1953 год. Смертельные игры - Прудникова Елена Анатольевна. Страница 16

Московский историк Георгий Куманев пишет: «Между членами ближайшего сталинского окружения были распределены обязанности по руководству отдельными отраслями военного хозяйства. Так, в ведении Молотова стали находиться вопросы производства танков, Маленкова – самолетов и авиационных моторов, Вознесенского – вооружения и боеприпасов, Микояна – продовольствия, горючего и вещевого имущества, Берия – самолетов и ракетной техники, Кагановича и Андреева – транспортные перевозки».

Однако «сталинский нарком» Новиков вспоминает другое: «Мы, т. е. наркомат вооружения, накануне Отечественной войны подчинялись Николаю Алексеевичу Вознесенскому… В начале войны нас передали другому заместителю главы правительства – Лаврентию Берия. Под его кураторство перешел и наркомат боеприпасов СССР… Он еще курировал угольную и нефтяную промышленность, т. е. основную часть военной промышленности, кроме авиации и танков, контролировал Берия».

Это больше похоже на правду: Берия еще в Закавказье имел прямое отношение к нефтедобыче, он даже трудовую деятельность начинал на нефтеперерабатывающем заводе. Нарком нефтяной промышленности Байбаков тоже в своих мемуарах постоянно жаловался на то, как трудно было работать «под Берией». Да и в «черновике Маленкова» говорится: «назначить министром нефтяной промышленности».

В феврале 1942 года к Берии от Молотова перешла танковая промышленность, и лишь авиация осталась в сфере ответственности Маленкова. К этому стоит добавить, что как зампред Совнаркома Берия курировал еще и производство цветных металлов – сложнейшую отрасль промышленности с огромной номенклатурой, трудоемкими и наукоемкими производствами. Кроме того, в качестве наркома внутренних дел он руководил эвакуацией, – координация которой, согласно мобилизационным планам, была возложена на НКВД. Но и это еще не все.

Есть такая книжка: «Сталинские наркомы рассказывают», составленная Георгием Куманевым. В ней можно найти немало интересного. В частности, когда возник конфликт между управлением военных сообщений, НКПС и маршалом Куликом, разруливать его от ГКО пришел почему-то Берия, хотя, казалось бы, к транспортным делам он ни малейшего отношения не имел.

В 1942 году было создано Оперативное бюро ГКО – орган, который руководил всей жизнью СССР, кроме армейских дел. В мае 1944 года председателем Оперативного бюро стал Берия. С этого момента он официально являлся вторым лицом в государстве.

После войны Оперативное бюро ГКО трансформировалось в Оперативное бюро Совета Министров, потом в Бюро Совмина. И до 1950 года данным органом руководил Берия. В зоне его влияния была вся работа по управлению экономикой, плюс к тому кураторство над силовыми ведомствами – МВД, МГБ, Министерством госконтроля. Вне сферы его ответственности оставались лишь МИД и армия – дела, к которым он никогда касательства не имел. По сути, Сталин и Берия поделили между собой власть в стране, при этом Сталин, естественно, приглядывал за «бериевской» половиной.

Ну и что – остается ли при таком положении дел место для рассуждений о том, кто должен был стать преемником Сталина? Исходя из того, что преемника невозможно воспитать за полгода-год?

Любопытную фразу сказал старейший работник атомного проекта Алексей Кондратьев в интервью Роману Газенко. Было ему в описываемое время лет шестнадцать, так что едва ли у него имелись какие-то свои мысли по поводу государственного устройства – он слушал то, что говорили вокруг старшие. И вот среди текста Кондратьев выдает вдруг такую фразу: «Все знали, и мы знали, что Лаврентий Павлович будет после Сталина». «Все знали» – это как понимать? Весь атомный проект? Или же вся страна?

Давайте зададим себе простой вопрос: кто весной 1953 года был в СССР главой государства (не считая, разумеется, председателя Президиума Верховного Совета товарища Ворошилова)? Ответ на этот вопрос существует и всем известен: председатель Совета Министров товарищ Маленков. Ну что ж, тогда зададим аналогичный вопрос: а кто в 1937 году был главой государства (не считая товарища Калинина)? И дадим аналогичный ответ: председатель Совета Народных Комиссаров товарищ Молотов. А что, не так, что ли?

Была у Сталина одна особенность характера, в конечном итоге чрезвычайно дорого обошедшаяся стране. Начиная, как минимум, с 1930 года его упорно втаскивали во власть, а он так же упорно сопротивлялся. Возможно, все дело было в его национальных комплексах. Уже давным-давно ни одного психически нормального человека в Советском Союзе не волновал грузинский акцент главы государства – а он все равно старательно выпихивал вперед русских: Молотова вместо себя, Жукова вместо Рокоссовского…

Берия же оказался еще в более сложном положении: грузин после грузина на главном посту страны. Да, конечно, Сталин и Берия были людьми разных национальностей, но кто вне пределов Кавказа понимал разницу между грузином и мингрелом? На самом деле все это надуманные страхи, и после очередного снижения цен страна точно так же рукоплескала бы Берии, удивляясь, как такая маленькая республика сумела дать двоих столь великих сынов, и рассуждая о том, что русский определяется не по крови, а по душе. Но у Лаврентия Павловича тоже могли существовать свои национальные комплексы, или же он считался со сталинскими, или просто не хотел верховной власти, а может, тут имелись еще какие-то причины.

Например, вот причина простая и очень прозаичная: болезнь. Берия после войны начал стремительно стареть. В 1953 году ему было всего-то 54 года, а выглядел он лет на десять старше. Отца одной моей знакомой, крупного конструктора, он принимал в своем кабинете лежа, что того чрезвычайно удивило. Можно предположить и диагноз – «профессиональная» болезнь членов атомного комитета, та, от которой вскоре умрут Малышев и Завенягин, ездившие по тем же объектам, что и Берия, и лазавшие по тем же атомным полигонам. Болезнь, в то время еще практически неизученная, по которой врачи едва ли могли бы дать прогноз. В этом случае, действительно, не стоило рисковать новым переделом власти…

Как бы то ни было, председателем Совмина Берия не стал. Однако существуют признаки неформальные, косвенные, но красноречивые. Члены Политбюро относились друг к другу по-товарищески, но кое-где существовала определенная иерархия. Например, у гроба товарища. Давайте сравним две фотографии: похороны Калинина (1946 г.) и похороны Сталина (1953 г.). На первой сталинское место – спереди слева, спереди справа идет Молотов. На второй сталинское место занимает Берия, вместо Молотова рядом с ним находится Маленков.

Короче говоря: неужели так удивительно, что система власти весной 1953 года воспроизвела довоенную сталинскую систему?

Заведомо слабая фигура нужной национальности в качестве формального главы государства, подчиняющаяся реальному лидеру. Кто им был – вопрос риторический, но все же давайте вспомним обстоятельства смерти Сталина.

…Уже ясно было, что вождь мертв, однако врачи все еще продолжали реанимацию, не решаясь отступиться. Кто-то должен был дать приказ прекратить. Хрущев уверял впоследствии, что это был он, однако врачи вспоминают другое.

Из воспоминания доктора Г. Н. Чесноковой.

Согласитесь, в этих обстоятельствах такой приказ мог дать лишь новый глава государства.

А вот теперь давайте окончательно квалифицируем то, что произошло в Москве 26 июня 1953 года. По официальной версии, в этот день был арестован и впоследствии предан суду заместитель председателя Совета Министров. В реальности же был внезапно и без предупреждения убит глава государства.

Интересно, если бы в 1937 году оппозиционеры все же убили Сталина, решился бы кто-нибудь, ссылаясь на то, что убитый не занимал государственных постов, утверждать, что случившееся не является государственным переворотом?

Глава 4

Для правильных ответов нужны правильные вопросы