Я знаю точно: не было войны (СИ) - Тарханов Влад. Страница 23

Абрахам с женой и дочерями ехал в Яругу в гости: сегодня Ицыку Гольдбергу, его родному дяде, исполнялось семьдесят лет. Исаак Гольдберг был человеком уважаемым в Яруге, известным виноделом, но еще больше его чтили как человека мудрого, пожившего, знающего законы и тору, потому часто к нему приходили за советом. И никому Ицык в советах не отказывал. Однажды его хотели сделать местным раввином. Но он отказался от столь лестного предложения — он был из другого колена детей израилевых и не мог занимать должность раввина по самим же еврейским законам и обычаям. Моисей, старший брат Ицыка и отец Абрахама, умер пять лет назад, теперь именно Исаак был старейшиной их рода, главным в семье. Абрахам очень любил дядю Ицыка, относился к нему с трепетным почитанием, считал себя многим обязанным дяде, о чем часто говорил в кругу семьи. Так, дядя Ицык был единственным, кто поддержал племянника, когда тот задумал жениться. Ведь Абрахам решил связать свою судьбу с бедной девушкой, которую полюбил всем сердцем, а родители искали для него более достойную (в материальном плане) партию. И веское слово Исаака Гольдберга предотвратило намечающийся раскол семьи. Моисей не любил, когда дети переставали слушать его и шли своим путем. Но мудрость брата Исаака сделала свое дело, а после рождения первого ребенка старый Моисей окончательно смирился с семейным положением сына.

Старый Ицык теперь был чем-то вроде их семейного патриарха. Все три сестры ехали к нему в гости с огромным удовольствием: общение с дедом, пускай и двоюродным, было для них настоящим праздником. Лейза заранее купила подарок, о котором они с Абрахамом спорили почти две недели. Муж, в итоге, принявший сторону жены, подарком оказался доволен. А вот девочки знали, что старый Ицык без подарков домой ни за что никого не отпустит. Даже в свой день рождения патриарх считал своим долгом одарить всех племянников и племянниц, в том числе и внучатых.

Невдалеке показалась Бронница, небольшое село, которое многие считают пригородом Могилева-Подольского. Бронница расположена на высоких холмах на берегу Днестра. Раньше, подводой, Абрахам ездил в Яругу через Садковцы и Субботовку — села, которые как и Бронница, и Яруга, находились на берегу Днестра, но теперь построили дорогу через Бандышовку, совсем маленькое село, расположенное на притоке Днестра — речушке Оленек. Она протекала и через Яругу, и как раз по ее левому берегу и проходила новая дорога, по которой совхозная машина евъхала в село. Так получалось, что речушка, перед тем, как слиться с Днестром, образовывала глубокую лощину, яр, там и располагалось место их назначения. От этого яра и село получило свое наименование — Яруга. Место это было заселено давно и видело на своем веку не мало. Когда-то турецкие армии так прижали поляков, что гордые шляхтичи вынуждены были подписать унизительный для себя мир в этом самом селении, а было это ни много ни мало, как четыре столетия назад, в 1617-м году. Потом в этом поселении обрели вторую родину несколько десятков еврейских (сефардских) семей, перебравшихся из Испании. Из этих семей вели свой род и Голдберги. Конечно, сефардские корни — весьма условные, потому что позже было намного большее переселение еврейских семей из германских государств, и в Яруге, как и в Могилеве евреи говорили на идише. Что заставило их осесть именно в этом месте, сейчас доподлинно никому неизвестно. Нет, почему евреи бежали из Испании, секретом не было: гонения на евреев в Испании, породившее уродливое явление инквизиции хорошо сохранились в памяти многих поколений. Но почему эти семьи остановились именно тут, в местах, где проходили постоянные войны между различными народами, это настоящая загадка. Возможно, пейзажи Яруги напоминали места их родной Испании, климат был не таким суровым, как немного севернее, и была возможность выращивать виноград на крутых склонах, кто знает? Да и толерантное отношение местного населения, несомненно, сыграло свою роль. В годы восстания Хмельницкого небольшое поселение Юрга, обнесенное частоколом, оказалось под ударом казацких отрядов. А потом ветры истории снесли с карты такое государство, как Польша. Яруга стала стремительно развиваться как центр ремесленничества и виноделия. Большинство еврейских семей занимались виноградарством и делали вино, которое имело спрос далеко за пределами не только их селения, но расходилось по всей губернии. Даже страшные морозы девяностых годов (точнее, самой страшной оказалась зима 1890-1891 годов), от которых погибли почти все виноградники, не смогли изменить природу человеческую — через какое-то время виноградники восстановили, а вина стали делать еще больше, в том числе благодаря помощи агрономов из Еврейского колонизационного общества. Вино стало еще лучше. Теперь его возили на выставки достижения народного хозяйства. Поговаривали, что САМ высоко оценил свойства яружских вин, хотя и остался поклонником родных грузинских.

Бронницу машина почти что пролетела, водитель даже не сбрасывал скорости — в это жаркое время все на работах, даже школьники, даже в выходные. Чтобы выбраться на юбилей Абрахаму пришлось пойти на хитрость: он выписал машину для поездки в Яругу за саженцами винограда. В совхозе собирались заложить новый виноградник, а своего посадочного материала было маловато, вот и пришлось договариваться с самим Ноахом Мучником, который командовал яружским колхозом. Ноах в просьбе бывшему односельчанину не отказал, только посоветовал высаживать материал уже осенью, чтобы в земле перезимовали, а по весне начали идти в рост.

Девочки запели и Абрахам пришел в себя, оторвавшись от набежавших мыслей и воспоминаний, а как хорошо они поют: вот младшая, держится за борт, трусиха, но от ее пения просто сердце останавливается, поет она звонко, с душой, задорно. А старшая поет сосредоточенно, пусть без вдохновения, ровно, зато каждое слово, каждый звук четкий и в тему. А Ребекку не могу узнать, что-то в ее голосе проснулось совершенно новое, неожиданное, надо поговорить, может быть, влюбилась? Машину тряхануло на ухабе, поворот, еще поворот. А вот и показалась Бандышивка, село как село — несколько глинобитных домиков, аккуратно выбеленных, вдоль дороги, вишневые садки. И за что это место таким именем назвали? Вроде все так спокойно? А ведь две трети дороги уже за спиной. Осталось каких-то десять километров, и Яруга.

Этот отрезок пути пронесся так же незаметно, как и первый: девочки, которые сначала пели революционные песни, как-то сами собой перешли к народным еврейским. Так что в Яругу они въезжали под звуки самой что ни на есть старой еврейской песни, ну, той самой, что про разные числа…

Но и эту мысль Абрахам додумать не успел: машина остановилась у развилки, водитель должен был ехать направо, чтобы загрузиться посадочным материалом, а им надо было прямо, потом повернуть к речушке, там второй дом — тот, что им нужен. Он первым выпрыгнул из машины и помог выбраться девочкам. Жена уже вышла из кабины и терпеливо ждала, когда все семейство готово будет отравиться в путь. И как только машина, посигналив, умчалась в нужном направлении, как вся семья отправилась в гости к дяде Ицыку.

Глава восемнадцатая. Дорогие гости

Глава восемнадцатая

Дорогие гости

Они, как часто случалось и раньше, немного опоздали. Ребекка терпеть не могла опаздывать, она всегда предпочитала приходить точно в назначенное время, пунктуальность была ее небольшим пунктиком, а вот ее сестры… Старшая опаздывала всегда и везде, потому что по жизни была такой, постоянно куда-то неуспевающей. Человек куда-то постоянно торопится, суетится, но при этом все время опаздывает, так это как раз про Монечку. А вот младшенькая всегда опаздывала по принципиальным соображениям: девушке всегда надо, чтобы ее чуть-чуть ждали. А девушки-то пока еще кот наплакал! Сколько раз наблюдала Ребекка картину: Эвочка за столом, вся собранная сидит и смотрит в потолок.

— Эвочка, ты что ждешь?

— Таки в шесть у меня свидание с ребятами.