-Джей, по­чинил душ, и трубы на кухне больше не издавали зловещего гула, когда включали воду. Большая белая плита заработала. Она дей­ствительно отапливала весь коттедж, хотя скорость, с которой исчезали дрова, была умопомрачительной. Мэтт нанял циклев­щика, и вскоре полы на втором этаже стали гладкими и золотис­тыми. Правда, каменные плиты внизу оставались холодными как лед, и Хоуп поклялась себе, что при первой возможности купит ковры.

В четверг Мэтт съездил в Килларни, купил три кровати и по­держанный диван, а также морозильник и стиральную машину. Все должны были доставить в пятницу, одновременно с мебелью, отправленной из Бата морем.

– А как быть с плитой? – спросила Хоуп внезапно, поняв, что в списке покупок Мэтта зияла огромная брешь.

– Можно готовить на старой, – пожал плечами муж. – Все равно деньги кончились. Мне едва хватило на то, чтобы распла­титься с Пи-Джеем.

Хоуп хотела сказать, что не стоило переезжать, если они не могли себе этого позволить, что возиться с ужасной старой пли­той придется не ему, а ей, но сдержалась и только тяжело вздох­нула. Плата за чудесное воскрешение их брака оказалась слиш­ком высокой.

Вечером в пятницу, через шесть дней после приезда, семья на­конец вселилась в новый дом. Компьютер занял место в крошеч­ном кабинете, и теперь Мэтт мог связываться с Джаддом, на ко­торого продолжал работать по договору. Комнаты детей были в относительном порядке, зато в супружеской спальне не было ни­чего, кроме широкой кровати, старой перекладины для одежды и двух перевернутых ящиков, заменявших тумбочки. Хоуп пред­ставляла себе жизнь на лоне природы совсем по-другому.

– Тут пустовато, – заметила она, обводя взглядом скудно об­ставленную гостиную.

– Да. Я помню, что у Гароида было много картин, написан­ных его друзьями. Наверно, перед смертью он их продал. У него всегда было туго с деньгами. Гароид был талантливым челове­ком, но его стихи успеха не имели.

– Сколько книг он опубликовал?

– Три, но все они давно распроданы, – грустно ответил Мэтт. – Бедный дядя… И все же не стоит унывать. Здесь мы будем счас­тливы. – Он обнял жену. – Спасибо. Знаю, на этой неделе тебе пришлось нелегко, но теперь все пойдет по-другому. Мне это не­обходимо. И всем вам тоже.

Он нежно поцеловал ее, как в день свадьбы, словно не смел поверить своему счастью. Хоуп ощутила забытый холодок под ложечкой. Всю неделю, пока приходилось жить в одной комнате с детьми, она и не вспоминала о сексе, но теперь ее бросило в дрожь. Просто удивительно… Ладно, ничего страшного. Они лю­бят друг друга и справятся со всеми испытаниями.

– Давай ляжем сегодня пораньше, – пробормотал Мэтт. Пока муж возился в своем кабинете, Хоуп обходила дом и строила планы. Свадебные фотографии и портреты детей в свет­лых металлических рамках смотрелись бы здесь неуместно, нуж­но будет поменять рамки. И, может быть, придется научиться шить шторы. Наверно, это не так уж трудно. В конце концов, женщи­ны всегда следовали за своими мужчинами в незнакомые места, веками сопровождали армии и терпели неимоверные лишения ради тех, кого любили. «Если на это были способны героини Джейн Остин, то и я способна», – подумала она.

На ужин Хоуп поджарила яичницу с домашними сосисками Финулы. Ничего другого на этой плите приготовить было нельзя. Чайник здесь закипал через двадцать минут. Сколько времени понадобится на варку курицы, знал один бог…

Уложив детей, Хоуп сидела у плиты с чашкой какао. Снаружи было тихо. Ни шагов, ни хлопающих дверей автомобиля, ни гуд­ков. Ничего. Только деревенская тишина. После суеты, царив­шей в доме Сиарана и Финулы, куда люди приходили днем и ночью, без спроса лезли на кухню и заваривали себе чай, здесь было непривычно пусто.

Финула была очень доброй, но чересчур властной. Казалось, она считала новоселов своей собственностью. Мэтт не замечал этого и считал любую критику в адрес своей новой подруги чер­ной неблагодарностью. И действительно, разве она мало для них сделала?.. «Ну что ж, посмотрим, как она будет вести себя те­перь», – подумала Хоуп.