Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Штольц Евгения. Страница 10

На этом их разговор закончился.

Между тем день посерел, сменился сумерками, а братья продолжали торопливо тащить тяжелый улов, чтобы успеть к дому дотемна. Уилл раздраженно поправил непослушную лямку короба, которая постоянно сползала и перекашивала корзину. «Нужно переплести ее», — мысленно наметил он себе план на вечер.

Вновь и вновь его мысли обращались к словам деда Барка. Дед слыл слегка умалишенным, но, скорее всего, действительно видел вурдалака. По его рассказам, он вышел помочиться ночью из дома и услышал за деревянной оградкой странные шорохи. Ему почудилось, будто в кустах сидел заяц, глодающий его молоденькую яблоню. Он тут же схватил палку и с криками пошел на звук. Повезло, что в тот момент бледная луна выглянула из-за облаков. В кустах, по его словам, он увидел отнюдь не зайца… Нет, это была морда лохматой зверюги, размерами едва больше волка, которая глядела на него из покрытых весенней зеленью веток. У нее был злобный оскал, большие торчащие уши, черные глазища навыкате и нос как у летучей мыши. Сообразив, чем эта встреча может закончиться, перепуганный дед Барка швырнул в вурдалака палкой, а после залетел в дом и заперся там на засов, весь дрожа и продолжая ругаться.

Наутро он рассказывал об этом всей деревне, нервно махал руками и призывал всех быть осторожнее. Тогда вождь Кадин внимательно выслушал старика и попросил всех селян вернуться домой до заката. Именно по этой причине братья и торопились: не хотелось им столкнуться с этим свирепым демоном, который, как известно, охотится по ночам. И охотится часто не один, а стаей. Где видишь одного вурдалака, там, гляди, покажутся и другие…

— Быстрее, почти стемнело!

Малик ускорился, удобнее перехватил лямки короба и снова обогнал Уилла. Он постоянно озирался в поисках угрозы, нервно вглядываясь в каждый темный куст. Всюду ему, трусливому, чудились оскаленные морды готовых к прыжку тварей. Поэтому он часто касался своего горла и представлял, как в эту нежную плоть вгрызутся их клыки, как он умрет страшной смертью. И от таких навязчивых мыслей ему становилось еще хуже.

Уилл поднял с тропы толстую палку. Он помахал ею в воздухе и, вздохнув, стал догонять брата. В отличие от Малика, он не видел в каждом кусте вурдалака, не думал о том, как его тело разорвут, да и вообще относился ко всему куда спокойнее.

Когда они почти поравнялись, справа от тропы вдруг послышался шум. Он нарастал. Что-то затрещало посреди сосен, сокрытое тьмой сумерек. Малик побледнел, затем застыл как вкопанный, поставив ноги пошире и слегка присев. Уилл перехватил удобнее палку и замер. Бежать было бесполезно: до деревни еще полчаса ходу. А шум приближался… От волнения Малик, казалось, перестал дышать и всматривался выпученными глазами в кусты, за которыми трещало. Даже рот его застыл в беззвучном вопле, готовом сорваться с губ, когда понадобится.

Из зарослей стремительно выскочил заяц, перебежал тропу и скрылся в сосняке. За ним следом промчалась лиса, хвост которой вильнул в сумерках. Звери мигом пропали из виду, и звук погони отдалился. Вечерний лес снова затих, и лишь нежно пели светлячки-мацурки.

Братья шумно выдохнули.

— Храни меня, Ямес! — Малик коснулся вспотевшими ладонями лба и пробубнил под нос одну из молитв.

Засунув палку под мышку, Уильям снова перехватил сползающую лямку. Ах, как же ему хотелось уже переплести ее и забыть об этом неудобстве!

Вскоре они добрались до края деревни. Уилл сначала пошел к соседям, чтобы передать по уговору часть наловленной рыбы, затем торопливо зашагал к родному дому. Отворив дверь, он почувствовал запах слегка прокисшей луковой ухи — и желудок тут же напомнил о себе урчанием. А еще пахло сосновыми дровами, и черный дым стелился из очага, где начали поджаривать свежую форельку, нанизав ее на вертел. От всего этого Уильям улыбнулся — это были запахи детства и счастья — и вошел внутрь.

Матушка Нанетта, уже встретившая старшего сына, подошла к своему младшему и, встав на носочки, обняла его. Затем она поправила серый чепец, из-под которого высыпались седые волосы, и, прокашлявшись, встревоженно сказала:

— Ах, Уилл, сынок, я так переживала! Вождь Кадин заходил. Думал, с вами что-то случилось. Почему вы так задержались, дети?

— Поздно отошли от реки, — отозвался Уилл.

Малик к этому моменту избавился от короба и занял место на лавке подле очага.

— Просто кто-то слишком часто треплется с Ямесом, когда нужно идти быстрее. Ноги длинные — а толку как от коротких! — сказал он.

Из угла дома послышалось тихое хихиканье. Это была Шароша — беременная жена Малика. Кинув быстрый взгляд маленьких голубых глаз на Уилла, она пошла помогать Нанетте чистить и готовить рыбу.

Уильям покачал головой и в ожидании ужина присел почитать книгу в ярком свете очага. За свою жизнь он уже так привык к насмешкам брата, что они его практически не задевали. Все-таки Малик — это Малик, и ничего с ним не поделаешь, остается терпеть.

Когда ночь опустилась на деревеньку и все сидели сытые и довольные, встал вопрос о ярмарке.

— Завтра праздник Аарда и большая ярмарка в его честь, прибудут торговцы из других деревень, — начала Нанетта. — Я предлагаю вам, дети мои, вместе пойти в Большие Варды и обменять то, что мы заготовили, на посуду и одежду. У Малика скоро родится первенец. — Женщина с любовью и трепетом посмотрела на большой живот Шароши. — Нужно все подготовить, купить еще ткани и нитей, чтобы мы сшили малышу одежду.

Послышался недовольный ропот:

— Я уже договорился с Эгрером и Большим Пуди.

— Малик, это же твой брат… Вы уже не маленькие. Ради Ямеса, пора быть дружнее! Пойдете вместе! А матушка Эгрера вчера мне говорила, что ее сын и Пудилонг собираются утром в молельню на большую праздничную молитву, так что встретишься со своими друзьями уже в Вардах.

— Я тоже собирался задержаться.

— Ты был там сегодня. Сын, ради бога, не начинай!

— Хорошо, матушка, как скажешь…

Малик раздраженно раскачивался на лавке и поглаживал свои сальные волосы. Тут его взор упал на увлеченно читающего около очага брата, и лицо его перекосилось, а сам он сжал кулаки и стиснул зубы.

— Брат, хмургл тебя побери, да оторвись ты уже от книг! Ты слышал, о чем мы разговариваем, или тебе это не интересно?

— Как ты такое можешь говорить, брат?

— Говорю, потому что вижу!

— Я выбираю книги для ярмарки. Некоторые из них я прочел по многу раз и ничего нового для себя больше не почерпну. Может быть, я смогу продать их или обменять на что-нибудь полезное.

Уилл закрыл книгу, погладил пальцами корешок и бережно положил ее в стопку других, специально отложенных.

Такой ответ устроил Малика, он успокоился, но еще немного побуравил братца недовольным взглядом. А потом добавил, прищурив свои маленькие глаза:

— Главное, чтобы эти бумажки кому-нибудь вообще были нужны, а то зря протаскаешь.

Однако на его выпад снова ответили молчанием, и Уилл поднялся с пола, прихватив оставшиеся книжные ценности, с которыми не собирался расставаться. Он пожелал всем доброй ночи и отправился спать.

«Вчерашний день был явно лучше», — подумал Уилл, когда проснулся от утренней прохлады, зябко передернул плечами и вылез из-под льняника. Огонь в очаге давно потух, и в доме было весьма студено.

Его спальное место располагалось на втором ярусе, под крышей, и попасть туда можно было только через лестницу, расположенную у стены первого этажа. На втором ярусе обычно хранились зимняя одежда, предметы быта, запасные снасти и оружие для охоты. Уильям решил перебраться туда после того, как Малик женился. Он подлатал крышу, чтобы ее не так сильно продувало, и перенес свои скромные пожитки. В доме было две комнаты и два очага — рядом с одним ночевали Малик с женой, а подле второго спала матушка.

Забрезжил рассвет. Спустившись, Уилл наспех съел несколько холодных лепешек, одну вчерашнюю рыбину, подошел к еще спящей матери и заботливо укрыл ее льняником. Затем он взял заранее подготовленную стопку книг, перевязанную кожаной тесьмой, и вышел на улицу.