Дикая охота (СИ) - Бутусова Лена. Страница 19

— Глянь-ка, Тремор, — прозвучал третий голос, — здесь костер и жратва на нем готовится. — Шаги разбойников переместились за противоположный угол домика, туда, где у Таи была походная кухонька. — Пахнет смачно… И на вкус ничего! — разбойник проговорил с набитым ртом, явно дегустируя Таину стряпню.

— Жрать будете, когда Ханса с Нидлером отыщете! — Тремор прорычал со злостью и, судя по бряцающему звуку, пнул котелок с супом ногой.

— Ты зачем так, Тремор? Хорошая похлебка была, мы с Маком со вчерашнего дня нормально не жрали, — голос дегустатора зазвенел злобными интонациями, послышался лязг металла.

Тая, решив, что пока разбойники заняты разборками друг с другом, у нее есть шанс забрать книжечку из хижины, на цыпочках пробралась к входу.

— Харе орать! — самый молодой из троих мужчин попытался осадить подельников. — Сейчас сюда вся округа сбежится!

— Да, никто сюда не сбежится, — прогнусавил Тремор. — Полицаи [*] в эти места носа не суют. Наши это края, что хотим, то и воротим. Мы тут хозяева. Я тут хозяин!

Главарь еще раз в сердцах пнул несчастный котелок, и тот с глухим стуком покатился по земле.

— Тебе не хуже моего известно, Тремор, что хозяин в этом лесу один, — молодой проговорил, враз посерьезневшим голосом. — И это не мы с тобой, а Белый волк и его стая.

Повисла тишина, в которой, казалось, можно было расслышать, как скрипят зубы главаря шайки, но он ничего не ответил своему младшему подельнику. Тот продолжал:

— И если сильно беспокоить их, то мало не покажется никому, ни нам, ни полицаям. Так что не дери глотку, Тремор.

— Эй, мужики, сюда гляньте! — голос третьего разбойника послышался с дальнего края полянки, на котором Тая закопала мертвые тела своих обидчиков. — Это еще что такое?

Девушка юркнула в хижину, от страха не сразу вспомнив, где оставила книжицу. Маленькое окошко пропускало совсем немного света, внутри было сумрачно, и Тая, не разобрав дороги, споткнулась о кровать, затем налетела на стол, уронила стоявшую на нем кружку, дрожащими руками схватила книжку Нирины и бросилась к выходу.

— В доме кто-то есть! Ату его! — на поднятый Таей шум тут же примчались все трое разбойников.

— Ба! Да, тут девка! — дорогу Тае перегородили два здоровых жлоба. — Хорошенькая. Покоцаная только чутка…

— То-то я смотрю в доме прибрано, жратва готовится, — Тремор пролез вперед, бесцеремонно распихав своих подельников. — И где только эти два остолопа такую красаву отыскали? Скажи, детка, а где Ханс с Нидлером? И какого черта они общий схрон [**] без надзора оставили?

— Да, что ты с ней разговариваешь, командир? Откуда ей знать? Бабе много знать не положено. Такая малышка для одного только дела и нужна, — младший бандит гадко осклабился, оглядывая Таю липким взглядом. — Нет, для двух. Еще похлебку варить.

Тая молча отступила вглубь дома и подняла перед собой топорик. Больше она никому не позволит над собой издеваться. Пусть только попробуют протянуть к ней свои грязные руки, тут же останутся без них.

— Э, крошка, топорик опусти, — Тремор на всякий случай отступил от Таи. — Вдруг порежешься. А то мы с ребятами крови боимся, — он ухмыльнулся, многозначительно покосившись на подельников, и те мерзко заулыбались.

— Не приближайтесь, — Тая прошипела сквозь стиснутые зубы и лишь крепче сжала рукоять топора.

— Ты, какая дикая, — Тремор проговорил удивленно и даже как будто с уважением. — Верно, Ханс с Нидлером сегодня ночью хорошо повеселились.

От этих слов Таю затрясло. Столько в ней было злости и обиды, что она издала протяжный звук, похожий то ли на вой, то ли на вопль, и замахнулась топором на обидчиков:

— Чудно повеселились! — она проговорила, почти прорычала, сквозь злые слезы. — Теперь отдыхают. В яме! Это Я их туда закопала!

Двое стоявших сзади разбойников, не сговариваясь, обернулись на пятно свежевскопанной земли в дальнем углу поляны.

— Тремор… — младший Мак проговорил изменившимся голосом, — так там, того, могила что ли?

— Брешет, — главарь шайки не шевелился, но смотрел на Таю со смесью недоверия и настороженности. — Зубы заговаривает.

— Да, нет же, Тремор, — Мак то и дело затравленно озирался через плечо, — там и вправду могила. Земля-то свежая…

— Не городи чушь, Мак. На тебя байки про Белого волка плохо действуют, — Тремор смачно харкнул себе под ноги и впился в Таю тяжелым взглядом. — Как такая пигалица могла завалить двоих здоровых мужиков?

— Тебе показать? — Тая опустила голову, глядя на разбойников исподлобья.

И тут не выдержал даже Тремор. Он попятился прочь от Таи, задом выталкивая из сторожки своих подельников.

— Тише-тише, детка, не кипятись, — главарь банды выставил перед собой руки, словно защищаясь от отчаянной девушки.

— Тремор, ее глаза… — в голосе Мака послышались испуганные визгливые нотки.

— Что, ее глаза?.. Ах ты, черт!

Мужчина посмотрел на Таю при свете дня и отшатнулся, едва не запнувшись о порожек. Разбойники продолжали отступать от девушки, не сводя с нее взглядов, точно с опасного хищника. Тая, понимая, что ей удалось как-то напугать бандитов, решила не терять этого преимущества. Она неловко взмахнула топориком, и трое мужчин в страхе попятились от нее.

Неожиданно ей в голову пришла отчаянная мысль. Если она не знает, где искать Дар Ветра, быть может, ей попытаться найти другого своего защитника:

— Вы говорили про Белого волка, — Тая переводила настороженный взгляд с одного разбойника на другого. Посмотрела на Мака, который первым вспомнил загадочного зверя. — Где вы его видели? — Она спросила, точно выплюнула этот вопрос, и младший из разбойников отшатнулся от нее, налетев спиной на своего подельника:

— Так ведь, это, тут он где-то, бродит по окрестностям, — Мак испуганно покосился на главаря. Заметил его красноречивый взгляд и, показательно спохватившись, продолжил, — Точно! Вчера только его на границе Пустошей видели. Это там! — разбойник неопределенно махнул рукой на восток.

— Ты давай, иди к нему, родная. Он тебя уж, верно, заждался, — Тремор проворковал ласково, будто обращался к собственной дочке. — Мы на тебя не в обиде за Ханса и Нидлера. Так им и надо, сволочам этаким! — разбойник истерично хохотнул, нервно дернувшись в сторону, в попытке уйти с Таиной дороги.

Тая бросила быстрый взгляд по сторонам. Чего бы ни испугались головорезы, вряд ли ей удастся долго держать их под контролем. А значит, нужно бежать. Вот только нужно добыть хоть что-то, что поможет ей не умереть с голоду в глуши. Девушка судорожно вздохнула, сунула за пазуху книжку матери-настоятельницы и, сжав рукоять топорика, рванулась в заросли.

И пробегая мимо костра, подхватила лежавший на боку котелок с остатками похлебки…

Крупный волк ленивой трусцой бежал через подлесок. Шкура его казалась запорошенной снегом, невозможным среди летнего леса, настолько она была белой, играя и переливаясь в солнечных лучах, словно самый настоящий оживший сугроб. Волк был сыт, доволен и потому не обращал внимания на снующих вокруг него мелких зверушек. К тому же солнце висело в небе уже высоко — не подобающее время для волчьей охоты. Но ничего, погодите, мелочь мохнатая, вот взойдет луна, госпожа ночи, тогда и поговорим о том, кто в лесу хозяин. А сейчас бегайте, радуйтесь жизни. Пока еще можете…

Внезапно волк замер, точно вкопанный, и навострил уши. До чуткого звериного слуха донесся надрывный женский крик — почти нечеловеческий — такой знакомый, полный страха, боли и — злобы. Волк вздыбил шерсть на загривке и обнажил зубы, тихонько зарычав в ответ. Та, жизнь которой он спас год назад, была сейчас совсем рядом. И, судя по тому, что слышал Белый волк, ее преображение должно было вот-вот завершиться. И в тот момент, когда это произойдет, ему обязательно нужно быть рядом с ней. С той, чью кровь он смешал тогда со своей и чью жизнь теперь обязан был хранить до самой своей смерти.