Кровавое шоу - Горохов Александр Сергеевич. Страница 16
На следующий день, в субботу, старик Седов чуть не силком затащил Володина и Сорина на свою дачу, обещал накормить шашлыками из импортной баранины, поставить к ним отечественную водку.
Дачей жалкую развалюху Седова можно было назвать с большой натяжкой. От дождя не спасала прогнившая крыша, от сквозняков не уберегало присутствие дверей.
— Зато у меня нет волнений, потому что нечего красть! — гордился Седов и уносил садово-огородный инвентарь на хранение к соседям.
Как всегда на подобного рода уик-эндах, клятвенно заложились — о служебных делах не говорить, и действительно, пока жарили шашлыки, деловито обсуждали планы Седова, как они втроем, начиная с этого лета, отстроят на участке парники, будут выращивать дыни, ананасы и манго, отчего безмерно обогатятся и покинут опостылевшую службу, которая не дает умереть с голоду, но кормит весьма скудно. Не в пример полиции Америки, не говоря уж про английский Скотленд-Ярд.
Шашлыки прожарились на славу, хотя Сорин подозревал, что импортная баранина скорее была какой-то козлятиной. Мясо рвали зубами прямо с шампуров, как то и положено.
— А что там за погром был фирмы «Граммофон»? — небрежно спросил Сорин. — Это не имеет отношения к Княжину?
Володин тоже сделал вид, что за шашлыками и водочкой запамятовал о договоренности, вытер руки и полез в свой портфель.
— Может, имеет, а может, нет. — Он достал папку, из папки лист бумаги и протянул Сорину. — Это заявление гендиректора «Граммофона» господина Агафонского, мужчины пылкого и неглупого. Однако написал он, на мой взгляд, чепуху.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Я, генеральный директор студии «Граммофон XXI век», по существу нападения на нашу фирму официально не могу заявить ничего. Не могу утверждать ничего конкретно, не могу под присягой доказать свои слова. Однако в порядке предположения считаю, что ночное нападение на наш офис организовал покойный Княжин А. П. Полагаю, что исполнители или еще не знали о смерти Княжина, или им было уже заплачено за работу.
Пояснение. А. П. Княжин вместе со мной и рядом других бизнесменов стоял у истоков создания студии «Граммофон XXI век». Его пай, вложенный в дело, был достаточно внушительный — до 40 % общего капитала. Однако в дальнейшем А. П. Княжин стал навязывать фирме такие рекомендации в работе и предлагал такие финансовые операции, что на общем собрании учредителей было решено А. П. Княжина из правления изгнать. Что было сделано. Финансовый пай Княжина был ему возвращен. Он остался крайне недоволен происшедшим, откровенно и прилюдно произносил угрозы (есть достаточно много свидетелей) и требовал своего участия в делах фирмы. Клялся, что пересмотрит стиль своей работы, однако мы знали, что никакого иного стиля, кроме жульнического, Княжин не знает и попросту не признает. Грешно обвинять в преступлении покойного, но никаких других догадок у меня нет.
Дополнение. По поводу ограбления в ту же ночь наших сотрудников наглой шпаной сказать вообще нечего, поскольку вопрос этот совершенно ясен и закрыт. Почти все наши ценности возвращены.
Сорин прочитал заявление, хмыкнул, но промолчал. Седов после прочтения бумаги захихикал и сказал:
— Агафонский врет! Если они вернули Княжину сорок процентов от основного капитала, то фирма должна была либо обанкротиться, либо оказаться в очень тяжелом положении. У них в бюджете образовалась дыра, это наверняка. В эту дыру ринулись заинтересованные люди, и началась конкурсная борьба, я так понимаю. И кто-то кого-то отодвинул в этой борьбе, показал Агафонскому зубы, чтобы тот был покладистей.
Сорин повернулся к майору:
— Ты рассматривал подобный вариант?
— Не один Седов нас тонкий мыслитель, — усмехнулся Володин. — Виталик Штраус за полчаса по моему указанию узнал, что недели полторы назад «граммофонцы» объявили нечто вроде конкурса на место Княжина. Участие в нем приняла целая куча фирм. Банк ЛФД, банк «Демпинг-Экстра», туристическое агентство «Тур Вселенная», еще какие-то фирмачи без фирмы.
— «Тур Вселенная»? — спросил Сорин. — Я каждый день хожу мимо их офиса на работу. Красивую контору себе отгрохали. Во всяком случае, снаружи.
— Не знаю. Могу добавить, — Володин положил недоеденный шампур на горячий мангал, чтобы мясо не остывало, пока он примет рюмашку, — что один из участников конкурса на место Княжина был застрелен. Некий Тофик, которого я и хоронил на Ваганькове.
— Как застрелен? — заторопился Седов. — Я его знал! Он держал под контролем гостиничный бизнес якобы?
— Держал, — кивнул Володин. — Но, видимо, устремлялся и в шоу-бизнес. Его в ресторане застрелили, при бандитских разборках. Все разбежались, а он остался под столом. Теперь — в земле.
— Кого-нибудь задержали? — спросил Сорин.
— Да. Всех. Народец-то был известный. Но все утверждают, что дальше драки дело не шло. Оружия действительно ни у кого не было. А стреляли от кухни ресторана. Пистолет нашли, отпечатки пальцев стерты. Ощущение такое, что драку спровоцировали и под ее шумок Тофика прикончили. Хотя…
— Хотя что? — недовольно спросил Сорин, поскольку терпеть не мог, когда Володин держал такие паузы, чтоб возбудить любопытство слушателей.
— Хотя когда мы начали проверять, кем был пущен слух о том, что за имя убийцы Княжина дадут сто тысяч баксов, то вышли на этого Тофика. Он был дружен с Княжиным и публично заявил, опять же в ресторане, об этой премии.
— Обычное хвастовство блатных, — фыркнул Седов.
— Может, и так, — согласился Володин. — Но ясно одно: Княжин умирать не собирался. От «Граммофона» его отодвинули, но он очень активно раскручивал несколько своих групп: «Мятежников», Анну Корецкую, латышку Сакту, знаменитую Викторию, «Железных парней», там сам черт не разберется. Пока установили только, что Анна Корецкая со своим ансамблем в день смерти Княжина была на гастролях в Самаре. Алиби, так сказать. Остальные крутились в Москве.
— Я знаю «Мятежников», — заметил Седов. — Единственные приличные ребята на эстраде. Во всяком случае, пострижены, побриты и не изображают на сцене полового акта.
— Ничего мы не знаем про эту эстраду, — в сердцах сказал Сорин. — Несколько лет назад известного певца чуть не на сцене застрелили, оказалось, что они там просто очередь выступлений не поделили! Для нормального человека это же чушь!
Седов возразил:
— А кто тебе сказал, Всеволод Иванович, что в их мире есть нормальные люди? Господь с тобой! Отсутствие нормы и есть главное условие для работы в шоу-делах! Зажарим вторую порцию шашлычков или оставим ее на воскресенье?
Кто-то кушал в воскресенье шашлычки на природе, а у кого-то к обеду не было и черствой корки хлеба. Таким обездоленным оказался Левка Гнутый. Его выпустили из милиции под расписку о невыезде, но он знал, что суд будет, что за нападение на сотрудников «Граммофона» он получит срок, каких бы адвокатов ни нанимал. И вряд ли срок будет условный, учитывая не первую судимость. Мелькнула мысль удариться в бега, но он ее отринул, ибо очередная ходка в зону увеличит его авторитет, а это куда важней, чем свобода в «бегах».
Но пожрать дома было нечего — в холодильнике хоть шаром покати, а до пенсии старушки мамы неделя. Но кушать-то надо!
Гнутый сел к телефону и обзвонил друзей. На бутылку его приглашали, но в этих компаниях почти не закусывают, да и пить по-черному ему было не с руки — до суда требовалось вести примерный образ жизни, где-то заработать характеристику поприличней, быть может, срок получит поменьше.
На обед его позвала сестра. Повеселевший Гнутый приоделся, запер квартиру. У блока почтовых ящиков он остановился, разглядев, что в его ящике сквозь дырки что-то белеет.
На письме без адреса от руки, печатными буквами было написано: «Льву Гнутому».
В конверте на пустом листе бумаги было накорябано: «Прогладить горячим утюгом».
Экая чертовщина, подумал Гнутый, вернулся домой я принялся гладить листочек. По мере его усилий на бумаге проступили неясные желтоватые буквы: