Ухожу от тебя замуж - Воронова Мария. Страница 4

Александра возвращала ее обратно, гладила ребенка по бархатистому темечку, вдыхала детский запах и говорила: «Ты же моя умница». Потом вспоминала, что умница не ее и молодец никак не у нас.

Это сын бывшего мужа, и совершенно неважно, что он похож на маленькую Катю и внешне и характером. Дочка была в младенчестве такая же щекастая и глазастая, и радостная, и точно так же швырялась игрушками из кроватки.

Для Кати этот малыш единокровный брат, близкий родственник, а ей, Александре, – никто. Он ей чужой, только горькое напоминание, что Виктор сделал сына другой женщине, а не ей.

Суп почти сварился, когда она услышала шум подъезжающего автомобиля и напряглась, готовясь к встрече с бывшей свекровью. Сразу не избавиться от двадцатилетней привычки ждать нагоняй при каждой встрече с этой суровой женщиной. В очередной раз вернув Вите погремушку и похвалив его удачный бросок, Александра выглянула в окно и увидела, как из машины вышел незнакомый человек. Расплатившись с водителем, он снова нырнул в салон и через минуту выпрямился, держа Гришу на руках, и так и понес ребенка в дом.

Александра выскочила ему навстречу:

– Что случилось?

– Добрый вечер! Не волнуйтесь, Гриша здоров, просто я дал ему половину таблетки снотворного.

Она распахнула дверь, человек вошел в холл и остановился в ожидании, когда Александра покажет ему, куда нести ребенка дальше. Но Александра этого не знала.

– Давайте вот сюда, – сообразила она наконец и указала дорогу в спальню.

На пороге комнаты незнакомец снова остановился, и Александра быстро откинула покрывало на кровати. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы прикоснуться к супружеской постели Виктора, и Александра снова почувствовала себя какой-то воровкой. Она осторожно сняла с ребенка брюки и пиджачок, укрыла одеялом и тихонько вышла из спальни вместе с незнакомцем, притворив за собой дверь, и только теперь посмотрела на него внимательно. Красивый мужчина, хотя и вступивший в осеннюю пору жизни, с сильной сединой и глубокими морщинами на породистом лице. Девушки любили его раньше, любят и теперь, и, наверное, жизнь его тоже богата на измены и разводы. Александра вздохнула.

– Не знаю, правильно ли я сделал, что дал ему таблетку, но бедняга толком не спал после смерти матери, да и вообще… – Гость нахмурился. – Не знаю я, как можно пережить такое горе.

– И я не знаю, – покачала головой Александра. – Целый день сегодня думаю, как хоть немного его утешить, и ничего не придумывается. Малодушно так говорить, но если бы он сейчас не уснул, я не смогла бы ему никак помочь.

– Никто бы не смог.

Александра спохватилась, что Витя один, и ринулась в кухню, незнакомец за ней. Увидев ребенка в манеже, он сказал: Здравствуйте, Виктор Викторович, – и протянул малышу руку. Тот схватился за палец и радостно захохотал. – Привет, мой друг, – улыбнулся гость и спохватился. – Наверное, я должен представиться: Ян Колдунов, когда-то был наставником Инги.

– Александра.

– Очень приятно.

Александра вежливо улыбнулась в ответ, но где-то в глубине души шевельнулась неприязнь к этому симпатичному и, видно, хорошему человеку. Вдруг Инга делилась с ним своими невзгодами, и он сочувствовал ученице и презирал обманутую нелюбимую жену, которая все болтается под ногами у влюбленных, никак не соображая, что нужно наконец освободить мужа от постылой себя?

– Я бы хотел просить вас, Александра, – сказал Колдунов задумчиво, не отнимая своей руки у маленького Вити, – чтобы вы записали мои координаты. Вопрос тут довольно деликатный, и, наверное, с моей стороны не слишком хорошо навязываться, но Григорий рос на моих глазах, и я, конечно, не пытался заменить ему отца, но все же делал что-то наподобие этого. В общем, если он вдруг захочет со мной пообщаться, пожалуйста, дайте мне знать.

– А через Виктора Викторовича?

Колдунов пожал плечами и ничего не сказал.

– К сожалению, я не смогу ничего передать Грише, – сказала Александра после долгой паузы. – Не потому что считаю это неправильным, а просто не увижу его больше.

– А вы разве не няня?

– Нет. Я первая жена Виктора.

– Простите.

– Ничего.

Маленький Витя вдруг закряхтел, и Александра поняла, что пора поменять ему подгузник.

– Дайте-ка я, – вызвался Колдунов и сделал все так быстро и ловко, что даже ребенок, кажется, изумился.

Снова оказавшись в манеже, Витя взял погремушку и энергично ею потряс.

– Славный паренек, – улыбнулся гость.

Александра заглянула в спальню и прислушалась к дыханию Гриши. Кажется, спит.

– Простите, что ничего вам не предложила, – сказала она, вернувшись к гостю. – Но мне крайне неловко тут хозяйничать.

– Действительно, нездоровая какая-то ситуация. Мне самому неловко.

– Неловко или нет, а надо помочь.

– В этом смысле да. – Колдунов нахмурился. – Вы сами, наверное, хотите что-нибудь перекусить? Тут в двух шагах есть точка, давайте я метнусь, возьму нам кофе и какой-нибудь кренделек. Вы что предпочитаете, с мясом или с повидлом?

– С мясом.

– Момент. – Ян стремительно выбежал за дверь.

Оставшись одна, Александра почувствовала себя совсем неуютно, даже нехорошо. Она нашла в прихожей подходящий комбинезончик и шапочку, одела Витю и вышла с ним на крыльцо, оставив открытыми все двери, чтобы услышать, если вдруг Гриша проснется и позовет.

Под навесом обнаружилась коляска, Александра посадила в нее ребенка и стала быстро ходить по дорожке от крыльца до ворот и обратно. Ребенок повозился и скоро задремал, Александра опустила спинку, поправила ему подушечку и вспомнила, что Катя тоже мгновенно засыпала, стоило посадить ее в коляску.

Сколько книг она перечитала, пока гуляла с маленькой дочкой! Книги тогда продавали на улице, возле метро ставили столы и черепицей раскладывали на них разные новинки. Тогда все было в диковинку – и детективы, и фэнтези, и хорошая проза. Александра даже вспомнила лохматого веселого парня в смешных бухгалтерских очках и с обветренным от уличного бизнеса лицом. Он быстро начал узнавать молодую мать, запомнил литературные пристрастия и, завидев ее, кричал: «Мамочка, подходи! Агата Кристи свежая!» будто торговал не книгами, а рыбой. Жили они тогда очень скромно, даже бедно, но Александра все же отрывала от скудного бюджета несколько рублей, чтобы купить новую книгу. Потом она катила коляску с Катей в сквер, садилась на лавочку и читала. Другие матери собирались в группы, общались и все друг про друга знали, а Александре нравилось гулять наособицу, проводить время со своими мечтами и фантазиями, а не с мамашками, от глупой болтовни которых она быстро уставала.

Улыбаясь воспоминаниям, Александра поставила коляску со спящим Витей возле крыльца и сама присела на ступеньку. Хорошо, что она сегодня оделась очень просто, в джинсы и темную футболку и обулась в кроссовки, которые стоят целое состояние, но по ним этого не видно. Наверное, поэтому свекровь сказала, что она «опростилась»: будучи замужем за Виктором Александра действительно не позволяла себе подобных нарядов. Джинсы – рабочая одежда, кроссовки – спортивная обувь, а футболки вообще одежда для одноклеточных, которые свои скудные мысли носят написанными на собственной груди, чтобы не забыть, – это давным-давно втолковали ей свекровь и муж, и потому для Александры разумелось само собой, как восход солнца. Но как-то после развода они с Мешковым покупали ему джинсы, а настырный продавец уговорил ее «хотя бы примерить». Результат превзошел все ожидания – «рабочая одежда» так ласково обтянула попу Александры, так деликатно скрыла некоторые несовершенства, что Мешков ахнул от восхищения.

Спортивный стиль очень пошел ей, а главное, в джинсах можно делать то, чего никогда не станешь в платье или костюме: сидеть на ступеньках, например, задумчиво и рассеянно глядя в небо.

В это лето небо бывало чаще пасмурным, чем ясным, и облака почему-то казались Александре необыкновенными, не такими, как раньше. А может быть, просто она никогда не смотрела в небо, поглощенная разными земными заботами.