Лодка над Атлантидой - Кернбах Виктор. Страница 24

— И никто не взял хотя бы один из них?

— Никто, господин.

— А почему, когда ты узнал, что не от всех кувшинов люди заболевают, ты еще раз не пошел на них посмотреть?

Аута опустил глаза, покусывая губы.

— Испугался?

— Нет, господин.

— Тогда почему не пошел? Тебя не пустил Тефнахт? Говори, не бойся.

— Да, господин. Мне приказали, чтобы я не смел отходить от лагеря, если не хочу быть убитым.

Старик засмеялся:

— Он побоялся, как бы ты не убежал! Когда же тебя послали в сопровождении только одного солдата в пустыню, это показалось ему не опасным… А вот я не боюсь за тебя, я знаю, что ты не убежишь. Для такого дела можно дать тебе и корабль. Кто бы осмелился взять в руки кувшины, упавшие с неба? Вот как мы стремимся познать природу! А мудрому Тефнахту больше нравится веселиться, чем познавать мир!

Великий Жрец был в гневе и не пытался более скрывать это от Ауты. Если бы раб не был столь взволнован, он заметил бы в глазах Великого Жреца легкий огонек озабоченности, который мелькнул на мгновение и тут же потух.

Через некоторое время Аута поднял глаза и увидел, что старец пристально смотрит на стену. Они долго молчали.

За окном наступила ночь. Старец встал, позвал слугу и потребовал принести свет. Потом он положил руку на плечо раба и каким-то чужим голосом сказал:

— Пусть принесут нам светильник, и пойдем наверх, посмотрим на ту звезду. В первый раз ты меня видишь таким, сын, но тебе я могу признаться: я сам не знаю, что и подумать… Если бы только звезда…

Слуга вошел с несколькими зажженными светильниками и расставил их по комнате. Аута взял два из них и пошел вслед за жрецом по небольшой лестнице, которая вела на крышу. У Ауты сильно билось сердце. Снова он приближался к открытой вышке, на которой провел тысячи ночей, наблюдая звезды мира. Они ступили на пол вышки, сделанный из плит черного мрамора. Аута с удовольствием вдохнул воздух, напоенный сильными ароматами. На севере виднелась Звезда Пастуха. Жрец и Аута повернулись на северо-восток и застыли от удивления: неизвестной звезды не было! Ее не было нигде на горизонте. Исчезла!

Тогда Великий Жрец тяжело опустился в кресло и, опершись подбородком на грудь, просидел так молча, неподвижно до тех пор, пока ночная свежесть не заставила Ауту взять его за руку и осторожно отвести в спальную комнату. В эту ночь Аута не покидал старца. Никто из них не смог уснуть. Ночь прошла в полнейшем молчании, А когда в окне, выходившем на восток, забрезжил свет, старец задремал, и Аута пошел спать к себе в одну из верхних комнат. Он чувствовал себя утомленным и разбитым, но не ночным бдением, а раздумьями.

ГЛАВА XIII

С двух сторон Атлантиду защищали четыре горные цепи. С севера, откуда могли вторгаться во время зимы ветры холодных стран, длинный ряд гор охранял огромный остров, где возвышалась Святая Вершина. Весь восточный берег был защищен от горячих ветров соседних пустынь тремя мощными цепями высоких гор. Первая из этих цепей начиналась почти напротив Столбов Мелкарта и состояла из довольно высокой горной гряды, простирающейся очень далеко с запада на восток и опускающейся пологим склоном прямо к морю, затем севернее за ней шла другая гряда, поменьше, покороче, за которой тянулись невысокие горы, переходящие в едва заметную цепь, понижающуюся к югу.

Южнее, там, где Страна Песков охватывает берег Атлантиды, который составляют горы, берущие свое начало от южных Столбов Мелкарта, известных среди местных жителей под названием Идрарен, находится самая большая горная гряда Атлантиды. Она распадается на две стоящие друг перед другом цепи, западную и восточную, и кончается прямо на берегу соседнего континента и отсюда, делая крюк, сближается с Атлантидой. Здесь находятся шесть огромных и множество мелких гор. Самая высокая вершина всегда закрыта тучами. Никто еще не осмеливался подняться на самый верх. Но снизу можно увидеть непрерывно выходящие из нее тонкие клубы дыма, а иногда оттуда сыплются искры, горячий пепел и камни. Люди говорили, что через эту вершину, если у кого-нибудь хватит безрассудной дерзости, можно войти в подземную Огненную Страну. Многие считали, что солнце, перед тем как взойти на восточном краю Земли, берет оттуда жар. Старики слышали от своих дедов, которые слышали от их дедов, что будто бы однажды гора несколько дней и ночей подряд выбрасывала столбы дыма, выплескивала горящую грязь, языки огромного пламени и что будто бы желтый камень с красными прожилками, который теперь рабы режут для строительства домов писцов, надсмотрщиков и купцов, не что иное, как та самая застывшая после извержения грязь.

У подножия Огненной Горы, как и в соседней Стране Песков, росли чудесные, порою даже выше, чем там, в пустыне, деревья, которые вместо веток на вершине имели пучок длинных листьев, каждый в пять—шесть локтей, Их плоды, финики, высоко ценились во всей Атлантиде за свою особенную сладость и необыкновенную сытность. Выше раскинулись леса, состоящие из сосны с мягкой и гладкой корой, росли здесь и кустарники вечнозеленого можжевельника, а также очень высокие заросли черной, с розоватыми цветочками травы.

В этих горных и лесных краях жили племена высоких, как все атланты, людей, но кожа у них была скорее коричневая, чем красная, а волосы почти желтые; говорили они не на языке атлантов, а на каком-то другом, хотя любой атлант мог легко их понимать, так как многие слова у них были похожи, но произносили они их по-разному. Эти люди выращивали лучший скот в Атлантиде и умело обрабатывали землю. Они жили в одной из десяти стран, подчиненных правителю Атлантиды; во главе их стоял собственный вождь, который получал приказы от правителя атлантов.

В этих горах было очень много пещер. В них жили рабы.

Через несколько дней после прихода кораблей из дальнего плавания у подножия Огненной Горы произошло необычное происшествие. Однажды утром около пещер, где расположился лагерь солдат и надсмотрщиков, начался переполох. Как выяснилось, ранним утром, когда уже было поздно что-нибудь поправить, один очень сильный черный раб, таскавший на спине камни в три раза больше, чем любой другой, и на которого даже вооруженные солдаты смотрели с некоторой опаской, перетер (и никто не знал, чем именно) на ногах медную цепь и в течение оставшейся ночи порвал такие же цепи еще у девяти рабов. Солдат, который их охранял, был найден задушенным, а пещера оказалась пустой. Рабы взяли с собой свои инструменты и все оружие солдата, оставив на нем лишь шлем.

На рассвете пришедший забрать рабов на работу надсмотрщик при виде пустой пещеры от удивления разинул рот. Сначала он хотел закричать, но тут же подумал, что тревога будет невыгодна для него самого, так как обо всем узнают остальные рабы и другие надсмотрщики, которые только и ждут того, как бы поймать его на какой-нибудь неудаче и донести господам. Поэтому он молча вышел и, с трудом сдерживая гнев и досаду, пошел к сотнику, а своего помощника послал выводить рабов на работу из других пещер.

Сотник, побывавший в походах и на многих войнах, внимательно выслушал надсмотрщика. Он сразу же понял, что бежавший раб не из трусливого десятка. Необходимо было быстро схватить беглецов, иначе вся вина падет на него.

— Кто были эти рабы? Говори быстрее, надо за ними идти в погоню! — сказал сотник, стараясь казаться спокойным, бывалым в таких делах человеком.

Надсмотрщик пожал плечами:

— Какие-то черные рабы… Разве тут узнаешь их всех! Я их видел только вчера; с ними была одна, а может быть, и две женщины. Мужчины по виду казались одними из самых сильных.

— На каком месте они работали?

— Не знаю. Их все дни водил один и тот же солдат.

— Так ты что, даже имен их не знаешь?

— Нет, их знал только охранявший солдат, но они задушили его.

Спокойный вначале и довольный тем, что ему есть на кого свалить всю вину, сотник вдруг побледнел. Если надсмотрщик, испугавшись, понял, что весть о случившемся, дойдя до Великого Города, может не только лишить его должности, но и жизни, то и сотник теперь сообразил, что ему тоже несдобровать. От его самоуверенного спокойствия не осталось и следа, когда он подумал, что и его призовут к ответу за отсутствие усиленной охраны у таких опасных рабов. Ему было хорошо известно, что если старшие над ним начальники захотят найти в нем виновного, то даже боги не смогут его оправдать.