Завораш (СИ) - Галиновский Александр. Страница 76

Телобан все ещё держал поблизости мысль, что все происходящее — нереально. Захватчик шарил в его разуме словно в мутной воде водоёма, пытаясь нащупать новые кошмары. Сначала это была пустыня и хитиновая многоножка, теперь — давно забытый страх из детства…

Онука приближался, щелкая ногами словно ножницами. Двигался он рывками, переставляя нижние конечности словно ножки циркуля. Как будто некий невидимый инженер-гигант, размечал огромное полотно бумаги.

Цок-цок-цок.

Все это не реально, но от исхода их схватки зависело то, кто останется в теле Телобана, а кто… Впрочем, иногда лучше не думать, а действовать. Этому тоже учили в Замке.

Онука-Ош атаковал первым.

Несмотря на неуклюжий вид чудовище было на удивление проворным. Телобан едва не совершил ошибки, допустив его слишком близко. Он рассчитывал покончить с Онукой быстро — проскользнуть между длинными металлическими ногами, пока те делают очередной шаг-разворот, зайти сзади и действуя быстро, уничтожить чудовище несколькими взмахами — разрезами.

С любым другим эта стратегия работала бы безошибочно, однако противник был не так прост.

Он вновь оказался выше Телобана ростом. Преимущества такого положения были очевидны: зайдя сзади, Телобан собирался нанести удар, однако человек-циркуль резко развернул верхнюю половину тела, нанёс рубящий удар рукой. При этом рука двигалась параллельно земле, словно лезвие косы во время жатвы.

Взметнулись в воздух серые грязные тряпки — Онука рубанул рукой будто мечник своим клинком.

Будь Телобан чуть выше, ему снесло бы голову. А так острый как бритва меч, который был у Онуки вместо ладони и предплечья, прошёл в какой-то пяди от его волос. Телобан не остался в долгу и полоснул бритвой по руке чудовища — там, где её закрывала ткань. Материя лопнула и наружу, к удивлению Телобана, посыпался град из засохших жуков и мокриц. Эта заминка едва не стоила ему жизни. Онука атаковал снова. Его зубы клацнули у самого Телобанова лица. Зубы тоже были металлическими, вставленными во что-то, напоминавшее загустевшее машинное масло.

Что ж, чудовище было именно таким, каким он его и воображал в детстве.

В то же время глаза монстра оставались скрыты под тряпками. Ош определённо ничего не видел. Как же он ориентировался?

Телобан не успел над этим как следует поразмыслить, поскольку в этот момент противник нанёс очередной удар. Вторая рука Онуки представляла собой огромную пилу со множеством острых и тонких, словно иглы, зубьев. Телобан не представлял себе, что можно пилить такой пилой, разве что нечто податливое вроде плоти. Судя по тому, как легко несколько десятков зубьев прошли сквозь кожу предплечья и впились в мясо, эта догадка была верной.

Телобана захлестнуло волной боли.

Только усилием воли он подавил панику и попытаться рассуждать рационально, каким бы странным и нерациональным всё вокруг не казалось. Сделать это было сложнее, чем сказать, особенно после того, как пила Онуки вырвала приличный кусок из его плеча, однако Телобан попытался очистить разум. Именно этому их учили в Замке: всегда оставаться хладнокровными.

Если следовать логике, под тряпками у Онуки был все тот же металл, но с каких пор сны и воображение повинуются голосу рационального? Телобан рассудил, что раз он находится внутри собственного разума, и все вокруг — его порождение, то значит, и правила будет устанавливать он сам.

И он нанёс удар ручкой бритвы по тому месту, где под повязкой должны были находиться глаза. Что-то хрустнуло, столкнувшись с костью, из которой ручка была изготовлена. На мгновение Онука замер, а затем оттолкнул Телобана с такой силой, что убийца пролетел пару саженей, ударившись о стену соседнего здания. К счастью, ему не встретилось натянутой бечевы, иначе болтаться ему сейчас, будто пойманная в паутину муха.

Тем временем туман и не думал расступаться. В горчичной дымке Онука, стоящий на расстоянии десятка шагов, казался ещё одной тенью. Но главное — он также потерял Телобана из виду.

Телобан почти видел, как создание крутится на месте, вертит головой, сбитое с толку.

И тут у него созрел план.

Жители Дымного квартала «видят ушами», так? Иначе как они могли двигаться в этой дымке? У Онуки вообще тряпки на глаза намотаны. Значит, ориентируется он только по звуку.

Абсурдность ситуации не ускользнула от Телобана. Да, Онуку придумал не он, но именно он наделил его деталями внешности. И теперь он же вынужден был сражаться с творением собственного разума. Ну, а если так, мог ли он предвидеть, как существо поведёт себя?

— Эй! — Телобан подобрал с земли камешек и бросил его в туман, туда, где, по его мнению, находился противник, — Эй, ты!

Камешек звякнул о металл, и Телобан понял, что попал в цель. В тумане что-то двинулось.

Цок-цок-цок.

Телобан отступил на несколько шагов. Бесполезную теперь бритву он сунул в карман.

Его рука, в том месте, куда впились зубья пилы, продолжала кровоточить. Края раны распухли. Однако не это беспокоило Телобана больше всего. Он продолжал отступать. Позади был переулок. Здесь кто-то натянул не одну, а несколько верёвок, которые различались не только толщиной, но и количеством завязанных через равные промежутки узлов. Это был код, понятный любому обитателю квартала. Обычно количество узлов означало, сколько шагов до ближайшего поворота, до следующей бечевы или до любого важного здания. Что и не говори, а Дымный квартал был местом, где обитали слепцы. Даже обладая зрением, они были лишены возможности видеть. Стоит ли удивляться, что чудовище, созданное их воображением, было таким же: незрячим, слепо шарящим в тумане?

Онука приближался. Его высокая тень маячила в тумане, а механический звук, с которым двигались сочленения его тела, становился всё более отчётливым. Как и цокот ног-лезвий.

Телобан продолжал пятиться назад. Пришлось поднырнуть под одну верёвку, другую… В то же время противник, казалось, стал двигаться быстрее. Его ноги-ножницы делали один гигантский шаг в то время, когда Телобану требовалось сделать два или три.

Внезапно Онука замер на месте. Видимо, наткнулся на первую верёвку, растянутую вдоль улицы. Телобан не знал, что это за бечева, откуда и куда она ведёт, но в душе порадовался тому, что она была достаточно прочной, чтобы не лопнуть от одного прикосновения. И все же Ош преодолел эту преграду… Он просто взмахнул рукой-пилой, перерезав верёвку. Сквозь дымку Телобан видел, как она лопнула и распалась на две части. Точно также Онука «разобрался» со следующей бечевой.

Телобан продолжал углубляться все дальше в туман, хорошо понимая, что вскоре отступать ему будет некуда.

И все же это ничего не говорило об успешности замысла.

Новую бечеву он переступил. Неизвестно, почему, но она была натянута на уровне ног. Возможно, потому что он так захотел. Ещё одна верёвка оперлась ему в поясницу, и он осторожно перелез через неё.

В переулке туман был густым.

— Эй, ты! — прокричал он вновь.

Само по себе это звучало глупо, особенно если учесть, что кричал он не по-настоящему, и по сути, реплика была адресована самому себе.

Когда Телобан воображал себе Онуку в детстве, он представлял мстительное и жестокое существо, того, кто убивал ради удовольствия. И сейчас это могло сыграть ему на руку.

В Замке их учили обращать малейшие преимущества в свою сторону. И не только преимущества. То же самое касалось и недостатков. Любой изъян — местности, плана или чего-то другого, может привести к перевесу сил. На практике это означало, что если Телобан испытывает трудности в тумане, на узкой улочке, вынужденный каждый раз подныривать или перешагивать натянутую бечеву, то и его противник — тоже.

Сквозь туманную дымку было видно, как Онука взмахивает руками-лезвиями, перерезая натянутые вдоль улицы верёвки. Одну, другую… И всё же он не мог справиться с ними всеми одновременно. Вот его нога наткнулась на верёвку, которую он не заметил. Другая запуталась в обрывках только что разрезанной бечевы. Онука оступился и едва не упал, лишь в последний момент затормозив собственное падение рукой-лезвием. Острие клинка впилось в стену здания и прочертило в камне глубокую борозду, при этом в стороны полетели искры.