Нам не страшен Хуливуд - Кемпбелл Роберт. Страница 6

– Что ты имел в виду, говоря о неприятностях? – мрачно спросил Тиллмэн.

Свистун, стараясь говорить потише, ответил:

– И вам известно, и мне известно, что вы были на момент аварии порядочно пьяны. И запустили руку Шиле под юбку и там вовсю шуровали. Ведя машину в дождь. Если ее допросят как следует, вас посадят.

– Она ничего не скажет.

– Вы так думаете? Поглядите на нее как следует. Она до смерти напугана. И ответит на все вопросы, которые ей зададут. А на вас ей будет плевать. Она ваша подружка?

– Так, на разовый перепих.

"О Господи, – подумал Свистун, – он и выражается как телеперсонаж, роль которого исполняет".

– Я бы на вашем месте сбавил тон, когда прибудет полиция. В жизни так не говорят. А если и говорят, то полиции это очень не нравится.

– Да что там! Да я их почти всех знаю! У меня даже есть сувенирный жетон.

– Только не больно-то полагайтесь на это знакомство. Пятерка против двадцатки, им захочется повесить это на вас. Пятерка против полусотни, им захочется упрятать вас за решетку. Да и кто вы для них такой? Зарабатываете по два миллиона в год, играя полицейского в телесериале. А они зарабатывают по двадцать тысяч, роясь в крови и в дерьме на здешних улицах. Поверьте моему слову. Если у них будет шанс сцапать вас, они вас сцапают.

– Вздор все это. – Тиллмэн сурово стиснул челюсти.

– Что ж, как угодно. Напишите мне из тюрьмы. Стиснутая челюсть превратилась в студень.

– Так что же мне делать?

– Хотите совет?

Тиллмэн кивнул.

– Вы позволите мне представлять ваши интересы?

– Но вы же не агент, не так ли?

– Нет, не агент. Да и не адвокат тоже.

– Тогда кто же вы? – Частный сыщик.

– Ищейка?

– После того как похоронили Хамфри Богарта, это выражение вышло из моды.

– Ну, и что вы можете для меня сделать? Явно поумнев, Тиллмэн искательно потер большим пальцем об указательный.

– Нет, взятку я им всучить не смогу, – оказал Свистун. – Я могу посоветовать вам усесться на место и дождаться прибытия полицейских. Ответить на все вопросы, которые им вздумается задать. Отказаться от анализа на алкоголь до прибытия вашего адвоката. У вас ведь есть адвокат?

– Да все у меня есть. Адвокаты, агенты, менеджеры…

– Если вам предложат пройтись по прямой, отказывайтесь. Если предложат подуть в баллон, отказывайтесь. Но без излишней категоричности, как будто вы готовы пойти на сотрудничество. Держитесь такой линии: вы испуганы, у вас шок, и вы не собираетесь делать ничего, если этого предварительно не одобрят ваши адвокаты. Поймите меня правильно. Не держитесь почетным полицейским, которым вы являетесь из-за того, что играете роль полицейского по ящику. Не фамильярничайте к детективами и офицерами, даже если среди них и впрямь окажутся ваши знакомые. Не говорите репликами из сценария.

На улице заверещала полицейская сирена. Боско жестом подозвал полицию к "Милорду".

Тиллмэн, резко повернувшись, посмотрел в окно.

– У нас еще есть время, – сказал Свистун. – Во влажном воздухе звук разносится далеко.

– Позвоню-ка я лучше, – сказал Тиллмэн.

– Успеете позвонить после первого раунда переговоров с полицией. Выпейте-ка еще кофейку. И еще раз поссыте. Одним словом, спешить вам некуда. Да и адвокаты ваши, если они у вас башковитые, постараются приехать сюда как можно позже. То, что вам нужно, – это оттянуть срок анализа крови до тех пор, пока результаты анализа не станут спорными или, по меньшей мере, подлежащими сомнению.

– И сколько я вам должен за этот совет? – поинтересовался Тиллмэн.

– Совет бесплатный. Заплатить вам придется за то, что я позабочусь о том, чтобы мисс Эндс вернулась домой целой и невредимой. И за то, что мне, возможно, предстоит сделать для вас впоследствии.

– Понял.

Свистун с протянутой рукой подошел к Шиле.

– В чем дело?

Ее губы предательски дрогнули.

– Собираюсь отвезти тебя домой.

– А это будет правильно? – Она посмотрела на Тиллмэна, потом выскользнула из ниши у окна. – Ты уверен, что это будет правильно?

– Объясню тебе по дороге, – сказал Свистун. Он подошел к Боско, а Тиллмэн в те же минуты направился к Шиле.

– Все понял? Боско кивнул.

– А что барышня?

Свистун поглядел на Тиллмэна. Тот держал Шилу за руки, делал вид, будто он ей отец родной и защитник и ему страшно не хочется с ней расставаться, – одним словом, играл очередную роль.

Шила снизу вверх глядела на актера сияющими глазами. На губах у нее играла улыбка.

Свистун обратил внимание на то, что Шила в глубине души подтрунивает над актером. Обратил он внимание и на другое: она прекрасно поняла, что ей сдали довольно хитрую карту.

– Пожарю-ка я для него картошки, – сказал Боско.

– Что?

Свистуну показалось, будто он ослышался.

– Хорошо нейтрализует анализатор дыхания.

– Откуда ты это знаешь?

– Узнал, когда был в Англии.

– И что, срабатывает?

– Откуда мне знать? Но когда человек верит, что это сработало, он куда лучше держится на допросе.

Свистун вывел Шилу через кухню на маленькую стоянку на заднем дворе, на которой он держал свой "шевроле".

Глава четвертая

Монсиньор Теренс Алоисий Мойнихен, советник его преосвященства кардинала Юстаса, председатель совета директоров экспериментально-инвестиционной компании, распорядитель и казначей богатейшей епархии, сопоставимой в этом отношении только с нью-йоркской и чикагской, был, как положено ему по сану, облачен во все алое.

Черноволосый, белокожий, краснощекий и синеглазый, монсиньор был величайшим лицемером, появившимся на земле с тех пор, как Понтий Пилат умыл руки и передал вопрос о выборе между Христом и Варравой на усмотрение черни.

Порой говорят, что большинство полицейских, не имей они разрешения пускать в ход оружие на законных основаниях, оказались бы по другую сторону баррикады с тем, чтобы пускать его в ход незаконно. О Мойнихене же говорили, что не выбери он карьеру священника, то непременно стал бы ростовщиком, голливудским агентом или же сутенером.

Доллар католического окраса, попав в карман к Мойнихену, редко покидал его. Мойнихен придерживался на сей счет старых правил. Похотливый по природе, он сублимировал это чувство, стремясь к богатству и могуществу. Иногда даже кардиналу Юстасу начинало казаться, что его советник чересчур часто бывает на всевозможных приемах и задерживается там слишком уж допоздна.

На сегодняшнем приеме молодой монсиньор чуть ли не весь вечер в задумчивости простоял у камина, позволяя вихрям веселья обтекать себя со всех сторон. Его изящные руки весь вечер сжимали старинный бокал с двойной порцией виски так, словно это и впрямь была священная реликвия. На протяжении долгих часов монсиньор принимал поздравления по поводу своего последнего назначения – членом наблюдательного совета округа (общественной организации, занимающейся генеральными планами архитектурного развития), и череда этих поздравлений еще не иссякла.

Скоро ему предстоит стать посредником между заказчиками и исполнителями работ. Находить в проектах специально заложенные или случайно обнаруженные лакомые кусочки, срезать и наращивать ассигнования, раскапывать кое-что скверно пахнущее, состригая с чужих грехов золотое руно на нужды епархии, типа приходских школ, строительство которых не влечет за собой увеличения сметных расходов. Да и людям стоило иметь дело с монсиньором Мойнихеном – это сулило выгоду, а в здешней толпе популярность того или иного человека строго пропорционально зависела от барышей, которые сулило знакомство с ним.

Фрэнк Менифе подошел к монсиньору, дождавшись, когда тот окажется в полном одиночестве. Смокинг сидел на Менифе так, словно был изготовлен из грифельной доски. О галстуке могло создаться впечатление, будто он пришпилен булавкой прямо к шее. Стоило адвокату повернуть голову, как вместе с нею поворачивался и галстук. Мойнихен нашел это зрелище столь завораживающим, что буквально не сводил с галстука глаз.