Мой (не)выносимый сосед - Сакру Ана. Страница 61

Вдруг Сашка толкает меня к стене. Так неожиданно, что я охнуть не успеваю, как врезаюсь в кирпич лопатками, а Лютик нависает сверху, упирая руки по обе стороны от моей запрокинутой к нему головы. Дышит неровно, скользя почерневшими глазами по моему лицу. Чувствую вкус его дыхания на губах, шевеление теплого воздуха на коже, то, как мужское тело вжимается в меня, и как колотится его сильное сердце. Не шевелюсь, замираю, жадно впитывая это всё.

– Ты же просто назло. Из вредности, – дрогнувшим шепотом обвиняет, склоняясь к моим губам.

Киваю, тянусь навстречу. Почти касаюсь губами губ, но Сашка отстраняется на пару миллиметров. Не дает поцеловать, серые глаза возбужденно мерцают в темноте. Дергает от того, что отдаляется. Хочу уже мириться…

– Считаешь, у меня не было повода? – взвиваюсь, с вызовом встречая его взгляд.

– Лиза-а-а, – тянет Сашка ядовито, почти касаясь моих губ, – Да я устал там как попугай повторять " Эй, оглянись, видишь во-о-он ту рыжую, расчленяющую тебя взглядом? Это моя девушка". Ну извини, что не отвешивал при этом пощечины. Тебе ж наверно было бы приятно…

Сглатываю, взгляд мечется по Сашкиному лицу, которое так близко от моего. Правда? Он правда говорил это? Мелькают воспоминания, как наклоняется к той девушке с мохито и коротко кивает ей за спину на меня. Улыбается при этом. Мне казалось, что…

Но эти слова четко ложатся на картинку, да…

Заливаюсь бордовым. Блин! Правда, да?

– Саш, – всхлипываю, не зная, что сказать.

Хмыкает раздраженно. И наконец целует. Грубо давит на губы, сталкиваемся зубами, в рот толкается язык, отбирая дыхание, затылок впечатывается в кирпич. Не комфортно, но мне очень горячо. Сашкина рука ныряет под мою куртку, сжимает талию, лезет под пояс леггинсов, но они слишком плотно облегают, и Сашка, сдавшись, сжимает мою задницу, прижимая наши бедра другу к другу. Пальцами надавливает на шов на промежности, с усилием трет его. Рвано стону, чувствуя, как ткань трусиков намокает. Черт…

Сердце вскачь. Обвиваю его шею, отвечая на поцелуй, ноги слабеют. Как-то полностью вылетает из головы, что мы посреди улицы, а курткой я обтираю кирпичи гостиницы Вахтанга…Но Сашка, похоже, помнит, потому что отстраняется через пару секунд, оправляя мне кофту.

– Пойдем, потом поговорим, – бросает хрипло.

– Ага, – киваю отупело, вкладывая ладошку в его горячую ладонь.

Если он называет это "поговорить", то я только "ЗА".

23.

То, что Сашка назвал пристройкой для семьи, оказывается целым добротным двухэтажным домом, сросшимся с гостиницей. Нервно переступаю с ноги на ногу, пока за дверью раздается трель звонка, а затем чьи -то торопливые шаги.

– Да не бойся ты, – фыркает Лютик, крепко приобнимая меня за плечи, – Думаю, все уже успокоились.

– Знаешь, Саш, не задаются у нас как-то все эти знакомства…

– Но их не избежать, так что, Кис, расслабься и получай удовольствие.

Переглядываемся и расплываемся в улыбках. Дурдом продолжается, да, но мы, надо сказать, неплохо его вывозим. Чувство общности окутывает невидимыми крепкими нитями, грея.

Распахивается дверь и на пороге материализуется седой худощавый мужчина с выдающимся греческим носом и радушной улыбкой, спрятанной в короткой бороде.

– Э-э, Саня, гамарджоба, дорогой!

И обнимает его как-то с размаху, крепко. Так что мне приходится на шаг отпрыгнуть.

– Гамарджоба, дядя Вахтанг, – Сашка в долгу не остается и от души лупит его по спине, – С наступающим!

– Да уж, совсем на носу, проходите,– проходите, проводим как положено год. Хороший был, удачный. Да и ты, говорят, невесту привез. Хвастайся – знакомь! – и седой грузин тут же переводит на меня цепкий, но вполне радушный взгляд.

От слова "невеста" немного теряюсь. Тут еще не хватало эту комедию ломать. Но Сашка, похоже, против ничего не имеет, во всякой случае и не думает его поправляет.

– Дядя Вахтанг, это Лиза, – обнимает меня за плечи, подталкивая к отчиму ближе, – Лиза, дядя Вахтанг.

– Здравствуйте…

– Вай, красавица какая, а! – качает головой грузин, расплываясь в улыбке, – Хороша – хороша! Ну, проходи, Елизавета, гостем дорогим будешь! Уже накрыто всё.

И неожиданно он притягивает меня к себе и смачно целует в обе щеки. Опешиваю, чем Вахтанг и пользуется, ловко обнимая меня за плечи и затягивая в дом.

– Пойдем, красавица, поухаживаю за тобой. Ты думаешь, я не умею? Я умею! Ты не смотри, что седой уже Вахтанг, старый, ты б меня встретила лет тридцать назад, ты бы на Саню и не посмотрела, э-э-э!

Приговаривая это все нараспев, Вахтанг ловко, словно фокусник избавляет меня от куртки, толкает на пуфик и чуть не порывается сам стягивать с меня ботинки. Я в прострации. Туплю. Я ожидала чего угодно уже, но не такого приема.

– Я сама! – сдавленно протестуя, перехватывая инициативу по расшнуровыванию своих ботинок.

Ловлю Сашкин взгляд. Он тихо угорает, делая все, чтобы не засмеяться с нас вслух. Вот же…

– А ты так в куртке и зайдешь? – поторапливает его Вахтанг.

– А, да, – начинает раздеваться, – Как обстановка, кстати?

Кивает в сторону комнат, выразительно дернув бровями и покосившись на меня.

– Э-э-э, бабы…Нормально все! Контролирую, – отмахивается Вахтанг раздраженно, – Оно, знаешь, и к лучшему, да? Сколько можно…

– Да, – на лице Сашки мелькает видимое облегчение. Переживал.

– А мама? – уточняет.

– А что мама? Отлично все, вон идет, – Вахтанг мотает головой в сторону длинного коридора.

– А вот и вы! – в прихожей материализуется Марина Владимировна.

Она совсем другая – волосы уложены, в синем праздничном платье до середины икры, на ногах туфли на низком каблуке, на лице легкий макияж с акцентом на глаза, а вокруг нее шлейф легких морозных духов.

– Ой, ты – красавица, мам, – выдает Сашка с искренним восхищением и сгребает в объятия эту миниатюрную женщину.

– Спасибо, родной, – Марина Владимировна довольно жмурится, а затем переводит немного виноватый взгляд на меня и отстраняется от сына, – Лиза, здравствуй, проходи – проходи.

Меня, успевшую избавиться от обуви, подхватывает под руку Вахтанг, Сашка берет за руку маму. Чинной процессией заходим в коридор. Слышу, как мама беспокойно спрашивает у Лютика.

– Ну как там на кухне?

– Да не переживай, хорошо все.

– Знаешь, я так вспылила…Ну ты бы хоть предупредил, правда, – тихонечко оправдывается мать.

– А что бы изменилось? – хмыкает Сашка.

– Ой, не знаю, что, но я как подставила эти похоронные посиделки…

– Все, мам, забей, все будет хорошо.

Заходим в большую столовую. И на всю ее длину заставленный угощениями стол. Тарелки не помещаются – стоят в три ряда друг на друге. Глаза разбегаются от такого щедрого разнообразия угощений. За столом человек восемь уже собралось – пять мужчин, в основном в возрасте, и три женщины.

Одна из них – Нина. Мой взгляд тут же падает на нее. Напрягаюсь. Нина тоже будто каменеет, завидев меня, и отворачивается. Лицо в красных пятнах. Плакала…Но сейчас вроде бы уже спокойна. Крутит вилку тонкими пальцами, зачарованно смотря на то, как блестит в электрическом свете столовое серебро.

– А вот и пасынок мой дорогой со своей невестой, – громко объявляет всем присутствующим Вахтанг.

За столом начинают одобрительно шуметь. Хлопают нам, разглядывают с любопытством. И с ходу желают счастья, будто у нас помолвка, а не просто знакомство. Сашка на все это демонстративно обнимает меня, притягивая к себе поближе. Отшучивается в ответ.

А у меня вдруг чуть ли не слезы на глаза наворачиваются. В горле растет ком. Прижимаю ладони к щекам в попытке удержать рвущиеся наружу внезапные эмоции.

Потому что все эти незнакомые мне люди, кроме Нины, конечно, смотрят на нас с безусловным одобрением и радостью.

И я бы многое отдала, чтобы в моем родном доме нас встретили так же. Мне больно от того, что вышло не так.