Шагги Бейн - Стюарт Дуглас. Страница 16

Яркий свет ударил ей в лицо, и она подалась назад, прямо на человека, который стоял у нее за спиной.

– Заебись! – сказал голос. – Это же сеструха крошки Лика.

Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету фонарика; она протянула к нему руку и направила луч вниз. Вокруг нее стояли только парни, младше нее и, вероятно, младше Лика. Они курили и ждали в темноте. Дома у них шла вечная война, и они искали случая привязаться к кому-нибудь или пырнуть ножом ночного сторожа.

Она выкинула перед собой руку и попала по владельцу серебряного ножа. Легче от этого не стало, поэтому она выкинула вперед другую руку и обрушила оба кулака на шею, голову и плечи пацана. Тот закрыл голову руками и улизнул, хохоча.

Кэтрин с отвращением протиснулась сквозь парней, пробежала мимо последнего блока палет. Быстрый и монотонный топот раздавался у нее за спиной. Она вцепилась пальцами в шершавые синие доски и со всей скоростью, на какую была способна, принялась подниматься по штабелю палет. Она почувствовала, как чья-то рука ухватилась за один из ее новых сапожков, резко дернула его и освободила из зазора в палете. Ей потребовались все ее силы, чтобы удержаться на занозистом дереве. Она брыкнулась – послышался треск чьей-то толстой черепной кости. Подняв колено, Кэтрин нашла опору и стала карабкаться дальше, на самый верх башни.

Луч фонарика забрался ей под юбку, пытаясь найти ее клинышек. Они подначивали ее, их голоса набирали высоту, были готовы сорваться. Это был опасный звук, испускаемый маленькими мальчиками, опьяненными властью созревания. Она преодолела последние десять футов до верха, ей хотелось прилечь там ненадолго, перевести дыхание, но она заставила себя встать и дерзко посмотреть вниз. Их было пятеро, с рябыми лицами, первым пушком под носом. Они усмехались, глядя на нее, а старший засовывал указательный палец в дырку из двух пальцев другой руки. Кэтрин плюнула на них. У нее получилась широкая струя белой пены, и мальчишки завизжали, как дети, какими они и были, и бросились врассыпную, как крысята.

Стоя наверху штабеля палет, она смотрела на ровные поля ярко-синего дерева. Из-за парней внизу она сбилась со счета, но надеялась, что забралась на нужную башню. Лик без труда мог перепрыгнуть восемь футов, разделявшие два штабеля, но ей это было совершенно не по силам. В мокрых сапожках она наверняка поскользнется и упадет на землю. Ее пробрала дрожь при мысли о том, что эта гопота сделает с ее телом, когда увидит ее лежащей внизу со сломанной шеей.

Кэтрин отсчитала четыре штабеля от ограды и еще пять – от поворота. Все верно – со счета она не сбилась. Обшаривая верхушку штабеля, она остановилась на палете, которая находилась приблизительно в четырех футах от юго-восточного угла. Оглянувшись через плечо, как ей было сказано, она наклонилась и подняла синюю палету, которая свободно лежала на других. Откуда-то изнутри пробивался мерцающий свет.

Кэтрин засунула голову в отверстие и прошипела имя брата по направлению слабого света: «Лик, Лик!» Ответа не последовало. Она прошипела еще раз, и вдруг мерцающий свет погас, и в дыре стало темно. Дождь капал с кончика ее носа, пока она вглядывалась в пустоту. Неожиданно из темноты возникло белое лицо с маленькими розовыми ушами.

– Бу!

Кэтрин отпрянула. Будь она поближе к краю, она непременно свалилась бы вниз. Она закашлялась и харкнула комком мокроты в белое лицо Лика.

– Ёбанарот!

– А ты какого хера меня пугаешь? – Кэтрин сдвинула колени и принялась искать голубые занозы на своих красных руках. Страх и стыд переполняли ее, а лицо заливали слезы бессилия.

Лик вытер рот рукавом свитера. Он неправильно истолковал ее плач.

– Перестань ты реветь из-за ерунды. Так ты идешь или нет? А то там дождь все замочит.

Кэтрин свесила ноги в дыру и принялась спускаться в берлогу брата. Лик закрыл вход незакрепленной палетой. Внутри стоял затхлый запах, как в открытой могиле, и было темно, как в гробу. Только-только Кэтрин осторожно вздохнула и уже собралась застонать, как Лик предупредил ее: «Не шуми и стой на месте», и зашаркал в кромешной тьме. Из самого дальнего угла донесся звон металла, и берлогу вдруг залил тусклый свет.

Кемпинговый фонарь отбрасывал длинные тени на стены этого подобия пещеры. Освобожденное пространство внутри штабеля палет своим размером раза в два превосходило их спальню, но потолок находился всего футах в шести от пола. Лик покрыл пол и стены обрезками выброшенных старых ковров и сплющенными картонными коробками. Через узкую дыру наверху он спустил сюда всевозможную отправленную на свалку мебель и сломанные кухонные стулья. Несколько палет стояли, как опорные столбы, а некоторые, стоявшие под углом и укрытые старыми пледами, представляли собой что-то вроде жестких диванов. На завешанных коврами стенах висели снимки обнаженных фотомоделей. Кто-то повесил здесь фотографию Мэгги Тэтчер, а другой шутник пририсовал венозный член, засунутый в ее рот, распахнутый в пламенной речи.

Кэтрин смотрела, как ее брат старается сделать свой дом удобным для нее. Она знала несколько сайтхиллских мальчишек постарше, которые уже несколько лет как обжили эти штабеля. После того как самые бешеные из них зарезали слишком любопытного ночного сторожа, их оставили в покое. Здесь было отличное место, чтобы напиться и нанюхаться клея в пакете. Большинству мальчишек помладше здесь нравилось просто потому, что сюда не дотягивались кулаки их отцов. Некоторые парни приводили девчонок, устраивали здесь постели из позаимствованных пальто и джемперов. Но постепенно, по мере того как хорошая репутация палетового убежища рушилась, девчонки перестали сюда приходить. Мальчишеские голоса ломались, их гормоны бушевали, а потому большинство из них покидали это место в погоне за сексуальными радостями. Палетовое обиталище пустело, становилось спокойнее. Теперь Лик мог проводить здесь в одиночестве все выходные.

Если Агнес напивалась в четверг, то Лик брал несколько банок с бобами и порошковый заварной крем с бабушкиной кухни и прятался здесь. Когда он возвращался вечером в воскресенье, они все смотрели телевизор. Агнес к тому времени становилась мягче и раскаивалась, алкогольный демон покидал ее. Она освобождала местечко на канапе, и он устраивался рядом, наслаждаясь теплом и приятным запахом ее шампуня. Лиззи поглядывала на него со сдержанной улыбкой и спрашивала, неужели он все выходные провел в своей постели. Хорошо быть тихоней.

Не сказать, что он был маленький. К своему пятнадцатилетию он вытянулся выше шести футов. Лик с малолетства был тощим, а с возрастом стал еще более компактным и сухощавым. Волосы, как и телосложение, он унаследовал от своего давно забытого отца. Тонкие и пушистые, мышино-каштановые, они ниспадали ему на уши и глаза, серые и ясные, но всегда не особо щедрые на эмоции. Он давно довел до совершенства искусство смотреть сквозь человека, под любые разговоры погружаясь в свои сны наяву, пролетал через голову собеседника и дальше – в открытое окно.

Лик не транжирил свои эмоции, как и свое телосложение. От отца он унаследовал мягкость, спокойствие и задумчивость, склонность к уединению и замкнутости. Единственной физической уступкой матери был его нос, крупный, с горбинкой, слишком бросающийся в глаза, чтобы называться римским. Он нарушал линию его мягкой, скромной челки и сидел на его лице, как гордый памятник его ирландским католическим предкам. Агнес получила свой нос от Вулли, а Вулли нос достался от отца, который вынес его из графства Донегол [33]. Этот нос не обошел никого, он преследовал всех мужчин и женщин по линии Кэмпбеллов.

Берлога представляла собой покрытый коврами бастион, чисто мальчишеское творение. Здесь пахло пивом, клеем и спермой, и Кэтрин не увидела в этом обиталище ничего привлекательного. Она обошла помещение, морщась при виде беспорядка и консервных банок с недоеденным содержимым. Она отерла слезы с лица, шмыгнула носом.