Темный прилив - Кеннеди Уильям. Страница 2

В щель между занавесками была видна гавань. Он согнул руку девчонки так, что пистолет коснулся ее лица.

— Ну-ка прицелься, малышка! Смотри, как здесь красиво! А нажмешь на курок, и ба-бах! Все разлетится на кусочки!

Девчонка вырывалась из его цепких объятий. Прикосновение холодного металла будто жгло ее.

— Вижу, ты не любишь оружия, — с презрением заметил Петер. — А зря! Нет вернее друга, чем твой собственный пистолет!

— Я ненавижу все это… — расслышал он ее невнятное бормотание.

— А меня ты тоже ненавидишь?

Она инстинктивно кивнула, не осознавая, к каким последствиям это может привести. Петер оскалил зубы в зловещей ухмылке.

— А зря! — заявил он. — Зря ты относишься ко мне так! Я очень добр к тебе!

— Я ненавижу всех, у кого есть деньги! — решилась вдруг на глубокомысленную тираду девочка. Она была уверена, что конец ее коротенькой жизни близок, поскольку она попалась в лапы маньяку.

Петер Хейнц разразился таким громким хохотом, что у нее заложило уши, будто от выстрела.

— Мы с тобой одинаково думаем, малышка! Я тоже ненавижу богатеев… и боюсь их, как и ты… Поэтому и не расстаюсь с оружием. Сам-то я далеко не богач. Денежки ненадолго задерживаются в моем кармане. Сегодня мы поделим их с тобой по-честному — кто сколько заработал.

— Мне надо уходить, мистер. Отпустите меня.

— А кто тебя держит?

Петер великодушно развел руки в стороны. Она черной молнией заметалась по комнате, собрала с пола свои тряпки и скрылась в ванной.

Петер отыскал в саквояже шорты и надел их прямо на голое тело. Теперь он по крайней мере выглядел похожим на европейского джентльмена. Пистолет вернулся на свое прежнее место в тайнике.

Девушка вышла из ванной умытая, с мокрыми волосами, в бледно-голубых брючках и такого же цвета блузке. Сандалии она держала в руках. Ее крошечные ступни оставляли на ковре темные влажные следы.

— Я пойду, — заявила она и сделала робкое движение по направлению к двери.

— Вызвать тебе такси?

— Не надо, мистер. Водитель такси мой друг. Он ждет меня внизу, чтобы отвезти домой.

— Ах вот как? Понятно. Ну-ка подойди ко мне! — приказал он.

Девушка замерла в страхе.

— Подойди ко мне! — повторил Петер. — Ты что, глухая? Не слышишь? Я кое-что приготовил тебе на прощание. Помнишь, что я обещал?..

Неужели этот маньяк решил сотворить с ней нечто, что она даже не могла себе представить в самом страшном сне? Словно загипнотизированная, она подчинилась…

Шаг, другой… вот он уже стоит рядом с ней.

Петер раскрыл бумажник.

— Делимся по-братски… Я же обещал!

Эта фраза про обещание ему самому так нравилась, что он не уставал повторять ее.

Петер помахал перед ее носом стодолларовой купюрой, потом протянул свою могучую ручищу и сунул бумажку девушке в вырез блузки.

— Не потеряй! Деньги — они ведь скользкие! — напутствовал он ее.

На какое-то мгновение кончики его пальцев коснулись ее темной кожи. Петер вновь ощутил желание и горечь от мысли, что напрочь забыл, занимались они любовью или нет. Впрочем, у него еще все впереди…

Судьба, как обычно, оказалась немилосердна к слабым. Когда тянули жребий, двое самых высокорослых мальчишек попали в и без того сильную команду. Двенадцатилетний худышка Томми чуть не сорвал с досады капитанскую повязку. Конечно, несправедливость царит в мире, но не до такой же степени!

Билл совершил глупость, пожертвовав собой ради достижения мира и согласия. Он воспользовался правом, как педагог и тренер, участвовать в игре и усилить слабейшую команду. Результат был плачевный. От него требовали стремительных прорывов, высоких прыжков и трехочковых попаданий в корзину, а у него бешено колотилось сердце, дрожали колени и пот градом катился по лицу. С каждой секундой его уверенность в себе таяла, подступало знакомое чувство — опять ты не оправдал надежд, неважно чьих — своих родителей, жены или учеников!

Когда взяли тайм-аут, Камински подошел к нему.

— Какого черта ты вообще здесь? У тебя же отпуск?

— Пришел посмотреть игру.

— Так сидел бы и смотрел, а не лез в самое пекло. Разве не глупо выглядит взрослый мужик среди пятиклассников?

Конечно, глупо! Камински прав. Прыгая, как неуклюжий старый козел, по площадке, он и утратил педагогический авторитет и едва не заработал себе инфаркт.

— Жалко бросать ребят на все лето, — промямлил Билл.

— Как-нибудь они сами о себе позаботятся, — сказал директор школы.

И опять он был прав!

Билл должен прежде всего заботиться о Дженни и о себе самом.

Даже таксисты почему-то не изъявляли готовности притормозить, когда он, спеша домой, подымал вверх растопыренную ладонь. Пришлось ковылять пешком в шуме и смоге, обдумывая по дороге, как он объяснит Дженни свое столь долгое отсутствие. Они уже много лет рядом, но между ними, как у разных галактик во Вселенной, расстояние во множество световых лет.

На этом долгом пути по душным вонючим улицам он постепенно набрал энергию и так разогнался, что с ходу распахнул дверь почему-то незапертой квартиры.

Дженни, наклонившись и выставив ягодицы в нелепых баскетбольных трусах, мыла пол в кухне. Билл пробормотал какие-то извинения. Ответом ему было многозначительное молчание.

— Прости, что задержался, — выговорил он, с трудом восстанавливая дыхание. — У нас достаточно времени на сборы. Я прекрасно знаю, что где лежит.

Дженни выпрямилась. Ее глаза сверлили его, как лазеры, от которых некуда было скрыться.

Их квартира представляла собой одну большую комнату, лишь условные перегородки отделяли место для приготовления пищи и супружескую постель, где они изредка занимались любовью. Единственным местом, где он мог уединиться, был туалет, совмещенный с ванной и душем. Билл часто прятался там на долгое время и сейчас тоже нырнул туда, чтобы смыть с тела липкий противный пот, а главное, чтобы укрыться от ее пронизывающего взгляда.

— Самолет вылетает через один час сорок минут, — услышал он сквозь стенку ее голос. Так обычно говорят девушки из справочных бюро, хотя, может быть, этих девушек давно заменили говорящие роботы.

Впопыхах он вылил на голову слишком много шампуня и с густой шапкой пены на волосах приоткрыл дверь.

— Не хочешь ли присоединиться ко мне? Я тут малость перестарался с шампунем, не пропадать же добру! Давай совершим совместное омовение!

Лазеры в глазах Дженни вновь засветились, точь-в-точь как у Робокопа.

— Ты дурак и никогда не перестанешь им быть…

Он яростно поскреб голову под сильными струями душа, смыл пену и выскочил из ванны, на ходу заворачивая нижнюю часть тела в купальное полотенце. Вода стекала с него на ковер, но сейчас ему было на все наплевать.

— А ты готова? — агрессивно спросил он.

— С восьми утра я сижу на чемоданах, хотя мне эта поездка пофигу. Это твоя идея, а не моя.

Ему удавалось одновременно одеваться и укладывать вещи в чемодан. И еще увещевать Дженни.

— Ничего не может быть прекраснее, чем целая неделя на Карибах! Днем — загар, купание среди прожорливых акул, по вечерам — ром и танцы при луне.

Его юмор только раздражал Дженни.

— Целая неделя в каюте с людьми, которых я едва знаю. И это первый наш совместный отдых за два года беспрерывной адской работы! Я бы выбрала что-нибудь поприятнее и подешевле.

Он уже собрался закрыть чемодан, когда вдруг вспомнил:

— А где моя бейсболка с эмблемой «Янки»?

— Ты меня об этом спрашиваешь? Если ты сам не помнишь, где у тебя что хранится, как ты берешь на себя смелость обучать детей?

Ее ядовитая стрела прошла мимо цели. Ему было некогда вступать в полемику. Билл распахнул дверцы всех шкафов, начал рыться в каком-то хламе и наконец обнаружил то, что искал.

Полностью одетый, с чемоданом в руке, он обогнул занимавшее чуть ли не четверть их жилища дерево в громадном горшке — гордость его супруги-дизайнера — и заявил, стоя у двери: