Так умирают короли (СИ) - Блейк Анна. Страница 19

Король!

Робер приказал приготовить ванну, карету, отправить гонца во дворец. И, если Филипп IV сегодня принимает, сообщить о прибытии графа де Гресса. Он отчитается о проделанной с тамплиерами работе. И попросит о помощи. Если и существует у кого на земле власть помочь Шарлотте, вся она сосредоточена в руках короля.

Король Филипп IV

Филипп IV стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на улицу. Его благородное лицо оставалось невозмутимым и спокойным. Он ждал появления графа де Гресса, думая о тамплиерах. Все идет по плану. В глубине темно-синих глаз короля вспыхнула слабая искра предвкушения. Он сжал пальцы, расправил плечи и замер, сосредоточившись на небесно-лазурном платье одной из придворных дам, прогуливающейся перед окнами его кабинета.

Камердинер отворил дверь, представил графа и удалился, дождавшись королевского кивка. Филипп навстречу мужу своей любовницы не повернулся. Он не изменил положения и, кажется, не обращал внимания на появление оного. Де Гресс, прекрасно знавший об этой привычке короля, остановился в двух шагах. А Филипп уже думал о Шарлотте. Они давно не виделись. И лишь Сет приносила новости. Сегодня новости были устрашающими. Король мысленно перебирал придворных докторов по именам, пытаясь определить, кому из них доверить лечение возлюбленной. Понимая прекрасно, что сделать это может в первую очередь после того, как де Гресс попросит. Интересно, ему хватит духу высказать монарху в лицо свои подозрения, кои, Филипп не сомневался в этом ни на минуту, уже подтачивали и без того хрупкое душевное равновесие вассала?

- Ваше величество.

Судя по всему, де Гресс склонился в поклоне. Филипп медленно развернулся к нему.

- Вы скоро вернулись.

- Спешил с новостями для вашего величества.

- Я слушаю.

- Прошу простить меня, сир, дома меня ждали обстоятельства, которые вынуждают меня обратиться к вам за помощью… до того, как я расскажу о путешествии.

Филипп не отреагировал. Их взгляды встретились, и на короткое мгновение в просторном кабинете стало холодно. Обманутый муж смотрел на влиятельного любовника, коронованный любовник смотрел на подданного. Оба понимали, что попали в глупейшую из возможных ситуаций, но ни один не готов был уступить. Во взгляде Робера Филипп прочел решимость: спасти жену и попытаться завоевать ее сердце. Пусть даже это сердце принадлежит другому. Пусть даже этот другой – сам король. Де Гресс закусил удила подобно норовистому жеребцу. Он принял правила, он включился в битву. Он готов был найти ту грань, которая позволит приблизиться к желаемому. А Филипп не готовился ни к чему. Он снова чувствовал себя мальчишкой рядом с Шарло, он оживал рядом с ней, согревался рядом с ней. И забывал о том, что на его плечах целое королевство. Она единственная видела в нем лишь шевалье из Лангедока, но не всесильного монарха. Чувствовал ли Филипп ревность, понимая, что эта женщина принадлежит другому? Нет.

А сейчас он испытывал только одно чувство – скорбь. И желание ее спасти.

- Слушаю вас, граф.

- Моя жена… больна. Спасите ее!

Филипп слегка нахмурился.

- Я не всемогущ, граф.

Тот покачал головой, сжав руки.

- Если кто и может спасти ее, то только вы. Я… нижайше, - он наклонил голову, - прошу вас о милости.

- Хорошо, де Гресс. Придворный врач осмотрит ее. Не ждите чуда…

Граф стоял, опустив голову. Холодный голос короля казался чужим, будто вытесанным из камня. Он говорил без эмоций… Немыслимо! Может, слова Шарлотты – лишь бред умирающей, и на самом деле Филипп никогда не прикасался к ней? Может, она имела в виду что-то другое? Слабая надежда проснулась в графе. Он вскинул голову и поймал взгляд короля. Этот человек не способен любить. Он и не должен любить – он король! Его жизнь и чувства принадлежат стране. Одна женщина не может обладать таким богатством. Даже женщина, подобная Шарло.

Камердинер, появившийся на зов короля, выслушал приказ с бесстрастным видом и удалился. Придворный врач отправится в дом де Гресса незамедлительно. А пока его величество приготовился выслушать длинный рассказ о поездке. Де Гресс следил за его перемещениями по кабинету, стараясь не думать о том, чем может отозваться неосторожное слово. Или суждение. Или даже жест. Филипп ничем не показывал истинного отношения к делу. Он слушал, шаг за шагом пересекая кабинет, чуть наклонив голову и заложив руки за спину. В его фигуре было столько изящества и одновременно силы, что де Гресс незаметно для самого себя наполнялся трепетом, близким к благоговению.

Два дня спустя

- Меня не интересует, что ты будешь делать, но ты должна это сделать.

Сет, испуганно жавшаяся к стене, побледнела сильнее. Капюшон слетел с головы, в серебряных глазах застыло выражение ужаса. Филипп стоял перед ней на расстоянии вытянутой руки. Она впервые видела его ярость. И уж точно впервые видела ярость, вызванную искренней болью.

- Мой, король, я не лекарь.

Филипп взял ее за плечи. Сет прикусила язык.

- Ты можешь все. Она умрет, если…

- Если что? – Сет попыталась вырваться, но не получилось. Впервые он прикоснулся к ней. Пусть даже так!

- Ты слышала мой приказ, - Филипп внезапно успокоился. Отстранился. Сложил руки на груди. – Действуй.

- Она всего лишь человек! – Сет пересекла пространство, разделившее их, прикоснулась к щеке короля. – Одна из миллионов. Почему тебя так беспокоит ее состояние, мой король? Прикажи – я найду другую…

- Ты ничего не понимаешь, девочка, - король перехватил ее руку, нахмурившись. – Иди. Найди доктора, который ее спасет. Если… - он перевел дыхание. – Если Шарлотта умрет, постарайся не попадаться мне на глаза. Год. А лучше – десять.

Девушка опустила голову, скрывая от него выступившие слезы.

- Я не смогу выполнить приказ его величества, поскольку его величество знает – моя жизнь принадлежит ему. Мне некуда идти.

- Я освобождаю тебя от клятвы.

Филипп отвернулся, показывая, что разговор окончен. Сет замерла, изумленная его резкостью. Он никогда не позволял себе говорить холодно или отчужденно с ней. Даже его приказы звучали как просьбы, мягко и тепло. Король пересек кабинет и снова остановился около окна. Девушке стоило уйти. Но она не находила в себе силы, чтобы уйти вот так. Да, она выполнит его приказ. Да, она уже знала, что будет делать, к кому обратится. Но сейчас ей хотелось развернуть Филиппа. Заставить посмотреть на нее. Снова прикоснуться. В ее сердце торчала игла. И король тронул ее, расшевелив рану.

Она затаила дыхание и подошла к королю. Хотелось прижаться к его спине лицом и закрыть глаза. И на какое-то время забыть про свое место в его жизни, про невозможность быть вместе, снова ругать себя за чувства к обычному человеку, пусть и королевских кровей, любить и ненавидеть глупышку Шарлотту. И терзаться в объятиях других мужчин, мечтая о том, что когда-нибудь Филипп увидит в ней не просто верную до беспамятства ассасинку. Сет положила ладонь ему на плечо и легко сжала.

- Я никогда не откажусь от нее, мой король. - Он не пошевелился. Сет задержала руку на его плече. Ей казалось, что тепло кожи пробивается через слои ткани. – И я не оставлю тебя. Что бы ни случилось. Можешь приказать арестовать меня. Казнить. Ничего не изменится.

Филипп накрыл ее руку своей и повернул голову.

- Иди. Ты – последняя надежда. Не знаю, кто ты. Не знаю, что ты. Чувствую. Иди.

Глава седьмая. Жизнь и смерть в Париже

4 июня 1316 года

Шампань, Франция

Доменик

Опасно давать силу тому, у кого может возникнуть желание отомстить. Сила развращает, придает решительности, убеждает в безнаказанности и заставляет действовать. Она опьяняет, как пьянит выдержанное вино. Доменик покинул свою пещеру, гонимый голодом. Он превратился в зверя, единственным желанием которого было выжить. Сомнения растворились в стремлении сделать еще хотя бы шаг для того, чтобы когда-нибудь снова научиться видеть. Мелкими переходами, по ночам он добрался до центральной Франции и осел в Шампани. Его путь увенчали десятки пропаж – его собственная жизнь на чаше весов мироздания оказалась значительно тяжелее, чем жизнь любого из встреченных на пути.