Моя любимая кукла - Талыбова Зульфия. Страница 11
Малышка пила компот и вспоминала маму. Но мать померла, и теперь за вкусный компот приходилось платить. Так хотелось девочке вспомнить вкус материнского лакомства, что она была готова ночевать в подвале с крысами!
– Неужели нельзя было просто так сварить компот?! – Недоумевал Эмиль.
– Отец, видимо, совсем рехнулся после смерти жены, вот и придумал "развлечение" для себя, дочери и слуг. Только, как сейчас помню, слова малышки: "Я хочу всегда быть маленькой и пить мамин компот!" Или вот это: "Даже когда я вырасту, я останусь маленькой, ведь буду пить мамин компот! И тогда мама как будто не умерла!".
– Страшную историю вы мне рассказали… – тихо произнес Эмиль.
Слова девочки так и врезались в память:
"Даже когда я вырасту я останусь маленькой…" – Здесь ведь все такие!
– А что с ней стало дальше? И с отцом?
– Отец умер странной смертью: однажды впал в такое бешенство, что судороги начались! Поговаривали, что дочка была рядом, пока папаша умирал. Она даже не плакала. Только после его смерти рыдала днями напролет: компот ей никто не варил. И ложное мамочкино присутствие улетучилось. Нет компота – нет мамы. Малышка осталась круглой сиротой.
– Что же с ней было дальше?
– А дальше – хуже. На компоте этом она помешалась до такой степени, что однажды за ней приехала нехорошая машина и забрала. Много лет ее не было. Большим домом заведовали слуги.
– Но она ведь вернулась?
– Вернулась. – Кивнул Серебряный Стражник. – И по сей день она здесь.
– Как?! Как по сей день?! – Эмиль подскочил в кровати.
– Малыш, ты помнишь, что я сказал вначале?
– Ч-что?
– Это всего лишь сказка. Теперь ты уснешь крепким сном.
Вот так и прошел первый день Эмиля в доме больших детей.
* * *
Следующим вечером, когда все разошлись по своим местам, Эмиль тоже торопился к себе, чтоб поболтать перед сном с другом. Проходя мимо кукольного домика, он резко остановился, почувствовал едва уловимый запах зелени, дождя, сырой земли и даже роз! Ароматы исходили из-за кованой ограды! Мальчик присмотрелся и услышал странный шелест – кто-то пробирался наружу!
Эмиль медленно стал подходить к ограде.
Он прислонил к ней руку. Колючее растение, что обвивало кованую решетку, не поранило мальчика. Он посчитал это хорошим знаком: пятая комната как будто признала его! Эмиль рассматривал листья и шипы и догадался, что это розы.
Но цветы были внутри! И сам домик оказался клеткой – прелестной и удушающей. Розовые побеги обвивали решетку так густо, что ее почти не было заметно. Но что там, за живой стеной?
Эмиль легонько прислонил ухо и прислушался.
Внутри шел дождь. Тихо-тихо и осторожно, словно на цыпочках. Под него хорошо засыпать!
Грусть охватила Эмиля. Как, должно быть, печально сидеть в закрытой комнате, пусть и среди роз!
Эмиль заплакал. Слезинки скатились на губы, и, казалось, горше ничего не было на свете! Они скатились на грудь, и в сердце больно кольнуло…
Приятный запах свежести и роз стал ещё ощутимее.
Юноша встал на колени и кое-как расчистил путь, убрав пару ветвей, потом вновь прислонил ухо.
Дождь лил сильнее. Эмиль почувствовал себя виноватым: ливень начался из-за того, что он, не спросив, словно вор, вторгся в розовую комнату.
Его охватило странное ощущение: пленник клетки его гнал, но просил остаться! Эмиль отошел на несколько шагов и сел по-турецки, прислушиваясь к своим ощущениям.
Из розовой клетки послышались звуки, кто-то очень осторожно пробирался к стене, будто косуля, что не хотела умирать от когтей хищника.
Эмиль насторожился. Ему было любопытно, но страшно узнать, кто томился в клетке. Он вздрогнул: стены клетки затрещали, пленник пытался выбраться наружу?
Послышались сдержанные рыдания, и Эмиль понял, что внутри жила девочка. Узница расчистила проход и наткнулась на решетку.
Эмиль не успел, как следует разглядеть лицо пленницы, лишь запомнились большие карие глаза и темно-каштановые волосы. Слышалось ее шумное дыхание – так сильно она испугалась.
Через пару минут Эмиль уловил ее шаги внутри комнаты, постепенно они затихали.
Он нехотя поднялся и отправился к себе.
* * *
Наступило утро. Большие дети, гуляя по холлу, бросали удивленные взгляды на пятую комнату.
В самом низу виднелся кусочек кованой клетки и лежащие рядом ветви и листья. Казалось, что дикий зверёк хорошенько похозяйничал, но откуда ему было взяться в большом доме?
Гуашевая Дама рассвирепела и, наугад, живо нашла виновника. Им оказался самый тихий и молчаливый – Эмиль.
Судьба его была решена: сегодняшний день он проведет в подвале.
Эмиль решил, во что бы то ни стало помочь кареглазой девочке: пусть он отбудет самое жестокое наказание – без нее он отсюда не уйдет.
И вот Гуашевая Дама спустилась вместе с наказанным в подвал. Ведьма открыла дверь и подтолкнула онемевшего Эмиля внутрь, а сама осталась на пороге.
Запах здесь стоял невыносимый: дохлые крысы лежали кучей на полу! Эмиль закричал и бросился к двери, но врезался в огромный живот ведьмы. Он отскочил от него и упал навзничь прямо на дохлых крыс.
– Ну, уж нет, голубчик! – Язвительно сказала ведьма. – Будешь знать, как лезть, куда не просят! И вообще, скажи спасибо, что они мертвые! Предыдущий поганец сделал это за тебя!
Она вынула из внутреннего кармана пиджака огромную ржавую иглу с толстой катушкой ниток и бросила мальчику.
– Чтобы к вечеру свил верёвку из крысиных хвостов!
Эмиль уставился на злодейку, не веря своим ушам. Ведьма безжалостно и нагло глядела в его серо-зеленые глаза.
Мучительница повернулась, чтоб уйти, но напоследок, сказала:
– Пожалуй, не к вечеру, а к полуночи! Очень пригодится!
– Но чем отрывать хвосты?! – Теперь уже с испугом закричал Эмиль.
– Да хоть зубами! Крысы все равно ничего не почувствуют!
В мгновение ведьма перескочила порог и оказалась перед Эмилем. Она схватила его за воротник рубашки и приподняла над полом. Вперив в него свои огромные фиолетовые глаза с широкими зрачками, она прошипела:
– А не сделаешь, я прикажу ей закопать тебя в горе этих крыс! Она их убивала, между прочим!
Злодейка разжала кулак, а Эмиль, не удержавшись на ногах, упал.
"Она?! Кареглазая девочка?" – Подумал он.
– Да. – Ехидно кивнула ведьма. Ты все правильно понял. Хороший мальчик.
Выходит колдунья не «наугад» выбрала его!
Она зловеще захохотала и с шумом закрыла дверь, заперев ее на десять засовов.
Жуткий смех стоял в ушах Эмиля, пока шаги злодейки не утихли.
От кирпичных стен и потолка веяло холодом, одинокая лампочка на тоненьком проводе светила слабо. От тусклого света разболелась голова, и мелькнула мысль разбить лампочку и просидеть в темноте целый день. Эмиль печально вздохнул: наказание заключалось не в этом.
Он задумался: зачем ведьме нужна верёвка?!
Паника чуть было не накрыла его, но в голове всплыл образ фиолетовых глаз ведьмы, и разум возобладал над страхом.
Неужели кареглазая девочка убила этих крыс?! Нет, Гуашевая Дама солгала! Она уже неизвестно, сколько дней, а, возможно, лет томилась в пятой комнате!
Эмиль присмотрелся и обнаружил дырки-норки в углах, плотно закрытые маленькими железными дверцами. Он опустился на четвереньки и подполз к одной из них. Внутри слышался шорох.
Он осторожно ухватился за дверцу, та оказалась тоненькой, но очень тяжёлой. Идеальна для отрезания хвостов! Медленно потянул дверцу на себя, но послышался такой шум, словно за стеной прятались сотни изголодавшихся крыс! Что же получается? Ведьма специально для чего-то собирала крыс, но сейчас живые ей не нужны. Эмиль посмотрел на гору мертвечины.
Гуашевая Дама все предусмотрела: если Эмиль воспользуется железной дверцей, его сожрут крысы, а ему нечем отбиваться. Игла – не ножик.
Ему придется руками отрывать хвосты от мертвых крыс!
* * *