Багряные крылья (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 2

Итак, подведем итоги. Я оказалась в ловушке, не имея никаких запасных путей отхода на случай, если заказчику не понравится товар. Ищеек, которые не преуспели, предпочитают убивать, нежели давать второй шанс.

— Надеюсь, ты принесла товар? — грянули сразу два голоса, хоть передо мной стоял только один человек. Мне захотелось вслух застонать и отвесить самой себе подзатыльник. Повезло же мне связаться именно с Двухголовым! Заказчик подошел чуть ближе, распахивая плащик и стягивая капюшон.

Выглядел Двухголовый отвратительно, как, собственно выглядят все его собратья, вне зависимости от то того, столько у них голов. Само тело его было тучным, словно тесто, стремящееся ускользнуть из кастрюли. Одна из голов была ему под стать, пухлощекая, одутловатая с парой бессмысленных, оловянных глаз. Вторая же была полной противоположностью — обтянутый желтой, трескающейся кожей череп, оскаленные зубы и цепкий взгляд. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какая из них была лидирующей.

Ну и несло от него, скажу вам честно! Смрад разлагающего козоящера, и то был бы приятнее! Я порадовалась, совсем чуть-чуть, что мне не пришлось встречаться с ним ранее. Двухголовые, помимо сводящей с ума вони, отличались на редкость пакостным характером. От их братии всего можно было ожидать.

— Да, вот он, — сверток перекочевал на землю у моих ног. Толстяк медлил, я почти наяву видела шестеренки, которые вертелись в его крошечном мозгу. Он не спешил доставать деньги, чтобы расплатиться, не спешил проверить товар. Он тупо глазел на меня, пока вторая голова, беспокойно вертясь на тонкой, цыплячьей шее туда-сюда, осматривала переулок и улицу позади.

— Говорят, ты можешь найти что угодно, — пробасил толстяк, наконец, придвинувшись еще на шаг вперед. Теперь он стоял совсем близко, в паре метров, загораживая своим пузом любую возможность выскользнуть из тупика.

— Говорят, — покладисто согласилась я. Что-то странное было в этой ситуации, повеяло мерзким душком. И дело было вовсе не в вони гниющей плоти, которой пропитался весь воздух между домами, как отравой. От нее на подлете дохли мухи, мирной стайкой кружащие над мусорными баками за моей спиной. Я всем телом, от пяток до кончиков рогов чувствовала подставу.

— Спроси ее про золото, — мерзко пропищала вторая голова, пришитая к телу настолько небрежно, что в жидких рассветных сумерках можно было различить оставшиеся стежки на серой, мертвой коже. Толстяк все еще медлил, буровя меня мертвыми, как у дохлой рыбины глазами из-под тяжелых опухших век.

— А можешь найти золото?

Вторая голова еще раз хихикнула и вывалила изо рта синий, распухший язык, вызвав приступ дурноты. Тревожный колокольчик в голове тренькнул и замолк. Вот в чем дело. Жадные твари.

— Зачем Адептам Костлявой золото? Всегда думала, что ничто человеческое вам не нужно, — весело отозвалась я. Толстяк засопел грозно, но шипящий, ядовитый смех второй головы заслонил все:

— Ты ошибалась, девочка.

Вместо ответа я всего лишь пожала плечами. Зачем спорить? А потом подумала и подняла сверток с земли. Сделки сегодня не будет. Если бы я знала, что мой заказчик Двухголовый, никогда не взялась за это дело. То-то мне показалось подозрительным, что заказчик предпочел остаться анонимным, прислав письмо с описанием заказа и щедрым авансом.

В моем личном перечне рабочих правил особым пунктом стоял запрет на любые отношения с живыми мертвецами. Адепты этого жестокого и беспощадного культа после вступления в его ряды (собственно, после собственного умерщвления и последующего воскрешения), теряли любые человеческие качества. Совесть и принципы за границей Смерти обращались для них в ничто. Беспринципные, жадные, подлые, — вот какими были адепты Костлявой.

Воздух в тупике наэлектризовался, откуда-то налетел ветер, злой и колючий. Я напряглась, как перед атакой, надеясь, что я успею вытащить нож. У Двухголового было только одно слабое место, куда надо было бить: мозг лидирующей головы. Если он не окончательно прогнил, конечно. В противном случае Двухголовый будет машиной для убийства, которую ничем не остановить. Даже если от его гниющего тела останется только пара костей, они попытаются проломить мне череп.

Ветер стих так же внезапно, как и начался. Двухголовый, занеся в воздухе свой огромный кулак, замер, осоловело мигая двумя парами глаз. Его грузная фигура покачнулась, словно подрубленное дерево, и он рухнул коленями на землю. От противного чавкающего звука стало дурно: его тело распадалось неожиданно быстро, в затылке одной из голов торчал короткий нож с грубой рукояткой.

— О-ла-ла! Кого я вижу!

Мужчина, появившийся в самом начале тупика, был невероятно знакомым. Вьющиеся волосы, прищуренные черные глаза, — все как в памяти. Каин, — а это был именно он, — пританцовывающей походочкой направился прямо ко мне. За ним, след в след, шагала пара широкоплечих, мощных охранников с выжженной на лбу эмблемой Синдиката.

И тут пришла боль. Ослабели руки, выронив сверток с Камнем Мудрости на землю, подогнулись колени, но только невероятным усилием воли я заставила себя остаться на ногах. Пот застилал глаза, пока раскаленное сверло выжигало все мысли из моей головы.

Все мои инстинкты вопили дурниной и приказывали бежать. Но далеко убежать я не смогла: один из охранников бросился мне наперерез, грубо стискивая пальцами предплечья. От сильного удара под ребра я покачнулась и оставила любые попытки сопротивляться.

— Душа моя, ты все так же прекрасна! — пропел Каин, засовывая руки в карманы. Время ничего не меняло, Каин как был, так и оставался самовлюбленным убл…

— Проваливай в Бездну! — хмуро отозвалась я, болтаясь в крепких руках охранников. Эти дуболомы тянули за руки в разные стороны с таким поразительным усердием, что грозились разорвать меня на две Данаи, поменьше, но не менее разгневанных. — Ты теперь с Синдикатом?

Каин брезгливо стряхнул с рукава завиток паутины:

— Скорее, это Синдикат со мной. Триада решила, что им гораздо выгоднее сотрудничать со мной, нежели враждовать.

— Чем выше лезешь, тем более падать, — саркастично проронила я. А что я могла еще сделать? Язык сейчас был моим единственным оружием.

Синдикат. Мне следовало бы догадаться. Каин был из тех, что больше ценят цель, а не средства.

— Двухголовый был всего лишь приманкой, не так ли? Все подстроено? — понимающе кивнув, я уставилась прямо в глаза своему бывшему лучшему другу. Каин лишь отмахнулся с небрежной усмешкой:

— Эта гниющая туша даже не смогла сыграть свою роль, глупо было думать, что… А в прочем, неважно.

Побаливали ребра. Не церемонясь со степенью моей важности для хозяина, один из охранников отвесил мне еще один болезненный тычок в бок. Каин со снисходительной улыбкой сделал вид, что не заметил. Он потер один из иссиня-черных рогов, и улыбнулся, словно подал сигнал.

Мои рога, еще минуту назад остервенело зудящие, блаженно умолкли, как всегда в присутствии Каина. И — я скосила глаза, — еще сильнее потемнели, словно налились чернилами. Я попыталась вырваться, но держали меня на совесть. Проще было бы сдвинуть с места скалу.

— Мне нужна твоя помощь, — Каин с вежливым любопытством изучил стену тупика, колонию плесени, проживающую на остатках доисторической краски, и снова обратил свой взгляд на меня.

Голову изнутри омыл обжигающий кипяток. Боль выжигала любые мысли, растекалась по телу раскаленным свинцом. Ноги подкосились, и безвольной медузой осела на землю.

— Мои услуги слишком дорого стоят, — пробормотала я, утирая нос, сочащийся кровью. На серой ткани кофты остались быстро темнеющие разводы. Не у всех курпусов кровь светится, а у Каина, готова побиться об заклад, она зеленого цвета. О, как я его ненавидела!

Каин связался с Синдикатом, — вот чего я не могла предвидеть. Ниже падать просто некуда, но ведь он всегда любил деньги. Сейчас, скорее всего, купается в них. Стоило только кинуть взгляд на дорогие брюки и жилет, на белоснежную рубашку тончайшей выделки. На шее Каина покачивался маленький крест, сделанный из белого золота. Увидев его, я отпрянула.