Притворная дама его величества (СИ) - Брэйн Даниэль. Страница 13

Я смотрела в окно и не видела ничего подозрительного. Абсолютно. Если не считать того, что вдалеке шли какие-то люди, возможно, крестьяне, и они вдруг бросились в сторону леса. А моя карета ни с того ни с сего рванула так резко, что я едва не слетела с сиденья.

Глава десятая

Кучер орал что-то неразборчиво, ржали лошади, а я прикусила язык до крови. Черт. Несмотря на то, что происходило что-то неправильное, я хладнокровно провела рукой по губам и, скривившись, недолго думая вытерла испачканную ладонь о сиденье.

Карета прыгала по неровностям, и я с каким-то обреченным интересом ждала, что она вот-вот опрокинется. Кучер что-то вопил, и я по голосу понимала, что он очень напуган. Но поскольку все происходящее было вне моего контроля, мне оставалось только засунуть в рот и зажать зубами кусок той самой чистой простыни, чтобы не прикусить себе еще что-нибудь, и ухватиться за сиденье, сидя на полу. Падать мне в любом случае будет больно, и пусть скорость у кареты не такая, как у летящей по МКАДу машины, сломанные руки или ноги при здешнем уровне медицины окажутся критичны. И хромота — не самый плохой исход.

Когда мне казалось, что еще немного — и мы точно перевернемся, и я даже вцепилась в сиденье что было сил и стиснула зубы посильнее, а потом уперлась ногами в сиденье напротив, карета остановилась. Ржали лошади, и кучер перестал орать и теперь, как я поняла, пытался успокоить обеспокоенных животных. Откуда-то донесся еле слышный крик отчаяния и боли, короткий, он оборвался слишком внезапно, чтобы я могла решить — все закончено. Нет, что-то происходило, и мы были абсолютно не защищены. Разбойники? Те самые твари, которые от голода нападают на людей?

Я выбралась, выглянула в окно. Мне ничего не было видно кроме частокола стволов и спины кучера.

— Эй! — крикнула я. — Что случилось?

— Вот дура-то, — в сердцах ответил кучер, не оборачиваясь ко мне. — Мариза, что же госпожа графиня кроме тебя никого не нашла?

Он наконец повернулся. Да, ночь возлияний не прошла для него даром, и попытки прийти в себя особого эффекта не дали.

— Тебя забыли спросить, — огрызнулась я. Обсуждать решение отправить меня ко двору у меня не было ни малейшего желания. — Что там такое?

— Лезары, дурья твоя башка, — морщась, отозвался кучер. — Оголодали, твари, зверье ведь попряталось. Еле успели уйти.

— Мы же в карете, — пробормотала я, сознавая, что поняла что-то неправильно. Но вряд ли я могла узнать это иным способом. Иногда стоит прикинуться непонимающей — так проще получить информацию. В бизнесе это работало строго наоборот: делай вид, что тебе все понятно, никак иначе, разберешься сама и потом, главное — не принимать поспешных решений. 

— Это ты в карете, — оскалился кучер. — Сожрут меня, что делать будешь?

Резонно, согласилась я. Хотя… Наверное, плюну на то, что герцогиня выскажет графской семейке претензии — мол, придворную даму не довезли. А был бы отличный вариант, если бы я умела ездить верхом и могла бы оседлать уцелевшую лошадь. Жестокий вариант, но отличный, и я не терзалась бы муками совести, потому что кто бы ими терзался из-за меня.

Кучер ходил туда-сюда. Я рассматривала его — вполне еще молод, рановато ему умирать. Никаких больше звуков не доносилось, ни криков, ни стонов, лошади затихли, я сделала вывод, что опасность миновала, и даже приоткрыла дверь, но кучер тут же на меня зашикал.

— Думаешь, они улетели? Как бы не так.

— Как ты узнаешь, что можно ехать?

— Должен увидеть, как они летят. Пока не видел, только как опустились. Кто-то не ушел вовремя в лес.

Это было глупо — двигаться по открытым пространствам, если была такая угроза. Но поскольку других вариантов не было — не метро же от них тут ждать, в самом деле — разумно бы было, наверное, переждать? Может, у этих лезаров сейчас сезон? Или они так всегда летают? Я не понимала причины того, почему мы просто взяли и поехали, без всякой защиты, но, вероятно, она была, и мне было важно узнать ее. Показаться глупой я не боялась, учитывая тот факт, что бедняжка Мариза снискала славу дурочки не только среди господ и особо приближенных слуг.

— Так зачем они вышли? — спросила я, пару раз хлопнув глазками. Как это выглядело со стороны — подозреваю, довольно наигранно. — Почему мы едем не по лесу?

— Да ты же совсем дурная, — проворчал кучер, подходя к карете поближе. — Ну как они до деревни дойдут? А нам как ехать, если не по дороге? И так чуть не перевернулись. А лошади ноги переломают? Дурная, как есть дурная, — он разглядывал меня, я не отводила взгляд, — дурная, но хорошенькая…

Я хмыкнула. Понятно было, к чему он клонит, и мне, наверное, стоило к этому привыкать. Если даже в моем просвещенном мире некоторые женщины считали еще комплиментом свист вслед и шлепок по заднице, что было говорить о мире этом.

— Даже не думай, — предупредила я. — Ни добром, ни силой. Иначе я сразу скажу герцогине де Бри.

— Кто же тебе поверит? — Кучер взялся за ручку двери с той стороны, и похоже, он совершенно не понимал, что сейчас под угрозой куда больше, чем я.

— Ну, кто, — усмехнулась я, и кучер замер. Мое спокойствие его напугало. — Доктора, например. Думаешь, я тебе добром дамся? Да и потом, кому скорее поверят, тебе, который коням хвосты крутит, или графине де Аллеран?

— Да какая ты графиня? Платье господское напялила да кольца, и этого хватит?

Глуп не тот, кто кажется глупым. Я усвоила это с первых своих поездок за барахлом. И если польские оптовики еще старались держать хоть какую-то марку, то улыбчивые, внешне доверчивые и чрезмерно вежливые турки, которых, казалось, было так легко продавить на огромную скидку, могли положить вместо оговоренного товара сплошной неликвид, сбыть который нельзя было даже в далекие села.

— Какая-никакая, для герцогини — графиня, — продолжала я с кривой и нахальной улыбкой. — Допустим, меня вернут обратно, если вскроется, что я не мадемуазель Адриана, а внебрачная графская дочь, всю жизнь надевавшая платья на господ. С тобой-то что будет, дружок? И за то, что снасильничал, и за то, что открыл обман? Мне-то и в замке при мадемуазель нормально жилось, а вот тебе что от господ светит — я даже не знаю… 

До кучера начало доходить, в чем проблема. В его не самую смекалистую башку до этой минуты, кажется, даже не стучалась мысль, что для всех я — графиня де Аллеран, и этой легенде надо бы соответствовать. И как бы ему ни хотелось сбросить стресс, вполне возможно, что с Маризой и не впервые, пришлось отступить.

— Вот дурная, — еще раз пробормотал он и отошел. 

Я потерла лицо руками. Потом прислушалась к ощущениям тела: порванная на тряпочки простыня пока держалась. И хотя это все было невероятно неудобно и напоминало мне школьные годы в те времена, когда мы тоже стирали тряпочки, я хотела бы и дальше надевать эту варварскую конструкцию столько лет, сколько отпущено мне природой, и без перерывов на одиннадцать месяцев. Каждый такой перерыв грозил отправить меня на тот свет еще раз. И кучер этот далеко не единственный, не первый и не последний. Что делать? Я вспомнила Адриану: воспользоваться ее рецептом? Могла ли герцогиня де Бри знать о желании юной родственницы посвятить жизнь благочестию и воздержанию? Если да, отлично, но только в случае, если герцогиня не попытается выбить из меня эту дурь. Ко двору меня тащат явно не для того, чтобы я показывала всем пример добродетели.

Я посматривала в окно. Время шло, все было спокойно, а потом я увидела, как далеко за деревьями мелькнула тень, потом еще одна. Лошади зафырчали, кучер кинулся к ним, успокаивая, но, казалось, это было уже вторично. Лезары улетели, бросив где-то останки своих жертв, а я записала себе — эти твари действительно очень опасны, и что самое скверное, я не знаю, в какой момент они становятся агрессивными. Когда юная барышня учила Маризу ездить на лошади — что, как я сейчас понимала, и привело к тому, что бедняжка свернула себе при падении шею и заполучила меня в свою неумную голову — лезары спокойно летали над лесом… наверное, тогда еды им хватало.