Забытые на обочине - Горохов Александр Сергеевич. Страница 3

- Ух ты! - гулко засмеялся в трубку Кранопольский. - Любопытно. Ну?

- Пару часов назад мы выпустили на свободу убийцу. - уверенно произнесла Дора Сергеевна. - Психа. Маньяка.

- И как он? - с интересом спросил Краснопольский.

- Что - как?

- Уже кого-нибудь угробил?

- Нет. Не успел. Я серьезно тебе говорю! Абсолютный убийца где-то через пару месяцев выйдет на свободу!

- Почему?

- Видишь ли, - Дора Сергеевна начала подыскивать нужные слова. - Его лечащий врач уезжает за границу навсегда. Ему все равно, он перед отьездом решил быть добреньким и милосердным. А нам здесь в подарок на память о себе оставляет убийцу.

- Фамилия? Имя? Возраст? - штатным тоном спросил Краснопольский.

- Нестеров Григорий. Около тридцати лет. Приезжай, я расскажу подробней. Приезжай, мне скучно!

- Утром. - виновато ответил полковник. - Часов в пять. Значит врач выпустил психа преднамеренно?

- Я так думаю... То есть не преднамеренно! - она спохватилась испуганно. - Но этого убийцу нельзя выпускать! Или, если можно, то за ним требуется постоянное наблюдение! Я тебе потому и звоню!

Краснопольский проговорил укоризненно.

- Дора, как ты себе это представляешь? Ты полагаешь, что моего штата достаточно, чтоб я к каждому хулигану мог приставить человека для опеки? Вот пока мы говорим, в Ярославле наверняка уже успели кому-то трахнуть по башке бутылкой. Дай бог, чтоб не топором. Пока мы говорим, в десяти местах...

- Меня места не интересуют! - капризно прервала Дора Сергеевна. Если хочешь для своих отчетов получить лишнее убийство, то можешь на мое сообщение внимания не обращать.

- Обратил. - ответил Краснопольский. - Присмотрю за твоим клиентом. В пять утра приеду.

Дора Сергеевна положила телефонную трубку ничуть не смущаясь двойственностью своих принципов - с одной строны проявила милосердие, остояв свободу неведомого ей Г. Нестерова, с другой строны поставила в известность нужных людей, призвав их к бдительности: завтра некий имярек кого-то "замочит". Все правильно - половина настырных радетелей отмены смертной казни в России в душе полагают, что перевешать и расстрелять следует не только тех, кто уже кого-то убил, но и тех, кто по характеру своему и воспитанию ещё только МОЖЕТ пойти на такое преступление. И тем не менее, поступок Доры Сергеевны нельзя судить строго - он обьяснялся только её настроением, одиночеством в это холодный, вьюжнеый вечер.

В свою очередь полковник Краснопольский понял свою подругу правильно: сообщение её - вздор. Просто повод для телефонного звонка и попытки зазвать в гости. Но по многолетней профессиональной привычке фиксировать все, что влетало в мозг, запомнил названнную фамилию и по той же привычке записал в блокноте: "Дора - информация: убийца Нестеров Г. - ???"

глава 2. Конец февраля 1999 от Р.Х.

Утро началось со скрежета лопаты дворника под окном больницы, дурного настроения и ноющей боли в суставах.

Ну да, подумал Лурье сварливо, так и должно быть: понедельник, ненастье, последние морозы по утрам, да и прожитые на свете шестьдесят лет - возраст не шуточный. Не те годы, когда можно спать в своем рабочем кабинете, а утром вскакивать с дивана свеженьким, словно жеребенок на ясной летней зорьке.

Он припомнил, почему вчера не поехал спать домой, но от раздражения и думать не хотелось. Кажется - опять не завелась машина.

Он подошел к окну и глянул в темный двор больницы. С вечера лил дождь вперемежку со снегом, а ночью грянул морозец и теперь все асфальтовые дорожки, корпуса и крыши были покрыты блестящим, словно стеклянным, панцирем наледи. С рассветом - все растает, скоро март, месяц пробуждения.

Что же там скребет лопатой, словно железом по стеклу, этот балда дворник? - подумал Лурье и присел к столу, включив лампу.

Потом он вспомнил, почему остался ночевать в кабинете. Первое - не завелся-таки дряхлый "форд". Вторая - сегодня выходил на волю Нестеров Г.В., прибывающий на излечении по постанавлению суда с 1989 года...

Десять лет - лечения или заключения? Поди знай...

Молодости у парня не было, невесело подумал Лурье. Он снял трубку телефона внутренней связи и бодрый голос дежурный сестры ответил тотчас.

- Я слушаю!

- Доброе утро, Сима. Нестеров Гриша небось не спит?

- Утро доброе. Нет, Марк Семенович, спал, как сурок. Только встал.

- Железные нервы. Ладно, приведи его ко мне.

Он положил трубку и достал из стола распухшую за многие годы папку. Лурье помнил в ней каждую страницу, добрую часть - написал сам. Начиналось с рапорта полкового врача: рядовой Нестеров Г.В. повел себя неадекватно, сбежал из расположения части. Из Ташкента был направлен в психиатрическое отделение Балтийского госпиталя. Там его через полгода уже спокойно подготавливали на комиссию, чтоб демобилизовать по статье "12-Б - истерия личности, к строевой службе в мирное время не годен." Но до демобилизации по комиссии не дошло - во время дикой драки в палатах военной психиатрии Балтийска Нестеров Г. В. - убил матроса срочной службы, входившего в состав флотского экипажа. Убил - ножом, неизвестно как попавшим в палаты отделения.

Получалось, что жизнь матроса, сверстника Г. Нестерова, - оборвалась навсегда, а сам он после этого десять лет маялся по психиатрическим диспансерам: Ташкент, Балтийск, Рига, Ленинград, Москва, Ярославль.

Пять лет назад, в 1995 году Нестерова опять готовили на выписку, поскольку по всем показателям он был вполне благополучен. Но за неделю до решающей комиссии, ночью - задушил соседа по палате. Задушил голыми руками тихого старичка, кроткого параноика, в сознании своем уже витавшего в иных, далеких от земной юдоли мирах. Убийство произошло столь быстро и тихо, что дежурный санитар лишь поздним утром, после завтрака обнаружил труп. Без труда определили, что старик-параноик не преставился по воле Божьей, а покинул сей мир с помощью соседа по палате. Ни о какой комиссии по выписке Нестерова, понятное дело, уже и речи не могло идти, и прошло ещё четыре с лишним года до сегодняшнего дня.

Пять лет он вновь был послушен, аппатичен, не демонстрировал даже тени агрессивности. На прогулках в замкутом квадрате внутренеего дворика не проявлял стремления к побегу, даже когда Лурье трижды пытался провоцировать его на побег - эксперимента ради. Уже два года, как исполнял несложные обязанности на кухне, помогал дворникам во дворе, а минувшую зиму работал здесь же помошником истопника. Того же медицинского эксперимента ради несколько раз Нестерова прогуливали по городу, под присмотром самого опытного санитара Кислова. Нестеров относился к прогулкам спокойно, реакция была вялой, просьбы к повторению прогулок не высказывал - вполне удоволетворялся жизнью в больнице. И это все. То есть, как сказано, вялотекущая шизофрения.

В двери кабинета коротко постучали и дежурная медсестра Сима ввела через порог парня чуть выше среднего роста, в буром халате, теплых тапочках на босу ногу.

- С добрым утром, - сказал Лурье, закрывая папку - Садись, Гриша.

Сима вышла, а Гриша неторопливо добрался до кресла и привычно сел. Улыбнулся и ответил без волнения, приветливо.

- С добрым утром, Марк Семенович.

- Будем прощаться. - сказал Лурье. - Пришел твой момент истины.

На открытом лице Гриши Нестерова ничего не отразилось. Крупная голова, прозрачные глаза, выпуклые скулы и подбородок - русак, парень "рязанского" типа, как к тому приучило нас отечественное кино.

- Как настроение? - бодро спросил Лурье.

Гриша неопределенно пожал покатыми плечами и слов ответа не нашел.

- Светел ли духом по случаю праздничного события?

Опять - лишь уклончивый, улыбчивый жест, на этот раз кивком головы.

- Ну, что ж, Гриша... Что касается твоего здоровья, все уже сказано. Ты вполне нормален. Но я хочу, чтоб ты не обольщался. Прислушиваться к порывам своей души тебе придется до гроба.

- Неполноценный? - невыразительно спросил Гриша.