Подъем (СИ) - Стасина Евгения. Страница 14

— Не нагнетай… Сходишь к ней завтра и все узнаешь. Вот, Маша, на каких мужчин нужно тратить свое время! Не то что этот твой Егор, который не знает с какой стороны к тебе подступиться!

— Ты вообще думаешь о чем-то, кроме секса? — нервно отжимая тряпку в ведро, срываюсь на Иванову. — Боже, только все наладилось…

— Перестань причитать! Хочешь, я сама к ней схожу, могу даже прямо сейчас!

— Вот еще, чтобы потом она обвинила меня в том, что я устроила из своей квартиры притон и напившись текилы пустила в плавание ее дорогие обои?

— Кстати, — срываясь с места и исчезая за дверью, кричит девушка. — С Днем рождения, подруга! Разве не символично, что он появился на твоем пороге именно сегодня? — протягивая мне рюмку и ломтик лайма, а устроившейся на табуретке Ире бокал с соком, улыбается девушка. — За твои прохудившиеся трубы!

— Бред какой-то, — качая головой, повторяю уже в третий раз за прошедшую минуту. — Кто в здравом уме тратит такие суммы на ремонт ванной?

— Люди, знающие толк в хорошей сантехнике, — мгновенно реагирует Светлана Викторовна, а именно так, как оказалось, зовут мою соседку.

— Вы что покрыли стены золотой плиткой? — бросая на кухонный стол предоставленную мне смету, взираю на неугомонную даму.

— Ее доставили прямиком из Италии. И, уж простите, я и предположить не могла, какую свинью мне подложил бывший владелец этой квартиры! Я была уверена, что въезжаю в элитный дом, жители которого в состоянии держать под контролем состояние своего водопровода.

— Ладно, но мне до сих пор непонятно, почему я должна вам за нее заплатить? Она никак не пострадала! — гну свою линию, стараясь спрятать под столом трясущиеся ладошки. — Я готова возместить вам затраты на потолок, но никак не планирую потакать вашим прихотям, финансируя смену кафеля.

— Мне лучше знать, был ли нанесен урон стенам.

— Вздор! Пригласим компетентные органы и пусть уж они решают, за что мне стоит платить!

— Ты изуродовала мои обои в прихожей! Мне же теперь и гостей принимать стыдно!

— С трудом вериться, что кто-то добровольно готов переступить порог вашего логова!

— Она еще и хамит! — возводя глаза к потолку, сокрушается женщина, над моим высказыванием.

— А чего вы ждали, подсовывая мне это? — тыча пальцем в бумаги, повышаю свой тон. — Обои и потолок, на этом — точка!

— Да, что ты говоришь? — мгновенно подобравшись, оказывается рядом со мной, сверкая своими глазищами. — Сынок! — услышав шум в прихожей, громогласно вещает она. — Хорошо, что пришел! Эта пигалица смеет меня оскорблять!

Сергей материализуется в дверном проеме, без единой эмоции на лице оценивает царящую в комнате атмосферу, расстегивает свое пальто, так и не сбросив его в прихожей, и усаживается по правую руку от меня.

— Ваш муж не придет? Мы бы с ним все решили куда спокойнее, — обращается ко мне, не мигая вглядываясь в мое раскрасневшееся лицо.

— Нет. Мы в разводе, — пытаясь создать впечатление собранной и непоколебимой женщины, привыкшей решать свои проблемы самостоятельно, стараюсь смотреть ему прямо в глаза.

— И немудрено! Видать, он далеко не глуп, раз вовремя от тебя слинял! — привлекает мое внимание Светлана Викторовна.

— Мама! — пресекает поток ее болтовни мужчина, не оставляя ни малейшего сомнения, что давно привык к производимому своим командным тоном эффекту. Женщина, молча, устраивается на стуле, но вновь заговорить не пытается, пока ее более сдержанный отпрыск пытается найти пути решения нашего конфликта.

— Тогда, может быть, ваш отец или сожитель? Кто-то, хоть отдаленно напоминающий спокойного рассудительного человека?

— Это вы так ненавязчиво назвали меня истеричкой? — вскакивая со стула, готова рвать и метать.

— Нет, просто не привык решать вопросы с женщинами…

— А придется, потому что я не намерена никого отвлекать только лишь потому, что у вашей матери проблемы с социальной адаптацией!

— Видишь? — направляя на меня свой указательный палец, кричит соседка. — В моем же доме!

— Вместо затрат на покупку жилья, лучше бы потратились на мозгоправа! У вас явные проблемы, если она думает, что я подпишу это соглашение!

— Как миленькая подпишешь! Иначе встретимся в суде!

— И пожалуйста!

— Замолчите! Обе! — гаркает так, что волосы на затылке начинают шевелиться, и мы беспрекословно прекращаем свою баталию, одновременно усаживаясь на места.

— Что это? — бегло взглянув на бумаги, интересуется у хозяйки Сергей?

— Долговая яма, в которую ваша мать вознамерилась меня посадить!

Он встает, выуживая из потайного кармана шариковую ручку в металлическом корпусе, и исчезает в прихожей, оставляя меня на растерзание этой фурии.

— Я тридцать семь лет преподавала, — недовольно произносит соседка и затихает.

— И что? — вымучено вздыхаю, так и не дождавшись продолжения.

— А то, что можешь не скалить здесь свои зубки. Я таких щелкала, как орешки.

— Весьма ценное замечание. Впредь постараюсь относиться к вам с пониманием. Все-таки общение с трудными подростками накладывает свой отпечаток.

— Знаешь, что, дорогая? — но все ее мысли на мой счет остаются так и невысказанными, поскольку вновь появившийся в кухне Сергей, уже пригвоздил ее взглядом к стулу, мешая озвучить свое недовольство.

— Что ты вычеркиваешь? — переключает свое внимание на склонившегося над столом мужчину эта ушлая дамочка.

— Лучше скажи, кто тебя надоумил составить такую смету?

— Что значит «надоумил»? По-твоему, я не в состоянии оценить ущерб без посторонней помощи?

— Мам, кончай устраивать цирк! Посмотри сериал по ящику, позвони в управляющую компанию, поскандаль с ними из-за потухшей лампочки в подъезде… Да что угодно! Только перестань отвлекать меня из-за ерунды! Как вас там? — спрашивает уже меня.

— Маша.

— Так вот, Маша, такая сумма вас устроит? — быстро сосчитав и выведя ровным почерком цифру в углу бумаги, интересуется он. Не сказать, что я в восторге, но и ужаса от увиденного не испытываю, поэтому быстро киваю, чувствуя, как сердце постепенно выравнивает свой ритм.

— Да, ты не в себе! С чего это ей такие поблажки! — заглянув ему через плечо, разоряется жертва потопа.

— С того, что обратись ты в суд, на большее рассчитывать не придется. А вы постарайтесь больше не устраивать наводнений, я уже сыт по горло вашими визгами.

Вот так, одной фразой он перечеркивает все то хорошее, что я успела к нему почувствовать за последние пару минут.

— Простите конечно, но, чтобы ваша мать, наконец, меня услышала, приходиться с ней общаться на привычном для нее языке.

Он опять ухмыляется, засовывая ручку в карман, и неторопливо встает, демонстрируя мне всем своим видом, что наш разговор подошёл к концу. Меня не надо просить дважды, поэтому я немедленно следую его примеру, ни разу не взглянув на свою соседку, чье шумное пыхтение не услышит разве что только глухой, и оставляю эту парочку позади. Не знаю где, кем и при каких обстоятельствах решается, какие еще испытания послать на человеческую долю, но от мысли, что до конца своих дней я буду терпеть гонения со стороны этой прыткой Светланы Викторовны, которая так и пышет здоровьем и неиссякаемой энергией, в душе зарождается чувство вселенской несправедливости. Остаток дня я пребываю в состоянии нервозности, не нахожу в себе ни сил, ни желания заняться приготовлением ужина или уборкой, пытаясь решить, где же мне изыскать ресурсы для выплаты своего долга. Если когда-нибудь я разбогатею, я скажу твердое «Нет!» многоэтажкам, перебравшись в небольшой домик в тихом районе… Или большой, но, главное, без живущей по соседству учительницы, истосковавшейся по возможности почитать кому-нибудь нотации. Успокаиваюсь я лишь к полуночи, когда заканчиваю очередную валяную куклу, в последнее время пользующуюся спросом у моих покупателей.

— Это грабеж, детка, — выносит свой вердикт Света, услышав затребованную женщиной компенсацию.