Код Givenchy - Кеннер Джулия. Страница 18

— А как насчет второго послания, которое находится в моем почтовом ящике и сообщает про двадцать четыре часа? Оно может быть квалификационной подсказкой?

— Не думаю. Вводное сообщение всегда ведет к квалификационной подсказке. А это письмо просто пришло из ниоткуда.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Одна есть, — ответила я. Только эта идея мне совсем не нравилась. — Сообщение про двадцать четыре часа звучит как предупреждение.

— Дальше.

— Суть ИВП состоит в том, чтобы люди в нее играли, правильно? Заканчивали одну партию и тут же начинали другую. В таком роде.

— И что?

— Гримальди хотел защитить свое детище от людей, которые подключаются, получают роль Жертвы, а потом несколько недель тянут с расшифровкой первой подсказки. Ведь суть этой игры — скорость.

— И что же он сделал?

— Ввел правило о двадцати четырех часах, по истечении которых Жертве конец.

— Верно. Теперь я вспомнил. Если Жертва не разгадывает вступительный код за двадцать четыре часа, ее уничтожают, а участники начинают новую игру. — Страйкер посмотрел мне в глаза. — Вот и конец моей теории о том, что ты в безопасности, пока мы не пройдем квалификационный цикл.

Я показала на письмо, остававшееся на экране.

— Полагаю, это сообщение скажет нам о том, что правило двадцати четырех часов будет использовано и в реальной жизни.

— Расшифруй письмо до конца, и тогда мы будем знать наверняка.

— Хорошо. — Я уселась перед компьютером и взяла ручку. — Сложность в том, что прошло больше суток с тех пор, как он передал мне конверт. Думаешь, отсчет времени идет с того момента, как я столкнулась с ним возле дома Тодда?

— Возможно, — ответил Страйкер. — Но рисковать мы не станем. Нам нужно отсюда выбираться. И отправиться в такое место, где он не сможет нас подслушать, а потом убедиться в том, что он не последует за нами, когда мы разберемся с подсказкой.

— Пойдем, как только я расшифрую письмо, — сказала я и постучала по экрану.

— Мы не можем ждать.

Мы не можем уйти, не зная наверняка, с чем имеем дело. Мне нужно пять минут.

Я думала, что он станет спорить, но он не стал. Вместо этого он взял свой мобильник и отправился в спальню. Я слышала его низкий голос где-то на заднем плане, пока трудилась над расшифровкой сообщения. Приятный тембр этого голоса служил утешительным контрапунктом жуткому сообщению, которое постепенно появлялось на листке. «Противоядие». «Рицин». «Смертельный».

Я сглотнула и в ужасе посмотрела на текст. Шифр несложный, но он и должен быть таким. Тот, кто послал мне сообщение, хотел, чтобы я его прочитала, и как можно быстрее. И чтобы была жива. По крайней мере, какое-то время.

— Страйкер, — едва слышно прошептала я, потом откашлялась и предприняла новую попытку: — Страйкер!

Он влетел в комнату с пистолетом в руке. Я не стала тратить время, извиняясь за то, что напугала его. Мне было слишком страшно.

— Вот, — еле выговорила я и пододвинула к нему листок бумаги с расшифровкой.

Страйкер скользнул взглядом по листку, затем посмотрел мне в глаза.

— Ну и дерьмо! — выругался он.

Я кивнула. Этот человек умел выбирать правильные слова.

ГЛАВА 21

«НЕ РИЦИН, НО СТОЛЬ ЖЕ СМЕРТЕЛЬНЫЙ?

ИГРАЙ, СЛЕДУЙ ПОДСКАЗКАМ,

ДОБУДЬ ПРОТИВОЯДИЕ».

Страйкер дважды прочитал сообщение, пытаясь найти в нем скрытый смысл. И не нашел. Все, что убийца пожелал сказать, было изложено с ошеломляющей простотой.

Мел перешла на диван, и Страйкер присоединился к ней, приложив ладонь к ее лбу. Она не стала отодвигаться, и по какой-то причине это его ужасно напугало.

— Почему ты не сказала мне, что плохо себя чувствуешь?

— Я чувствую себя нормально. Просто теперь мы знаем, как произойдет убийство. Какой-то яд через двадцать четыре часа прикончит меня. Ну что за свинство! — Она швырнула подушку, та ударилась в телевизор и упала на пол, не причинив никаких разрушений. — Неужели такое возможно?

Страйкер кивнул:

— Вполне.

Он достаточно долго боролся с терроризмом и знал, что в лабораториях по всему миру разработаны самые отвратительные препараты. Не приходилось сомневаться, что мог существовать яд, подобный рицину, с антидотом, который следовало принять в течение двадцати четырех часов. Впрочем, такой яд очень непросто раздобыть.

— Возможно, он блефует, — добавил Страйкер. — Рассчитывает подавить твою волю.

Она приподняла бровь.

— Ты полагаешь?

— Яд нужно как-то ввести, — пояснил он. — Он не может переноситься по воздуху, иначе контролировать его применение было бы невозможно. Через пищу? Может быть. Но вряд ли ты ела что-то со вчерашнего вечера.

— Возможно, яд находился в индийской пище, — сказала Мел, сосредоточенно наморщив лоб.

Несмотря на страх, она продолжала анализировать свое положение.

— Да, пожалуй, это самый логичный вариант, — подтвердил Страйкер. — Особенно потому, что, кроме этого, мне в голову приходит только инъекция.

— Вот дерьмо.

Глаза у нее стали большими, и она потерла руку. Страйкер смотрел на нее, чувствуя, как растет тревога.

— В чем дело?

— На улице, пытаясь вырваться от него, я ощутила укол. Тогда я подумала, что потянула мышцу, но…

— Давай посмотрю.

Она молча подняла длинный рукав футболки, обнажив руку. Страйкер тщательно ощупал кожу, но ничего не нашел.

— Позволь проверить и остальное. Мел посмотрела ему в глаза.

— Прошу прощения?

Он положил руку ей на плечо, все еще скрытое под футболкой.

— Я хочу осмотреть всю руку, Мел. Нам нужно знать наверняка. Сними футболку.

—Я… это не моя футболка. — Она прикусила нижнюю губу. — Это футболка Тодда. И я без лифчика.

— А-а.

Он сглотнул. Внезапно воображение нарисовало ему образ полуобнаженной Мел, снявшей футболку. Он постарался отогнать этот образ; сейчас было не время для таких вещей.

— Иди переоденься, — сказал Страйкер несколько резче, чем хотел. — Несколько минут ничего не решат.

— Нет. Я хочу знать. — Мел решительно вытащила руку из рукава, другой рукой прижимая футболку к телу, чтобы грудь оставалась прикрытой. — Давай, проверяй.

Он приподнял футболку, обнажив заднюю часть плеча и спину. Кожа у Мел была белой и гладкой, и, ощупывая ее плечо, Страйкер боролся с желанием запустить руку под футболку и обхватить ее грудь ладонью.

Мел вздрогнула от его прикосновений, и на коже выступили мурашки.

— Мзвини, — сказал Страйкер. — Тебе холодно?

Она покачала головой, чувствуя, как краснеет шея.

— Со мной все в порядке, — прошептала она. — Что-нибудь обнаружил?

— Пока нет. Я… черт!

Вот оно. Крошечная красная точка. Если бы он ее не искал, то не заметил бы.

— Будь проклято все это!

Мел судорожно вздохнула и отодвинулась от Страйкера. Ее рука скользнула в рукав, и когда она вновь повернулась к нему, то была уже одета.

— Это произошло сегодня утром, — сказала она. — В десять тридцать. Возможно, в одиннадцать.

— Уже почти час.

— Может, стоит обратиться в больницу?

— Не думаю, — ответил он. — Если врачи поверят, что ты заражена ядом, они поднимут тревогу. Обратятся в Министерство внутренней безопасности, подключатся и другие организации. Ты окажешься в карантине. И пока будет продолжаться вся эта канитель, двадцать четыре часа пройдут.

— Мы можем не упоминать о сходстве этого яда с рицином. Просто скажем, что мне ввели яд.

— Нет никаких гарантий, что токсин будет изолирован вовремя, даже если мы упомянем о рицине. А если не скажем, то они тем более ничего не успеют сделать. Между тем противоядие уже приготовлено и ждет нас. Но если мы не раздобудем его в срок…

— Ты прав, — согласилась Мел. — Никаких больниц. — Она расправила плечи и посмотрела ему в глаза. — Мы воспользуемся подсказками.

ГЛАВА 22

Я чувствовала себя прекрасно и не могла до конца поверить, что меня отравили и у меня осталось меньше двадцати четырех часов на поиски противоядия. Если бы это был фильм или сериал, я бы отыскала противоядие в самую последнюю секунду, после чего нашла бы плохого парня и вытрясла из него душу.