Руки, полные бури - "-Мэй-". Страница 6

Сет видел, что воспоминания об этом всё равно хранятся в глубинах памяти Гадеса. Отражаются на его лице неуловимо изменившимся выражением, тьмой, что всколыхнулась вокруг него.

– Кронос жесток, – сказал Гадес. – Его ничто не сдерживает. Он силён и правит чудовищами, а у нас пока не очень выходит объединяться.

Сет понимал, что Гадес имеет в виду всех богов.

– Пусть Зевс попробует, – предложил Сет.

– Ты же его не любишь.

– Потому что он напыщен и самоуверен. Но может стать неплохим лидером, если будет слушать тебя.

– Кто бы меня слушал, – проворчал Гадес. Посмотрел на Сета. – Если придет Кронос, пообещай, что не полезешь в драку.

– Даже не собирался.

Сет не врал: он действительно об этом не задумывался. Да и к чему! Если Гадесу будет угрожать опасность, он точно не станет размышлять.

Когда они наконец-то вышли из ванной, Анубис лежал в гостиной, уткнувшись лицом в подушку, и картинно стонал:

– Ты решил нас угробить! Между прочим, рабство отменили больше сотни лет назад.

– Вы сами хотели помочь, – заметил Сет.

Подняв голову, Анубис посмотрел на Сета, явно стараясь придать своему лицу наивысшую степень страдания:

– Не мебель же таскать!

– Ты выносливее любого человека. А они справляются.

Анубис упал обратно в подушку, продолжая ворчать.

– А где Амон?

– Пошёл за чаем. Рабам иногда можно пить!

– Да-да, – отмахнулся Сет.

Нефтида сидела в спальне. Подогнув одну ногу под себя, листала какой-то журнал, судя по картинкам, по искусству. Она подняла голову и хмуро глянула на Сета:

– Как визит к Сехмет?

– Прекрасно! Она встретила меня голой, и мы занялись сексом прямо в дверях.

Он едва успел уклониться от полетевшей в его сторону подушки, а негодование на лице Нефтиды было таким искренним, что Сет не удержался от улыбки.

– Не смешно! – заявила Нефтида.

– Ну, я же не спрашиваю, как ты проводишь время с Зевсом.

– Он никак не может решиться на активные действия. – Нефтида сделала многозначительную паузу. – На действия с пантеонами, конечно. И с Хель. Казнить её нельзя, кто тогда будет держать мир мёртвых. Но наказать нужно.

– Как всё сложно.

Подобных метаний Сет не понимал. В его представлении наказание Хель нужно было вынести сразу же, а не тянуть с этим. И богов объединить побыстрее, пока Кронос не вывел своих чудовищ.

Сет улёгся с другой стороны кровати, скользнул под покрывало, нагретое теплом сидящей рядом Нефтиды.

– Устал? – сочувственно спросила она.

– Замёрз. Меня надо согревать!

Отложив журнал, Нефтида тоже юркнула под одеяло. Её прикосновения были не обжигающими, но невесомыми, будто крылья ночных бабочек. А потом всё более требовательными, пока она раздевала Сета.

За многие и многие годы они успели отлично узнать тела друг друга. И всё равно Сету нравилось гладить кожу Нефтиды, ощущать изгибы и дыхание на шее.

Песок смешивался с ночными цветами, пряная ночь поглощала бурю, рождая что-то новое и удивительное. Сет не сдерживал свою силу в постели, он знал, что его глаза отливают красным, но Нефтида легко воспринимала его мощь, нежно и трепетно, вбирала в себя и возвращала чем-то спокойным и умиротворённым.

Вокруг них раздавался высокий мелодичный тон, иногда так поют пески в пустыне, взывая к звёздному небу вместе с пылью.

– Мой избранный, – шептала Нефтида на древнеегипетском.

И её тело становилось его обителью, где грозный самум скручивался в песчаного фенека, где царапающие колючки акаций опадали лепестками цветов, где среди барханов уносился к небу дым от костров туарегов.

Нефтида шептала, что любит его. И Сет отзывался – как и тысячи лет до этого.

3

Скрестив ноги, Анубис сидит на полу и курит, выпуская дым в потолок. Это помогает успокоиться. По крайней мере, он уже не ходит по комнате и не пинает со злости вещи.

Гадес появляется бесшумно и усаживается рядом. Тянется к пачке и тоже достаёт сигарету.

– Почему он вечно никого не слушает? – Когда Анубис начинает говорить, то сам слышит, как прорывается раздражение в голосе. Ещё не успокоился.

Гадес тонко улыбается:

– Зато мы знаем, в кого ты такой.

Анубис бурчит что-то под нос. Его в принципе устраивает, что он не очень-то похож на занудного Осириса.

Меланхолично выпустив дым в потолок, Гадес говорит:

– Ты же его знаешь. Он – воин, он – клинок. Он никогда не останется в стороне, всегда пойдёт первым.

– И поляжет первым.

– Он – лезвие. А мы будем гардой.

Мышцы болели после трудового дня, и Анубис особенно долго стоял под душем, наслаждаясь теплом. Он хорошо помнил время, когда воду приходилось набирать из колодцев и подогревать. Хорошо хоть в Дуате имелись горячие источники.

Анубис и сейчас чувствовал мертвецов. Ещё одна причина, почему в последнее время он начинал и заканчивал день в ванной: постоянно хотелось помыться, словно струи могли смыть ощущения. Заставить исчезнуть чёрные крылья царства мёртвых. Анубис старался не задумываться, что теперь так будет всегда.

После того как Кронос вырвался на свободу, стало хуже.

Анубису казалось, он почти привык, перестал обращать внимание на плотную тень Дуата за спиной, но потом мир начал трещать по швам, будто старый, выжженный солнцем мешок. Сквозь образовавшиеся щели просачивались древние чудовища, которые просыпались. Мир становился… Анубис не мог подобрать точного слова. Неправильным.

Он сам начал не только ощущать мертвецов, но и слышать их. Они пробирались в сны, нашёптывали что-то на сотнях языков, стоило наступить тишине. Анубис терялся в них, старался игнорировать, но порой они становились слишком громкими. Это выматывало, и Анубис не расставался с наушниками: музыка отлично заглушала загробные голоса.

В какой-то момент Амон начал ходить за ним по пятам, и Анубис замечал его украдкой брошенные беспокойные взгляды. В итоге сорвался и огрызнулся, что нянька ему не нужна. Амон не обиделся, но предложил заняться чем-нибудь в клубе.

Никто не заставлял их таскать мебель, с этим вполне бы справились люди, но Анубису нравилось делать что-то, не связанное ни с Дуатом, ни с божественной силой.

Выключив воду, Анубис вылез из ванны и потянулся за большим полотенцем, но в этот момент заметил внимательно следящие за ним глаза почти из-под потолка, с верхней полки шкафчика.

– Подсматривать нехорошо, – проворчал Анубис и начал вытираться.

Пёс Сета зевнул и устроился поудобнее. Можно было решить, что его послал Сет, но это точно не так. Сет не следил за Анубисом, оставляя ему полную свободу действий.

Всё равно кожа оставалась будто липкой от бестелесных прикосновений, не смыть водой. Анубис постарался не обращать внимания и побыстрее лечь спать в своей комнате.

Стоило ему задремать, он увидел старые сны: пылающий огонь, силу, которая срывала барьеры. В своих кошмарах Анубис не мог контролировать мощь и убивал всех, кого он любил. Собственными руками останавливал их сердца, и теперь их следовало взвесить перед вратами в Дуат.

Открыв глаза, Анубис сел на кровати, тяжело дыша. Ему давно снились подобные вещи, с самого детства, но в последний раз он видел эти сны накануне приёма, устроенного Зевсом. Вещими не были, но вот пугающими – точно. Легко обнажающими самые сильные страхи, в которых Анубис не решился бы признаться.

Он посидел какое-то время, снова лёг, но больше сон не шёл. Проворочавшись не меньше часа, Анубис всё-таки сдался. Натянув штаны и футболку, вышел из комнаты: квартира дышала тишиной, все спали. На кухне Анубис выпил воды, посмотрел, что часы показывали четыре утра, на них как раз красиво лёг лунный свет из окна.

Из-за звёзд в гостиной с её огромными панорамными окнами было почти светло. Анубис размышлял, чем бы ему заняться и как убить время, когда его взгляд наткнулся на пачку таблеток, лежавших на столе. Снотворное, что принесла Нефтида и которое действовало даже на богов. Сету оно явно помогло.