Новая хозяйка Гринвуд-Холла - Орланд Лилия. Страница 7

– Вот и славно, – почти пропела миссис Прайс, выходя в столовую и закрывая за собой двери.

Я так и оставалась на коленях, пока не открылась дверь с другой стороны, и в буфетную заглянула Иса. Увидев меня одну, она мотнула головой назад, и следом за ней вошли Неса и Марта.

– Бедная моя девочка, – повариха присела рядом, обнимая. И я разрыдалась.

– Ну тише, тише, не плачь, кто-то может услышать, – ласково успокаивала меня Марта. Я кивала, понимая, что она права, тётушке не понравится, что я жалуюсь. Но горький ком обиды внутри никак не желал отпускать. Я позволила себе ещё пару минут слабости, а потом поднялась. Отёрла слёзы и, выдохнув, сказала:

– Давайте здесь уберём.

Поплакать я смогу позже, спрятавшись в лесу, подальше от чужих глаз и ушей.

День шёл своим чередом. Я помогала на кухне. Затем, быстро пообедав, взяла ведро, тряпку и отправилась в библиотеку. Сегодня был день уборки. Я тщательно вытирала пыль, не спешила, доставая каждую книгу и аккуратно убирая её на место.

Но время неумолимо близилось к вечеру. Громко тикали секунды, сбиваясь в минуты и часы. Я бы хотела задержать этот день, вот только он всё равно ускользал. И мне нужно было выходить, если не хочу нарваться ещё на одну выволочку.

На заднем дворе было тесно. Собрались все обитатели усадьбы. И даже приходящие работники, которые жили в ближайшей деревеньке, не разошлись по домам, стояли здесь же, ожидая появления хозяйки.

Миссис Прайс явилась в сопровождении гостей. Причём миссис Бессон, несмотря на округлый и по большей части добродушный вид, смотрела предвкушающе. Я содрогнулась от отвращения, кажется, она не может дождаться. Словно это не наказание живого человека, а представление, спектакль, направленный на развлечение её скучающей натуры.

Тина выглядела совсем плохо. Она даже не открыла глаз. А может, и не осознавала, сколько людей здесь собралось и смотрит сейчас на неё.

Тишина стояла оглушающая. Мне кажется, даже те, кто осуждал поступок Тины, сейчас не могли не сочувствовать ей.

Миссис Прайс вышла вперёд, повернулась к людям, прикрывая позорный столб и поникшую на нём фигурку своей спиной и широкими юбками.

Обычно я старалась не смотреть на неё, чтобы не вызвать гнева. Но сейчас, прикрытая десятками других взглядов, рассматривала, не таясь.

Миссис Прайс была высокой, даже выше Алекса. Она стояла с прямой спиной, чуть вздёрнутым подбородком, и даже на расстоянии было видно, что тётушка смотрит на собравшихся свысока.

Причём и в прямом, и в переносном смысле.

Длинные тёмные, как и у её дочерей, волосы, были собраны в строгую причёску, не позволяя вырваться ни единой прядке. Внешность тётушки была такой же бескомпромиссной, как и её характер.

– Эта женщина, – миссис Прайс, не глядя, указала пальцем назад, на Тину, – нарушила заповеди наших богов. Она жила во грехе с мужчиной, не пройдя с ним брачный обряд, и зачала дитя. Эта женщина – рабыня, её жизнь принадлежит мне. Только я решаю, с кем и когда можно родить дитя. Женщина будет наказана за своеволие, а ребёнку нет места на моей земле…

Тётушка сделала паузу, переводя дыхание. Люди не двигались, ожидая от неё решения. Я заметила с краю мистера Вилсона, одарённого силой лекаря, который мог лечить наложением рук. Я слышала, что падшие женщины иногда обращаются к таким, но не для того, чтобы спасти жизнь, а чтобы её уничтожить.

«Жеана, прошу тебя, не допусти этого…» – про себя взмолилась я и вся подобралась, готовая броситься в ноги тётушки и умолять о милости.

А потом у меня появилась идея получше, и я начала, расталкивая людей, пробираться к доктору. Скорее же, скорее. Человеческая масса поддавалась плохо. Люди как будто корнями вросли в утоптанную землю двора, но я спешила и не обращала внимания на недовольное шипение мне вслед. Главное, что вслух никто не осмелился ругаться, тем самым привлекая внимание к моему маневру.

Мгновения казались невыносимо долгими, но наконец я добралась до доктора и зашептала ему на ухо.

– Мистер Вилсон, – тётушка обратилась к лекарю, и я торопливо сделала шаг назад, прячась за чью-то спину, – можете приступать.

В тишине громом прозвучал отчаянный вопль Тины, которая теперь повисла на верёвке и рыдала.

– Миссис Прайс, возможно, стоит оставить жизнь этому ребёнку, – мистер Вилсон вышел вперёд. Я не успела получить от него ответа, но эти слова заставили облегчённо выдохнуть – он меня услышал. Лекарь встал рядом с тётушкой. Он был на полголовы ниже неё. К тому же лыс, в круглых очках. И вообще, смотрелся старым сморчком. Но человечности в докторе было гораздо больше. – Когда он или она подрастёт, у вас появится ещё один работник.

Миссис Прайс задумалась, но ненадолго. Покачала головой.

– Я не могу позволить этому ребёнку родиться во грехе.

– А если кто-то возьмёт женщину в жёны? – вкрадчиво поинтересовался мистер Вилсон, озвучивая мою идею.

– Думаете, найдутся желающие? – тётушка посмотрела на лекаря, затем задумчиво окинула собравшуюся толпу взглядом, наконец оглянулась на продолжающую рыдать Тину, представляющую собой весьма жалкое зрелище.

Вероятность, что кто-то согласится, не слишком большая, но у меня в душе загорелась отчаянная надежда. «Жеана, ты милостива, сохрани жизнь этим несчастным…»

– Ну что ж, – решила тётушка, – кто возьмёт эту женщину в жёны и заплатит мне откуп за жизнь ребёнка?

Тишина была абсолютной, казалось, я слышу, как бьются часто-часто сердца стоявших рядом людей. По крайней мере, моё отчаянно стучало о грудную клетку, стремясь добраться до тётушки и ворваться в неё, чтобы она наконец проявила жалость.

Хотя бы один раз в жизни.

– Я возьму, госпожа, – прогудел густой бас.

Человеческое море заволновалось, зашевелилось, раздаваясь по центру, и на открытое пространство вышел кузнец Бернет. Он был огромным, обманчиво медлительным и немногословным, да и самой внешностью походил на медведя.

С кузнецом я не была близко знакома, для этого он был слишком нелюдим. Но знала, что его жена умерла зимой, когда новая разновидность горячки смертоносным вихрем пронеслась по деревням. Молодые и здоровые перенесли болезнь, а старые и ослабленные… умерли.

Жена Бернета в тот момент ещё не оправилась от родов. И теперь старшие дети, вроде их было четверо, заботились и о малютке.

В другое время я бы волновалась, если бы Тина стала женой кузнеца, уж слишком грозно он выглядел, но сейчас это было единственным спасением для неё и ещё не родившегося ребёнка. Будем надеяться, что Бернет не станет её обижать.

– Забирай, – тётушка махнула рукой в сторону по-прежнему рыдавшей Тины, так и обвисшей на верёвках, не делая попыток подняться, – но помни – это моя собственность, если она умрёт, взамен ты станешь моим рабом.

– Это справедливое решение, моя госпожа, – кажется, на лице доктора Вилсона тоже проступало облегчение. Всё же ему вряд ли радостно лишать жизни ещё не родившихся детей.

А Бернет только поклонился миссис Прайс, выражая своё согласие с её решением. Я готова была разрыдаться. Нелюдимый кузнец, которого на усадьбе звали не иначе, как медведем, согласился рискнуть своей свободой ради жизни рабыни.

Да, Бернет оказался благороднее многих.

– Через три дня она должна вернуться к работе, – продолжила тётушка, – а это время я, так и быть, дарю вам на медовый месяц.

Кузнец снова поклонился и уверенным шагом направился к позорному столбу. Никто не двинулся с места, чтобы ему помочь. Безмолвная толпа по-прежнему молча наблюдала, как огромный мужчина растягивает путы на тонких белых запястьях и подхватывает Тину, не давая ей упасть на землю.

Когда Бернет легко поднял свою будущую жену и так, с ней на руках, покинул территорию двора, в толпе поднялся негромкий монотонный гул. На наших глазах только что произошло чудо. И кто бы как ни относился к греху Тины, произошедшее не могло не осветиться радостью в сердце.

Спасибо, Жеана, что кузнец именно сегодня пришёл осмотреть подковы хозяйских лошадей. Ведь жил он в ближайшей деревне и наказание мог попросту пропустить. Не хочу даже думать, что тогда стало бы с Тиной.