Обретая надежду (ЛП) - Солсбери Дж. Б.. Страница 9

У меня никогда не было возможности попрощаться.

— Папа, что у нас на ужин?

Я отворачиваюсь от прошлого и смотрю на свое живое, дышащее чудо.

— Тако.

Она морщит нос.

— Фу. Ненавижу тако.

С глубоким вздохом я подхватываю ее на руки и возвращаюсь в дом.

— Да. Так и думал, что ты это скажешь.

Звук рвущейся и сминаемой бумаги становится саундтреком ночи, когда я сижу за кухонным столом, окруженный справочниками, открытой Библией и миллионом мертвых идей для воскресной проповеди. Я роняю ручку и обхватываю голову руками, потирая виски.

Раньше подготовка проповедей давалась так легко. Только в последние несколько лет я почувствовал, что каждая из них подобна вырыванию зубов. Я проверяю свою кофейную кружку. Пусто. Часы на моем телефоне показывают, что уже почти час ночи. Я работаю над этим с тех пор, как Эллиот легла спать в восемь, и так ничего и не добился.

Пристально смотрю на фотографию Мэгги. Я помню тот день, когда сделал эту фотографию. Это было в тот год, когда мы поженились. Мы отправились в Гранд-Каньон на выходные и разбили лагерь. Ели хот-доги, и я каждый вечер играл на гитаре под звездами. Помню, как она смотрела на меня, этот блеск в ее глазах, который давал мне понять, что она готова к тому, чтобы я затащил ее в постель. Мэгги всегда стеснялась просить о том, чего хотела, но ей и не нужно было просить. Я всегда хорошо ее понимал.

— Что со мной не так, Мэгс? Я не могу сосредоточиться. Как будто мое сердце больше не в этом… — Я слышу, как мой голос заполняет пустую кухню, и чувствую себя глупо, думая, что мои ответы заключены в старой фотографии.

Откидываюсь назад, втягиваю голову в плечи и вижу сложенную анкету Эшли, лежащую на дальнем конце стола. Беру её, открываю и читаю каждый вопрос, снова ухмыляясь, когда читаю ее вымышленное имя.

Эшли Рэмкок.

Были ли вы вовлечены в какую-либо форму сексуальной распущенности за последние пять лет, будь то добрачные, гомосексуальные или внебрачные связи?

Да. Два из трех. Оставлю выбор на ваше воображение.

Предъявлено ли вам в настоящее время обвинение или вы когда-либо были осуждены, или признавали себя виновными в совершении преступления, связанного с фактическим сексуальным домогательством или попыткой его совершения?

Не считается преступлением между двумя или более взрослыми по обоюдному согласию, так ведь?

Мы такие вопросы задаем волонтерам? Отчасти личные, и, честно говоря, мне неудобно их читать. Неловко и… здесь жарко?

Были ли вы когда-либо жертвой жестокого обращения с детьми в какой-либо форме?

Что, черт возьми, это за вопрос такой? Если бы и так, разве это поставило бы под угрозу мою способность встречать в церкви прихожан? Отстой.

Если да, готовы ли вы обсудить это со своим пастором?

Я была бы готова сделать гораздо больше, чем просто обсуждать это со своим пастором.

За последние 5 лет боролись ли вы с какими-либо пристрастиями, такими как алкоголь, азартные игры или порнография?

Дайте определение зависимости.

Я бы дорого дал, чтобы увидеть выражение лица Кэти, когда она прочитала эти ответы. Ответы, которые были явно написаны, чтобы шокировать ее.

Эшли — интересная женщина.

Я заметил ее, когда та начала появляться в церкви с Бетани. Она выделялась, как какая-то сексуальная богиня в море… ну… в небольшой церковной общине.

Когда Бетани начала встречаться с моим братом, я чаще видел Эшли вне церкви, и чем больше узнавал ее, тем интереснее она становилась. Женщина — ходячая загадка. Со стороны легко предположить, что она тусовщица — с ее мини юбками и каблуками для стриптиза, — но она никогда не пропускает воскресную службу.

Мы немного потусовались в Лос-Анджелесе, когда были там в одно и то же время, навещая Бетани и Джесайю. Я даже оставлял на нее Эллиот, когда у меня были репетиции с группой Джесси. Эллиот, похоже, нравится Эшли, а она довольно хорошо разбирается в людях.

Да, Эшли — хороший человек.

Возможно, я даже был бы рад чаще видеть ее в церкви.

Она забавная.

Видит Бог, мне это сейчас нужно.

ЭШЛИ

Женские вечера в клубе — это всегда кошмар. В первый вторник каждого месяца плата за вход в размере двадцати долларов для женщин отменяется, а «Космо» и «Лемон дроп» стоят по пять долларов за порцию.

Пик начинается рано, спиртное льется рекой, а это значит, что чаевые хорошие. Ди-джей крутит смесь техно с девичьими песнями, и поток мужчин приходит, чтобы иметь возможность легкого выбора.

Я наливаю десятитысячный «Лемон дроп» за ночь, когда две большие руки обхватывают мои бедра сзади. Закатываю глаза. Обслуживание переполненного бара означает, что иногда приходится прикасаться к другим барменам, перемещаясь по тесному пространству. Рука на спине, чтобы дать знать, что я здесь, тянусь за бутылкой или стаканом, чтобы они не развернулись и не толкнули меня, что-то в этом роде. Но это? Что Энтони, другой бармен, делает прямо сейчас? Пользуется преимуществами прикосновений.

Его губы приближаются к моему уху.

— У тебя все в порядке, детка?

Я открываю крышку шейкера для мартини и в процессе встряхивания направляю локоть ему в грудную клетку.

— Отлично.

Почему, когда у меня небольшая произошла история с парнем, он предполагает, что может называть меня «деткой» всю оставшуюся жизнь?

За последние пару лет наши то разгорающиеся, то затухающие отношения сошли на нет. Я на собственном горьком опыте убедилась, что ловить рыбу с пирса компании — плохая идея. Спать с парнями, с которыми работаю, для меня никогда не бывает хорошо. Но что я могу сказать? Я слаба, когда дело касается противоположного пола.

К счастью, парень убирает руки с моих бедер, когда наклоняется через стойку, чтобы принять заказ на выпивку от группы женщин. Он привлекательный — темные волосы, загорелая кожа, темные глаза и нос с одной из тех офигенных горбинок на переносице, что делает его похожим на греческого бога. У него также отличное тело. Но у каждого идеального парня есть недостаток, если копнуть достаточно глубоко, а с Энтони мне не пришлось копать глубоко. Он не способен любить никого, кроме самого себя.

Я передаю напитки официанту, который ставит их на свой поднос и уходит. И хмурюсь, когда Сторми ставит свой поднос.

— Черт, как же болят ноги. — Моя соседка наклоняет голову и понуро смотрит на меня. — Ты все еще не разговариваешь со мной? — Ее лицо искусно накрашено — густые темные брови, тени для век, из-за которых ее темные глаза кажутся почти черными, и… она использовала мой новый хайлайтер? — Я сказала, что мне жаль, хорошо? Это больше никогда не повторится…

— Ты что использовала мой хайлайтер?

Ее глаза расширяются.

— О, значит, никакого секса в общественных местах, и теперь я не могу одолжить у тебя косметику?

— Эта косметика была в моей комнате.

— И что?

— Значит, ты вошла в мою комнату и украла мое барахло?

— Одолжила.

Я скрещиваю руки под своими обтянутыми сиськами.

— В таком случае, — бросаю в ее сторону салфетку для коктейля, — я хочу ее вернуть.

— Хорошо. — Она вытирает салфеткой щеки, затем комкает ее и бросает мне. — Вот. Все равно было некрасиво.

Я ахаю, когда она уносит свой поднос в другой бар обслуживания на противоположной стороне клуба.

— Сука.

Энтони тянется через мое плечо, прижимаясь ко мне всем телом от задницы до головы.

— Между тобой и Сторми столько сексуального напряжения. Я был бы рад помочь вам, дамы, разобраться с этим дерьмом.

На этот раз я не притворяюсь, а просто толкаю его локтем в ребра.