Будь со мной - Горкушенко Виктория. Страница 24

Я двинулся рукой по ее бедру.

— У тебя есть я.

Она всхлипнула.

— У меня никогда не было тебя. Все это было игрой.

Не без труда я выдавил шампунь ей на волосы и нежно начал вспенивать его по всей длине. Она закрыла глаза, чтобы мыльная жидкость не попала в них.

— Знаю, ты мне не поверишь, — я начал аккуратно распределять волосы по спине, чтобы промыть их, — но ничего из этого не было игрой. Когда ты будешь не в таком разбитом состоянии, мы обязательно поговорим. Не знаю, сможешь ли ты меня простить, но нам нужно хотя бы поговорить.

Не стал ей пока говорить, что даже если она меня не простит после моей исповеди, я все равно не покину ее.

Тело Алисы так идеально прижималось к моему, кожа к коже, что мне захотелось застонать. Но я проигнорировал это сладкое чувство и закрыл кран.

Она положила голову мне на плечо.

— Не уходи, хотя бы сегодня, пожалуйста, — прошептала она.

Я вынес ее из душевой кабины и укрыл со спины полотенцем.

— Я больше никогда не уйду от тебя, Лисенок… Даже если попросишь. Я просто не смогу, — она кивнула, но я был уверен, что она мне не поверила.

Зайдя в спальню, я сел на кровать, прикрылся пледом и усадил Алису к себе на колени, укачивая ее как маленького ребенка.

— Как Макс? — спросила она немного погодя.

Удивительная девушка.

У нее умер отец, а она интересуется состоянием моего брата.

— Пришел в себя. Опасность миновала.

— Это хорошо, — прошептала Алиса.

— Спасибо, что не бросила меня тогда в больнице, — я погладил ее по спине.

— Спасибо, что не бросаешь меня сейчас, — ответила она.

— Тебе нужно поспать. Давай я принесу тебе свои боксеры и футболку, — она кивнула и переползла с моих коленей на кровать, укутываясь в полотенце.

Я порылся в своем шкафу и нашел новые боксеры и белую безразмерную футболку.

Сам же надел боксеры, пижамные штаны и майку. Рядом с ней лучше быть максимально одетым.

— Вот, держи, — я протянул ей вещи. — Одевайся, а я заварю тебя чай, хорошо? Ты ела сегодня?

— Вроде бы, — пожала она плечами.

Что-то мне не нравится это «вроде бы».

— Тогда принесу тебе еще и поесть.

Кажется, в холодильнике что-то было.

Я направился по коридору на кухню. Заглянув в холодильник, я увидел порцию индейки в контейнере, пару яиц, одинокий помидор и бананы.

М-да, не густо.

Но поскольку сейчас был уже поздний вечер, наедаться до отвала она бы все равно не стала. Поэтому я принес ей банан и вернулся на кухню, чтобы разогреть индейку и пожарить яиц с помидором.

Когда я вернулся с тарелкой и кружкой чая на разделочной доске, она без удовольствия посмотрела на блюдо.

— Прости, это все, что нашлось в холодильнике.

И тут меня осенило, что я мог сходить проинспектировать холодильник Макса.

Если бы не гипс, то хлопнул бы себя по лбу за тугодумство.

— Нет. Все в порядке, — заверила она. — Просто у меня совсем нет аппетита.

Я сел на кровать и протянул ей тарелку.

— Нужно поесть, пока ты от бессилия и голода в обморок не свалилась.

Она медленно начала есть.

— Он звонил мне перед смертью, — обронила она между делом.

— От чего он умер? — тихо спросил я.

Несмотря на свой возраст, он казался крепким мужчиной.

— Инфаркт. У него было слабое сердце. Скорее всего, он забыл выпить свое лекарство вовремя.

— Когда позвонил, то что сказал? — спросил я.

— Что звонит просто сказать, что любит меня и все. Ему точно было плохо уже тогда, — убежденно ответила она. — Почему он не сказал? Почему не попросил приехать?

Она посмотрела на меня, как будто у меня были ответы на все ее вопросы.

— Может, он просто думал, что все обойдется, и не хотел тебя беспокоить.

— Может быть, — согласилась она и продолжила есть.

Какое-то время мы сидели молча, а потом я сказал:

— Он, наверное, меня ненавидел, за то, как я с тобой поступил.

— Он не знал, — как ни в чем не бывало ответила она, продолжая жевать индейку. — На самом деле, ты ему даже нравился, — это вызвало у меня удивление. — Незадолго до смерти папа спрашивал о тебе. Общаемся ли мы. А потом сказал, что хотел бы себе такого зятя, как ты.

— Наверное, это потому, что я разработчик игр, — пошутил я.

Алиса коротко усмехнулась.

— Я то же самое сказала.

— Почему ты ему не рассказала? И как объяснила мое исчезновение?

— У него больное сердце. Не хотела его расстраивать. Сказала, что мы просто разные и хотим разных вещей в этой жизни.

Я кивнул головой.

— Если бы твой папа был жив, ты бы ответила на мое сообщение?

Она доела яйца и вернула тарелку мне.

— Не знаю, Кир. Мне кажется, нам не о чем больше говорить. Столько воды утекло. Ты ушел. Я справилась с этим и живу дальше. Живи и ты.

Вот только я не хочу больше жить без тебя, Лисенок.

— Ладно, давай спать. Все разговоры потом.

Я отнес тарелку на кухню и вернулся к Алисе. Она уже легла под одеяло и отвернулась к стенке. Я лег рядом с ней и забрался под одеяло.

— Могу я тебя обнять? — спросил я.

— Да, — еле слышно ответила она.

Я переместился поближе к ее спине и прижал здоровой рукой ближе к себе. Гипс мешал моему маневру, поэтому несмотря на боль, я вытянул сломанную руку над головой, касаясь грудью ее спины.

— Удобно?

— Не я загипсована, и вся в синяках и ссадинах.

— Со мной все в порядке, — соврал я. — Спокойной ночи, Алиса.

— Спокойной ночи, Кир.

Глава 20

Алиса

Утром следующего дня я проснулась с адской головной болью, заплывшими глазами, но в очень теплых, уютных объятиях.

Я только чуть-чуть понежусь и уйду.

— Доброе утро, — хрипло сказал Кир.

— Как ты понял, что я не сплю?

— Твое дыхание изменилось, — ответил он и уткнулся лицо в мое плечо.

— Только не говори, что мы все утро слушал мое дыхание и смотрел за тем, как я сплю. Это чертовски жутко.

— Нет. Просто проснулся раньше, но не хотел двигаться и будить тебя.

Ладно, это было мило.

Вчера он поступил… ну, очень человечно. Увез меня с кладбища, помог принять душ и согреться, накормил и лег вместе со мной, чтобы я не осталась одна. Но не стоит его человечность принимать за какие-то чувства.

Нужно поблагодарить его и поехать домой.

Зарыться под одеяло в своей кровати, вдыхая запах папиной футболки и рыдая дни напролет, казалось, лучше идеей на свете.

Плевать, что я психолог и убеждала своих пациентов не делать так. Выражение «Сапожник без сапог» не зря придумали. Я не могу провести сеанс психотерапии сама себе, поэтому буду справляться с ситуацией как могу. То есть никак.

— Мне нужно домой, — сказала я и сделала рывок, чтобы встать, но была остановлена рукой Кира, которая до сих пор была на моей талии.

Мы спали так всю ночь?

Поймала себя на мысли, что несмотря на один из худших дней в моей жизни, я не просыпалась в течение ночи. Но отказывалась думать о том, что это было связано тем, что я находилась под надежным присмотром Кира.

— Полежи еще чуть-чуть, — попросил он, и я легла обратно.

— Хорошо.

— Тебе обязательно возвращаться домой? Ты можешь пожить у меня, — сказал он так обыденно, как будто предложил мне чая.

Я обернулась.

— С какой стати?

Я, конечно, благодарна за его помощь. Но с чего бы вдруг мне жить у него. Мы не пара, не друзья. Нас даже приятелями не назвать. Мы просто люди, которые были знакомы и вдруг снова пересеклись не более того.

Для убедительности, можешь еще сказать, что у тебя к нему совсем нет чувств.

Мое внутреннее «я» было сегодня каким-то особенно противным.

Вот именно, совсем нет. Мы никто. Почти прохожие.

Мои мысли прервал Кир.

— Подумал, что тебе пока трудно находиться дома, да еще и одной, — он пожал плечами. — Макс сейчас в больнице. Я могу перекантоваться у него.