Другая история (СИ) - "shellina". Страница 57

— Я действительно хочу встретиться с ней, она один из самых известных историков нашего времени, — Гермиона немного прибавила шаг, и сама толкнула дверь, которая к моему удивлению открылась.

— Стой, здесь что-то не так, — я вытащил палочку и быстро создал маленький поисковик, и отправил его обследовать дом. На большой территории, в поле, в лесу и тому подобных местах от поисковика толку мало – слишком большая площадь и много отвлекающих факторов, которые могут сбивать поисковик со следа. Здесь же, вполне можно получить информацию, которая нам нужна.

— Гарри, что случилось? – Гермиона понизила голос до шепота и нервно оглянулась.

— Я не знаю, я могу ошибаться, но мы с Сириусом заперли дверь, когда уходили отсюда в прошлый раз.

— Здесь кто-то есть?

— Скорее всего, здесь кто-то был, — поисковик вернулся, показав, что в доме нет никого разумного, кроме нас. – Ладно, кто бы ни заходил сюда, сейчас его здесь нет, а понять, что здесь хотели найти, не представляется возможным, мы не знаем, что вообще находилось в этом доме.

— Знаешь, ты иногда очень непонятно выражаешься, — Гермиона покачала головой. – Если мы не можем понять, кто здесь был и зачем, то оставаться в этом доме нет никаких причин. Пойдем, я хочу познакомиться с миссис Бэгшот.

На улице, несмотря на то, что было еще раннее утро, жара стояла такая, что моя футболка практически сразу стала влажной от пота.

— Что за невыносимая погода, — простонала Гермиона, затем остановилась и быстро забрала свои пышные волосы в хвост. Постояв некоторое время с поднятой вверх рукой, она хлопнула себя по лбу и снова бросилась в дом. Вышла она практически сразу, неся в руках несколько длинных шпилек, которые, вероятно, заметила, когда осматривала комнату.

Снова собрав волосы в хвост, она попыталась укрепить его шпильками, когда несколько раз ничего не получилась, она вздохнула и отпустила руки, поежившись, когда пушистая шевелюра закрыла ее шею.

Я покачал головой и протянул вперед руку.

— Дай сюда шпильки, — зайдя девушке за спину, я запустил руки в ее шевелюру. «Какие они мягкие», — мелькнуло у меня в голове, но быстро прогнав неуместные мысли, я быстро скрутил волосы в тугой узел и закрепил его тремя шпильками.

— Как тебе это удалось? Мне пришлось полфлакона лака вылить на себя, чтобы на Святочном балу прическа хоть как-то держалась.

— Мама любила балы, а еще она любила, когда я расчесывал ей волосы. У нее были частые головные боли, и она говорила, что ей становится легче, когда я копошился в ее волосах.

— Наверное, ты непроизвольно использовал магию, — тихо пробормотала Гермиона.

— Наверное. Знаешь, у нее были роскошные волосы, очень длинные. Она смеялась и говорила, что если дама не может сесть на свои распущенные косы, то она многое теряет в этой жизни.

— Ты скучаешь по ним, — она не спрашивала, она утверждала.

— Я скучаю по ним каждую минуту, но их уже давно нет, а жизнь-то продолжается. Единственное, что я могу сейчас сделать, это сделать так, чтобы там на небесах они мною гордились.

— Гарри… — Гермиона дотронулась до моей руки, и я вздрогнул.

— Пошли. Чем быстрее мы вернемся, тем больше вероятность того, что Блэки не заметят нашего отсутствия.

Мы быстро пошли к дому Батильды. Я постучался, и мы принялись ждать. В прошлый раз нам ответили быстро, и дверь была открыта, но сейчас нас встретила абсолютная тишина. Я постучал еще раз, затем толкнул дверь. Она была закрыта.

— Похоже никого нет дома. Интересно, где хозяйка может быть?

— Не знаю, — я постучал еще раз. – Как я понял, у Батильды осталось не так уж много родственников, к которым она могла бы поехать, хотя у нее есть подруги. Может быть, она сейчас как раз у тетушки Уизли.

— Ты не любишь Уизли, — Гермиона сошла с крыльца, протянув руку и в который раз потрогав плотный узел на голове.

— А за что мне их любить? – я спустился и направился к своему дому. – Друг, который ставит собственные интересы выше так называемой дружбы, ни разу даже не поинтересовавшийся, а чего собственно хочет Гарри Поттер, разве он может считаться другом безоговорочно?

— У тебя был друг? Настоящий, который мог бы пожертвовать своими интересами ради тебя?

— Да, Малфой. Однажды он готов был отдать за меня жизнь, в нелепой дуэли с несущественным предлогом. Чем большим он мог еще пожертвовать? Я мог доверить ему свою спину, и это самое главное. А он мог доверить свою спину мне, что тоже немаловажно.

Я подошел к двери и распахнул ее с какой-то необъяснимой злостью.

— Я был уверен, что ты захочешь показать свое наследство мисс Грейнджер, — холодный голос застал меня врасплох. В следующее мгновение Гермиона лежала на полу за диваном, я сам сидел рядом, а в сторону говорящего летела молния. Надо же. Я начал замечать, что мне очень легко даются стихийные заклятья, примененные в напряженных обстоятельствах. – Браво, очень хорошая реакция. Ты меня едва не задел. – Я сплюнул. Надо же, не узнать сразу наставника. Вот что значит неожиданное появление.

Я выполз из-за дивана и предстал перед профессором Снейпом.

— Я могу поинтересоваться, чем вы думали, когда решили улизнуть из дома твоего неадекватного крестного? Подозреваю, что вы вообще не думали.

— Профессор… — начала Гермиона, которая из-за дивана вылезать не торопилась, и поэтому ее голос звучал несколько глуховато.

— Вы вообще представляете, что сейчас творится в доме Блэка?

— Ну, я…

— Помолчи, — наставник сел в кресло и принялся изучать меня. – Ты понимаешь, к каким последствиям может привести твоя необдуманная выходка?

— Догадываюсь, — пробормотал я.

— Ах, ну раз ты догадываешься, то ответь, ты готов к подобному развитию событий?

— Да, готов, — я упрямо вздернул подбородок.

— Хорошо, мисс Грейнджер, а вы готовы?

— К чему? – девушка все-таки вышла из своего укрытия и присела на тот самый диван, за которым совсем недавно пряталась.

— Как это к чему? К замужеству, конечно, — наставник очень мерзко ухмыльнулся.

— Что? – глаза у Гермионы округлились.

— Мисс Грейнджер, как я вижу, ваши наставницы не смогли донести до вас несколько очень важных постулатов, поняв которые, вам станет очень легко адаптироваться в магическом обществе и принять помощь женщин рода Блэк без возражений. В таком случае я возьму на себя эту нелегкую миссию, хотя то, что я являюсь вашим преподавателем, облегчает мою задачу. Вы готовы внимательно слушать?

— Да, профессор, — она закусила нижнюю губу и очень внимательно посмотрела на наставника.

— Это очень хорошо, мисс Грейнджер. Начну я, пожалуй, с того, что магическое сообщество необычайно консервативно. Во времена Бонама всех волновала нравственность только очень молоденьких девушек, и делалось это потому, что муж должен был быть уверен, что он первый. И что ребенок, который появится через определенное время после первой брачной ночи и выставленной на всеобщее обозрение девственной простыни действительно его ребенок. Что в дальнейшем происходило в семье никого, подчеркиваю, никого, кроме разве что самого мужа, не волновало. Вам это понятно, мисс Грейнджер?

— Да, профессор, но я буду очень вам благодарна, если вы перестанете надо мной издеваться.

— Хм, а вы наглеете, мисс Грейнджер. Запишите себе одну отработку в долг, — профессор снова ухмыльнулся. – Пойдем дальше. Со временем нравы ужесточились. И к середине девятнадцатого века достигли своего абсолюта. Вы читали произведения мисс Остен? – Гермиона кивнула, — тогда вам не сложно понять нравы, царившие в то время в Британии. Так вот, у магов было практически то же самое. Даже что-то вроде Олмака было создано для девиц на выданье. А теперь ответьте мне на такой вопрос: почему даже сейчас нравы чистокровных магов практически не изменились?

— Но Уизли…

— Уизли – это очень неудачный пример, мисс Грейнджер. Молли с Артуром поженились тайком, не удивлюсь, что в Гретна Грин. Скандал был такой, что даже до Хогвартса долетели отголоски, в котором я тогда учился. Что произошло в доме Прюэтов до сих пор остается тайной, о которой любят шептаться в салонах. Практически никто не верит, что Нотт заявился к братьям Молли по приказу Темного Лорда. Открою вам маленькую тайну, мисс Грейнджер, Темный Лорд в то время был достаточно адекватным, чтобы не совершать поступки, которые могли счесть политическим самоубийством. Так вы ответите мне на мой, в общем-то, несложный вопрос?