Портреты - Кендал Джулия. Страница 53

Роберт лежал кверху лицом, вокруг него была кровь, и ужасная черная дыра зияла в его голове. Роберт выбрал тот единственный путь, который ему оставался.

Мне кажется, полиция появилась всего через несколько секунд после выстрела, и дальше все напоминало хорошо организованный кошмар. Кто-то, вероятно, догадался принести простыню и накрыть тело, и я почувствовала облегчение. Макс пошел в соседнюю комнату с полицейским инспектором. Я нашла коньяк и принесла его Софии, которая оставалась в том же кресле, в котором просидела весь вечер и рыдала, закрыв лицо руками.

– София, – стараясь говорить мягко, я дотронулась до ее плеча, – выпейте, вам станет легче.

Она покачала головой.

– Почему? – спросила она. – Я не понимаю, почему?

Я не знала точно, о чем она спрашивает, но постаралась ответить.

– Думаю, он понимал, что все кончено, и не хотел...

– Нет, я не об этом. Почему вы такая добрая?

– Добрая? – изумилась я.

– Да. – Она взяла у меня стакан, сделала глоток и закашлялась.

– Я бы сделала это для любого человека, – ответила я смущенно и, взяв низкий маленький стульчик, села возле нее. – Не думайте, что мне вас жалко, это не так. Но я хочу вам сказать, что, открыв Максу правду, вы совершили самый порядочный поступок в своей жизни, хотя это и не снимает с вас вины полностью.

– Да. Мне теперь никогда не оправдаться. У Макса снова есть Дэниел, Роберт мертв, а мне остается пожинать плоды. Вам, наверное, это приятно?

– Знаете, мне отчего-то безразлично. Просто хочется, чтобы все побыстрее закончилось. Так будет лучше для Макса. Хватит с него.

Она посмотрела на меня насмешливо, правда, на этот раз добродушно.

– Я начинаю думать, что вы действительно сможете сделать Макса счастливым, как ни горько мне это признать. У меня не получилось. Я сама виновата, мне было трудно его понять.

– Наверное, Макса невозможно подчинить своей воле.

Она тяжело вздохнула.

– Теперь все это не имеет никакого значения. Как вы думаете, что будет со мной?

– Не знаю. Честное слово, не знаю.

Мне вдруг стало ее искренне жаль. Мы посидели несколько минут молча, а затем пришел Макс и попросил ее пойти поговорить с инспектором. София без возражений поднялась. Выглядела она сейчас старой и усталой. Макс улыбнулся мне, сказал, что скоро вернется, и я осталась одна. Я налила себе коньяку в стакан, из которого пила София, и, сделав несколько глотков, почувствовала, как по моему телу разливается приятное тепло. За моей спиной была комната, где находилось тело Роберта и откуда доносились голоса, но вдруг мне показалось, что я не имею к этому никакого отношения. Через полчаса появились Макс и София. Он что-то тихо сказал ей, она кивнула в ответ и снова вышла.

– Все нормально, милая? – спросил он.

– Я тут сижу и потихоньку напиваюсь.

Макс засмеялся.

– Пожалуй, это самое лучшее, чем можно заняться в подобных обстоятельствах. Инспектор хотел бы поговорить теперь с тобой. Имей в виду, ему известно только то, что ты узнала от Гастона, перед тем, как увезла его в Вудбридж, где рассказала обо всем Льюису, и что ты присутствовала при том, как сюда явился Роберт.

Я удивленно на него посмотрела и кивнула.

– Мы скоро поедем. Осталось совсем недолго.

– Не волнуйся. Все нормально.

– Ты действительно чудо, Клэр, к тому же у тебя железные нервы.

– Это коньячные пары, – объяснила я. Макс обнял меня, и я пошла в соседнюю комнату.

Меня подробно расспросили о Гастоне и Клабортинах, о Жозефине и о том, как я уехала из Грижьера в Вудбридж. Я вспомнила все, что могла, и тогда инспектор спросил о том, как появился Роберт. Я рассказала, как он явился с ружьем и угрожал выстрелить в Макса, если я не скажу, где Гастон, и как я ему ответила. Инспектор похвалил меня за сообразительность, и я по краснела. А потом он попросил меня описать последнюю сцену, и Макс держал меня за руку, пока я говорила. После этого все было кончено. Меня поблагодарили, предупредив, что, возможно, вызовут, чтобы задать еще кое-какие вопросы, и очень вежливо попросили не уезжать из Англии до конца расследования. А потом Макс отвел меня в кухню, где один из полицейских сварил кофе. Он усадил меня за стол и, налив мне чашку, сказал, что ему надо подняться наверх к Софии, и потом мы поедем домой. Я пила черный крепкий кофеи беседовала о разных пустяках с полицейским.

– Можно ехать, Клэр, – в дверях кухни снова появился Макс.

– Слава Богу! Но, может, сперва выпьешь кофе?

– Нет, спасибо, сейчас нет времени. Давай выберемся отсюда. С меня достаточно этого дома.

И мы ушли, ушли через ту самую дверь, в которую входили два часа тому назад, чтобы стать свидетелями развязки трагической истории, в которой переплелись несколько жизней и которая окончилась, когда пуля пробила голову Роберта Лейтона.

Макс вел машину по темным пустым улицам Лондона. Шел дождь, и дворники ритмично двигались по стеклу, смывая капли. Я чувствовала себя смертельно усталой, и Макс, вероятно, тоже, потому что он молчал. Мы оба нуждались сейчас в тишине, казавшейся сейчас удивительно мирной. Я откинулась на сиденье и старалась сейчас ни о чем не думать.

– Клэр?

Я повернула голову и посмотрела на Макса.

– Да?

– Клэр, наверное, ты очень устала, чтобы ехать сейчас в Вудбридж? Уже слишком поздно, и мы можем поехать ко мне, если хочешь.

Я сразу все поняла. В Вудбридже был Дэниел, а Макс уже достаточно долго ждал.

– Я вовсе не устала, ехать всего часа два.

– Спасибо, – коротко ответил он и повернул в сторону шоссе.

– Может, все-таки остановимся выпить кофе? Вот у тебя вид действительно ужасно усталый.

– Нет. Сказать честно, я бы не отказался от жидкости, которой ты воспользовалась в гостиной у Софии. Да, ну и денек...

– Одно потрясение за другим. Макс, тебе, наверное, тяжело из-за Роберта?

– Мало приятного увидеть такую смерть, но, в конце концов, все к лучшему.

– Почему он это сделал? Могу поклясться, что он хотел убить тебя.

– Думаю, понял, что загнан в угол. Не исключено, что он хотел заставить меня чувствовать себя виноватым в его смерти. Ладно, все позади. С меня окончательно снято подозрение в убийстве Бэнкрофта. Да, черт возьми, хотел бы я добраться до Рембрандта, но думаю, он очень хорошо его спрятал. Интересно было бы узнать, кто купил картину, – Макс покачал головой. – А как тебе понравилась реакция Софии, когда она услышала, что картина продана, а ей ничего не досталось? Она просто неподражаема, эта женщина!

– Макс, я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но что будет с Софией?

– Ничего.

– Ничего? Но как это может быть? – удивилась я.

– Полиция считает, что она ни при чем.

– Макс! – воскликнула я, ощутив огромное облегчение, – ты им не сказал!

– Зачем? Роберт мертв. Какой смысл снова ворошить старую историю. По-моему ты, я и Дэниел заслужили покой. А Софией я сыт по горло. Но мне интересно, почему ты так обрадовалась? Она не была с тобой слишком любезна.

– Да... Но мне кажется, я ее немного понимаю. По-моему, она любила тебя, как умела, хотя это и ненормальная, странная любовь. А когда она поняла, что ты стал к ней равнодушен, то в отместку стала мучить тебя. С начала с помощью Роберта, потом выступила в суде, но на самом деле она понимала, что единственным орудием, способным тебя уничтожить, был Дэниел. Она воспользовалась им, и мне кажется, она сама по-настоящему страдала из-за этого.

Макс посмотрел на меня с любопытством.

– Ты продолжаешь удивлять меня, Клэр. Поразительно, как ты смогла разобраться в Софии! Когда-нибудь я расскажу тебе, как все началось, хотя это вполне банальная история – влечение, принятое за любовь.

– Ничего удивительного, вы оба все сами сказали, а мне оставалось только слушать, и, глядя на вас, я думала, в какую ужасную ловушку вы оба попались. София – оттого, что тебя не понимал а, и чем больше старалась привязать к себе, тем больше ты от нее отворачивался. А тебя неотступно преследовал кошмар – жена, готовая на все, лишь бы удержать при себе мужа. Я думаю, вы оба были не правы. Это, наверное, было просто ужасно!