Готический роман - Шелли Мэри Уолстонкрафт. Страница 72

— Постой! — воскликнул Манфред. — Твой ответ на мой вопрос еще недостаточен. Передавали ли когда-нибудь через тебя письмо или записку?

— Через меня? Господи спаси и помилуй! — вскричала Бьянка. — Чтобы я передавала письмо? Да я бы не стала делать этого и за королевскую корону! Я надеюсь, ваша светлость не думает, что если я бедна, то уж и нечестна… Разве вы никогда не слышали, что предлагал мне граф Марсильи, когда он приезжал сюда свататься к госпоже Матильде?

— Мне недосуг слушать твои россказни, — сказал Манфред. — Я не ставлю под сомнение твою честность, но твоя обязанность — ничего не скрывать от меня. Как давно Изабелла знакома с Теодором?

— Нет, в самом деле, ничто не укроется от вашей светлости, — отвечала Бьянка. — Я не хочу сказать, что знаю что-нибудь об этом… Теодор, конечно, стоящий молодой человек и, как говорит моя госпожа Матильда, вылитый портрет Альфонсо Доброго, — а вы, ваша светлость, не замечали этого?

— Да, да… то есть нет… Ты мучаешь меня, — сказал Манфред. — Где она встречалась с ним? Когда?

— Кто? Моя госпожа Матильда? — спросила Бьянка.

— Нет, нет, не Матильда, Изабелла. Когда Изабелла впервые познакомилась с Теодором?

— Пресвятая дева! — воскликнула Бьянка. — Откуда мне это знать?

— Но ты знаешь, — настаивал Манфред, — должен знать и я, и узнаю…

— О боже! Уж не ревнует ли ваша светлость госпожу Изабеллу к Теодору?

— Ревную? Нет, нет, с чего бы мне ревновать? Может быть, я решу соединить их. Если бы я был уверен, что Изабелла не питает отвращения…

— Отвращения? Нет, нет, я готова поручиться, что отвращения она к нему не питает: он один из самых пригожих юношей, какие только были и есть во всех христианских землях. Мы все влюблены в него; нет ни одного человека в замке, кто не хотел бы видеть его нашим государем, — то есть, конечно, после того как господь призовет вас к себе.

— В самом деле? — произнес Манфред. — Неужели дело зашло так далеко? Проклятый монах! Но мне нельзя терять времени, — иди к Изабелле, Бьянка, и побудь с нею; но не смей обмолвиться ни словом о том, про что я с тобой говорил. Разузнай, насколько сильно она увлечена Теодором; принеси мне хорошие новости, и к этому кольцу прибавится еще кое-что. Жди меня у подножия винтовой лестницы: сейчас я иду навестить маркиза, а по возвращении еще поговорю с тобой.

Побеседовав сначала с Фредериком о разных незначительных вещах, Манфред затем попросил маркиза отослать обоих его сотоварищей-рыцарей, сославшись на необходимость иметь с ним разговор о делах первостепенной важности. Как только они остались наедине, он стал искусными обиняками выведывать у маркиза, насколько сильна его склонность к Матильде; и, обнаружив, что тот расположен именно так, как он того желал, намекнул на трудность совершения бракосочетания, которую можно будет обойти, только если… В это мгновение в комнату ворвалась Бьянка — у нее был дикий взгляд, и она заламывала руки, выражая всем своим видом крайний испуг.

— О господин, господин мой! — кричала она. — Мы все погибли! Оно явилось снова! Оно явилось снова!

— Что явилось снова? — вскричал в изумлении Манфред.

— О, рука! Великан! Рука! Ах, поддержите меня, я сейчас упаду: я так испугана, что себя не помню. Я ни за что не останусь сегодня ночевать в замке. Уйду — все равно куда, а вещи мои могут быть присланы следом за мной завтра. Почему не согласилась я выйти замуж за Франческо? Только от пустого честолюбия!

— Что испугало тебя так, девушка? — спросил маркиз. — Не бойся, ничего. Здесь ты в безопасности.

— О, ваша милость, вы бесконечно добры! — воскликнула Бьянка. — Но я не смею… Нет, пожалуйста, позвольте мне уйти… Лучше я совсем брошу свои вещи, чем останусь еще хоть на час под этой кровлей.

— Да ну тебя, ты вовсе спятила с ума, — воскликнул Манфред. — Не прерывай нас, мы тут совещались о важных делах. Эта девица, маркиз, подвержена припадкам… Пойдем со мной, Бьянка…

— О, святые угодники, нет, ни за что! — отвечала Бьянка. — Оно наверняка пришло предупредить вашу светлость… Иначе зачем бы оно явилось мне? Я ведь утром и вечером читаю молитвы. О, если бы вы, ваша светлость, поверили Диего! Эта рука — таких же размеров, что и нога, которую он видел там, на галерее. Отец Джером часто говорил нам, что в скором времени надо ждать пророческих знамений. «Бьянка, — говорил он, — попомни мои слова…»

— Ты бредишь! — вскричал в ярости Манфред. — Убирайся прочь и стращай этими нелепыми россказнями своих товарок.

— Как, ваша светлость! — воскликнула Бьянка. — Вы думаете, что я ничего такого не видела? Пойдите сами к подножию главной лестницы… Умереть мне на этом месте, если я не видела…

— Чего? — подхватил Фредерик. — Скажи нам, милая, что именно ты видела?

— Да неужели, маркиз, — воскликнул Манфред, — вы станете терпеть бред этой глупой служанки, наслушавшейся историй о привидениях и наконец поверившей в них?

— Это не просто вымысел, — заметил Фредерик, — испуг ее столь непритворен и наложил столь сильную печать на весь ее вид, что он не может быть порожден пустой игрой воображения. Скажи нам, милая девушка, что тебя так потрясло?

— Верно вы говорите, ваша милость, благодарю вас, — произнесла Бьянка, — у меня, я полагаю, сейчас ни кровинки в лице; но ничего, это пройдет, как только я отдышусь. Я шла к госпоже Изабелле по приказу его светлости…

— Нам не нужны подробности, — перебил ее Манфред. — Поскольку его сиятельству угодно тебя слушать — рассказывай, но покороче.

— О, боже! Вы смутили меня, ваша светлость, и я совсем сбилась с толку, — молвила Бьянка. — Я боюсь теперь собственной тени… Право же, я никогда в жизни… Да, так, значит, как я уже сказала вашей милости, я шла к госпоже Изабелле, в ее белую светелку наверху, — чтобы попасть туда, надо пройти два лестничных пролета, а потом повернуть направо; ну и когда я подошла к главной лестнице, — я как раз смотрела на вот этот подарок его светлости…

— О господи, никакого терпения не хватит с нею! — вскричал Манфред. Дойдет ли она когда-нибудь до сути? Ну к чему маркизу знать, что я подарил тебе безделку за усердную службу при моей дочери? Расскажи, что ты видела, и только.

— Я это и собиралась сделать сейчас, если бы ваша светлость мне позволили, — продолжала Бьянка. — Так вот я, значит, потеряла кольцо и хорошо помню, что не успела подняться и на третью ступеньку, как вдруг слышу — лязгают доспехи; ей-богу, это был точно такой лязг, какой услышал Диего в горнице на галерее, когда великан стал поворачиваться.

— Что она имеет в виду? — спросил Манфреда маркиз. — В вашем замке водятся великаны и домовые?

— Господи боже, да неужто вы, ваша милость, не слыхали о великане, который объявился в горнице на галерее? — вскричала Бьянка. — Я поражаюсь, как это его светлость князь не сказали вам… может быть, вы не знаете о том, что было пророчество…

— Эта болтовня о всяких пустяках непереносима, — прервал ее Манфред. Мне думается, маркиз, пора отослать прочь эту дуру; нас ждут дела куда важнее.

— Прошу извинить меня, — сказал Фредерик, — но это отнюдь не пустяки: огромный меч, к которому я был приведен в лесу, и вон та каска, под пару чудесному мечу, — разве они — видения, возникшие в мозгу этой бедной девушки?

— Вот и Жак думает так же, осмелюсь доложить вашей милости, — молвила Бьянка. — Он говорит, что еще не успеет старый месяц на небе смениться новым, как мы будем свидетелями необычайных перемен. Что до меня, то я не удивлюсь, ежели они произойдут даже завтра, потому что, как я уже говорила, когда я услыхала лязг доспехов, меня прошиб холодный пот, — я подняла глаза и — поверите ли, ваша милость, — увидела на самом верху перил главной лестницы руку в железной перчатке — такую большую, такую большую — я подумала, что тут же на месте упаду в обморок, и как припустилась бежать, так и не оглянулась, пока не прибежала сюда, — а лучше было бы мне совсем убраться из замка! Моя госпожа Матильда говорила мне не далее как вчера утром, что ее светлости княгине Ипполите известно нечто…