Забытые на обочине - Горохов Александр Сергеевич. Страница 58

- Выгода от смерти убогого старика Покатилова? От наследства нищего пенсионера? - он встрепенулся. - Насколько я помню, у Покатилова не было родственников! К нему никто не приходил годы три! Не было и квартиры. Смерть его, с моей точки зрения, заказывать было некому!

- И логично, и правильно. - одобрил Краснопольский. - Это проверяли достаточно тщательно. Комната Покатилова досталась совершенно сторонним людям, беженцам из Казахстана. Эти нищие не то чтоб заказать его смерть, а даже знать его не могли. Убийство Покатилова заказал Кислову кто-то еще. Он даже называет сумму, полученную за убийство - сорок тысяч. Но это дело давно минувшее. Для нас важней сейчас "ярославские робята."

Лурье улыбнулся.

- Тут уж я ни в чем вам помочь не могу. Как я понимаю, моего пациента втянули в банду, потом в ограбление и в убийство, но это для меня не сюрьприз.

- В каком плане? Он настолько не в себе, что им можно управлять? Так зачем вы его выпустили?! - подивился Краснопольский.

- Нет. - терпеливо ответил Лурье. - Он в разуме и за свои поступки отвечает. А вот втянуть во что-либо его легко, поскольку окружающий мир для него в изрядной степени непонятен. Я бы хотел с ним сейчас поговорить.

- Конечно... На мой взгляд тоже, он в в полном разуме. Немного туповат, правда, но отвечает разумно и не психует.

Лурье заторопился.

- Я вас об одном попрошу, Константин Васильевич. Насколько это возможно по вашим правилам - будьте с Нестеровым помягче. Он психически здоров. На данный момент. Но может попасть в стресс, в ступор, испугаться... Ну, что я вам рассказываю, вы лучше меня знаете, как здоровые люди у вас вмиг соскакивают с катушек от страха!

Краснопольский ответил невесело.

- Чаще это симуляция, дорогой доктор. Вы сами неоднакратно это подтверждали. Ладно, пациента вашего без нужды дрючить не будем, мы ж все-таки не звери, хоть тут в газетенках про нас разное пишут. - проворчал недовольно Краснопольский.

- Знаете, и было бы неплохо, если б вы это письмо ему не показывали. - настойчиво попросил Лурье. - Ему просто ни к чему знать про этого Покатилова. Он начинает жизнь с листа, если можно так сказать. Ну и попал в ситуацию, которую ему создал Кислов.

- Не Кислов. - поправил полковник. - Кислову кто-то платил в первом случае. А во втором случае, в деле с нападением на киоск на ярмарке, ситуацию уже более сложная. И простите, можно допустить сговор между Кисловым и Нестеровым.

- Это как?

- Да так. Вышел мужик из психушки, решил обогатиться, а ему предложили дело. Или обманули. Тут возможны разные варианты.

- Да, пусть так. - Лурье огорченно покачал головой. - Кислов! Почти десять лет работал у меня и мне-то самому в голову не приходило, что он способен на такие мерзости! Получается, что я не знаю своего дела. И даром кушаю свой профессиональный хлеб. Задушил беспомощного старика за сорок тысяч. Вы будете искать заказчиков этого убийства?

Краснопольский взглянул удивленно.

- Где искать? Кого искать?! По документам, мы подняли дело из архивов, Покатилов основную часть жизни провел в Грузии. Там, быть может, и застряла какая-то родня. Но вы же знаете, что теперь их из Грузии не достать. Поймите меня правильно - зачем нам копать это дело? Безнадёга.

- Категорическая. - сдержанно согласился Лурье, хотя до конца полковника и не понимал. - А что вы будете копать?

- Попробуем найти этих ярославских робят.... Экспертиза установила, что ваш Нестеров охранника на ярмарке не убивал. Отпечатки пальцев на ружье стертые, прямых свидетельств нет. Ну и, судя по всему, мы его отпустим, если что-либо не всплывет при дополнительном дознании, очных ставках и прочих процедурах.

- Отпустите его. - попросил Лурье. - Под мою поруку.

- Посмотрим. - кивнул полковник. - Какого-то Славика из этих "ярославских робят" он назвал. И дал два фото-портрета. Все-таки в эту историю на ярмарке он замешан. Попробуем провести опознание нескольких лиц из окружения Кислова, потом будем решать. Приходите завтра.

- Хорошо. - ответил Лурье и попрощался.

Но оказалось, что этого "завтра" судьбой Лурье не было отпущено. И никогда не увидал он берега Земли Обетованной. Он вернулся домой в свою полупустую квартиру, (все вещи уже были распроданы и раздарены) уселся к телефону и принялся обзванивать всех своих знакосмых с тем, чтоб пристроить "одного потерянного на обочине жизни парня на работу и жилье хоть куда-нибудь на первое время". В конечном счете договорился, что Григория Нестрова возьмут на период навигации матросом на баржу, которая возила по Волге песок. До октября месяца работа была обеспечена, жить можно было на той же барже, обещали и общежитие в Рыбинске. Лурье успокоился, решив, что приблудный парень все-таки сумеет втянуться в нормальную жизнь.

К вечеру Лурье почувствовал себя неважно, но вздобрился, когда часов около десяти ему позвонил из Хайфы двоюродный дядя троюродной сестры. Они быстро, экономя деньги, поговорили. Лурье заверил, что в конце апреля, в начале мая уже прилетит на Землю Обетованную. Под конец этого разговора он почувствовал боли в сердце и, когда положил трубку, принялся искать среди увязанного багажа нитроглицерин. Боль становилась непереносимой, он начал задыхаться и попробовал вызвать по телефону "скорую помощь". Работал ли телефон или нет, отказала ли связь, или у Лурье не хватило сил, чтоб набрать номер ещё несколько раз - осталось неизвестным.

Его нашли на следующий день, когда младший врач, встревожившись отсутствием Марка Семеновича в день прощального банкета, приехал к нему домой.

Марк Семенович уже остыл и лежал на полу, среди чемоданов и вещей, которые уже не были ему нужны ни здесь, ни в Израиле, ни в тех мирах, куда он ушел навсегда.

... По началу, в течение суток, Гришу почти не беспокоили. И он полудремал в теплой узкой камере, получал питание и, в основном, часами смотрел в потолок, размышляя над тем, чем займется, когда его отсюда выпустят. Но затем два дня подряд оказались заполненным не совсем понятной спешкой и суетой. Проводили опознание для чего перед Гришей высаживали в ряд по трое, по пять и шесть парней разного возраста и предлагали определить знакомого человека - того самого Славика или других, кто ездил с Гришей на ярмарку. Ничего определенного Гриша сказать не мог. Один парнишка весьма смахивал на Славика, но ныне был обрит наголо, на губе пробивались усики и Гриша не рискнул ткнуть в него пальцем.

Потом сам Гриша сидел, зажатый между двумя мужчинами его возраста и незнакомые люди пытались опознать уже его. И, как понял Гриша, столь же безрезультатно. Опять же Гриша почти узнал старого человека, на голове которого косо сидела зимняя шапка - кажется, в том ларьке, той ночью, он просил его не убивать. Но уверенности опять же не было. Сам старик внимательно всмотрелся как в лицо Гриши, так и в тех, кто сидел возле него, но потом сказал очень убежденно.

- Товарищ начальник, того парня здесь нет!

Капитан, который проводил всю процедуру, прикрикнул на старика без всяких церемоний.

- Посмотри ещё раз! Ты же при мне давал приметы! Рослый, светлоглазый, русский! Ты не близорукий? Очки носишь?

Старик ответил сварливо.

- Они здесь все русские! А очки мне без надобности!

Гриша провел ещё сутки все в той же камере без соседей и терпеливо ждал своего освобождения потому, что был в нем уверен. На все вопросы он отвечал все, что знал, дорога лжи не имела для него никакой выгоды. Строго говоря, он даже не понимал до конца, за что его здесь ещё держат. Несколько раз его осторожно спрашивали касательно событий пятилетней давности - о смерти слабоумного старика Покатилове. Гриша отвечал так же, как и пять лет назад: "Не помню, когда душил паршивого старикашку. Помню, как тот хрипел и сучил ногами. Это было как во сне. А откуда у меня на руках царапины - не знаю." Видимо, такой ответ и ныне всех устраивал.

В конце концов, когда его снова вызвали на допрос, то уже по лицу своего немолодого конвоира, Гриша понял, что это - в последний раз.