Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич. Страница 43

Доктор Хойл зашёл в вездеход поглядеть на раненого. Не вбежал сломя голову, но явился. Уже хорошо. Согласился лечить Рамиреса — так и вовсе же замечательно. Правда, поглядев на Диаса и Маданеса, поджал губы:

— Этих господ хотел бы видеть снаружи. Снаружи периметра Свободного Содома.

Те приняли к сведению, но, правда, ни мускул не дёрнулся послушаться. Волевой поединок, всё такое.

Доктор Хойл выдержал паузу, затем глубоко вздохнул и широко улыбнулся. Улыбку держал и потом, осматривая раненого. Сообщил, сияя:

— Раны от когтей выглядят, как резаные, но всё-таки рваные. Сильная кровопотеря и три поломанных кости. Недурно, очень недурно. В смысле, Рамиресу повезло. Ни одна артерия не задета при количестве и глубине ран… Слышишь, меня, больной?

Рамирес пробормотал нечто с утвердительной интонацией.

— Ну, короче, жить будешь. На латиносах заживает, как на собаке.

Сказано-то с доброй улыбкой, но и с намереньем позлить — кажется, их всех четверых. И дело не в том, что «латиносы». Просто чужаки для Содома. В особенности касается Маданеса с Диасом.

— Спорим, на Собачине уже не заживёт? — отшутился Бенито. — Мы, латиносы, видать, круче. Но спасибо доктору за комплимент. Кстати, — обернулся он к Диасу и Маданесу, — мне сдаётся, что вы вдвоём чем-то нашему доктору лично насолили. Я прав?

— Ну… Было дело! — с видимым удовольствием на лице признал Диас.

— Если так, предлагаю послушаться доводов разума. Доктор нам предложил условия, при которых он возьмётся лечить Рамиреса. Не захочет — не возьмётся, они тут, в Содоме, люди сильно свободные.

— Нам уйти? — набычился Диас. — Но это наш вездеход, бабилонский.

— О чём и речь. Надо на бабилонском вездеходе покинуть границы Свободного Содома, как то и было предписано…

— Но-но-но! — во внезапной тревоге раскричался Хойл. — Я сперва сойду: покидать вместе с вами границ посёлка я не подписывался…

— Хорошо! — Бенито с успехом вошёл в роль медиатора. — Учтём и новое пожеланье содомской стороны. Предлагаю вот что: мы выгружаем Рамиреса из вездехода прямо на площадь. Как его дальше лечить — на совести доктора Хойла, но лучше вылечить. Ну а вездеход преткновенья и вы вдвоём, — кивок рабеновским ребятам, — выезжает строго за периметр Содома и там ожидает каких-никаких результатов.

— Ну, типа годится, — решил Маданес. Доктор тоже выразил одобрение.

— Если так, — окрылённый успехом, продолжил Бенито, — предлагаю попутно решить и другой вопрос. — Это смогу сделать я — как один из латиносов, которому в царство свободы позволен вход. Чтобы верней отчитаться пред госпожою Мэри Бастиндой, содомской властительницей, мне недостаточно из вездехода выгрузиться самому. Нужен, во-первых, мой моноцикл (лучше бы прямо сейчас, чтобы потом не забыть, ведь он в багажном отсеке), во-вторых, пирамидка. Эти предметы мне скрасят период общения с Мэри Бастиндой Сью и другими содомскими гражданами, пока доктор Хойл будет оказывать медицинскую помощь Рамиресу, а Маданес и Диас, ну, соответственно, поджидать меня в вездеходе сразу же за воротами.

С этой сложной конструкцией вновь согласились все. Что ж, успех. Только придётся реально явиться пред очи Мэри Бастинды — хоть бы и для того, чтобы Хойл не задался вопросам, отчего он собратьям латиносам говорит одно, а делает строго отличное.

Диас и Маданес отработали грузчиками. Осторожно снесли Рамиреса, рядом положили пирамидку и моноцикл.

— Была в логове? — доктор кивнул на пирамиду.

— Да, а что? — Хойл не ответил. Чтобы скрасить повисшую паузу, Бенито немного развил тему артефакта. — Вот, несу показать Мэри Бастинде. Может быть, тоже заинтересуется. Ей, говорят, от Собачины нужно было другое…

— Неужели, секс? — доктор изобразил круглые глаза.

— Нет. Шкура Собачины. Я слыхал, что Квентин из Нового Зеона обещался её содрать и госпоже доставить. Ну так вот, если впрямь говорят правду, то тогда Мэри Бастинде Сью шкура вряд ли понравится. Почему? Да слишком она вонюча.

— Уверяю вас, — широко улыбнулся врач, — что не только шкура. Я советовал бы и вам перед аудиенцией у госпожи принять ароматическую ванну. Можно в одиночестве, можно в сопровождении. Победителю адской твари в нашем свободном посёлке радостно поможет любой и любая. Заказать вам ванну? В котором сопроврождении?

— За ванну — заранее благодарю. Сопровожденья не нужно. Так бывает легко отвлечься от дела, да сложнее к нему вернуться… Вы, дотторе, послали за носилками для Рамиреса? Не беспокоиться — уже готовят носилки и ванну? Если так, то простите мою навязчивость. Если бы кто-нибудь посторожил для меня моноцикл, было бы вовсе здорово. Багажа моего вроде бы и немного, но унести его сложно. Посторожит раб Джон? Это бы было прекрасно.

Когда за Рамиресом пришли носилки, высокопоставленный доктор Хойл отлучился, чтобы отдать ещё какие-то распоряжения — может, по поводу моноцикла, может, что-то своё. Те, кто принёс носилки тоже нашли по вкусу занятие — точить лясы с зеваками на площади.

Раненый лежал на носилках, предоставленный самому себе. Движимый не столько «высокими соображениями», сколько законами поля, Бенито к нему подошёл, чтобы выдать какое-нибудь ободряющее напутствие — что ему, жалко? Благо, Рамирес находился в сознании — как и большую часть времени после охоты на крысопса-гиганта.

— Береги свою кровь, — приказал Бенито. — Не дай им сцедить остатки!

— Ха, облезут, — благодарно ответил тот. — Кстати, Бенито…

— Что?

— Диас и Маданес не сказали… — старый приятель подыскивал слова.

— О, Диас и Маданес люди свободные. Они редко передо мной отчитываются, — Родригес усмехнулся.

— В общем, Флорес тебя освободил от должности. Сразу, как ты уехал.

Неужели Бенито не догадывался, когда уезжал?.. Теперь кажется, потому и уезжал, что догадывался…

— Упразднили службу?

— Нет. Флорес передал руководство над нею Лопесу. Тот упирался, но Флорес и Рабен крепко на него надавили…

— Это и называется «упразднили службу», — вздохнул Бенито. — Что ж, спасибо, что предупредил.

Лучше поздно, чем никогда, если не слишком поздно.

Тут внезапно Бенито накрыло волной смеха.

— Что такое? — спросил Рамирес.

— Опоздал ты мне это сказать. Чуть пораньше — ходил бы сейчас здоровым.

— Это как?

— Не повёл бы я вас тогда к Адской Собачине. Да зачем: она же в мой личный зачёт уже не пойдёт.

Глава 9. И о видениях тупиц во мгле диавольских глазниц,

или О случаях недостоверности галлюцинаторных антиципаций

Чудо! Зеону потребно чудо — кто бы в том сомневался. Но при чём здесь университетская специальность Кая? Ксеноистория — не генератор чудес, а скромная гуманитарная специальность, позволяющая многим (и Каю бы в этом числе!) ничего не производить, а кормиться с того, что тебе и так интересно. Прикладное значение ксеноистории очень невелико. В чём оно вообще? Базовые смыслы ксенотехнологий и побочные контексты их влияния на культуру — звучит сухо, для Кая непривлекательно.

На прикладных исследованиях имени в науке не сделаешь. Да, кто успеет подсуетиться, того может озолотить. Для учёных это возможности приработки к профессорским ставкам. Но кто платит, тот и владеет материалами. Чаще владеет так, что секретит, прячет от глаз. Кто бы когда отменил ксенотехнологию из-за разведанной ксеноисториками побочки? Выплывает всегда позже, вместе с именем проплаченного светила науки, которое догадалось первым, но молчало, честно молчало по условиям своего контракта с очередной трансгалактической корпорацией.

Впрочем, да, с огоньком критикуют поведение коллег у кормушек почему-то лишь те едоки, которых не подпустили.

Что же теперь предлагают Каю? То же самое, но бесплатно? То же самое, но помноженное на глупость заказчика?