Малый драконий род - Кернер Элизабет. Страница 20

Кроме того, он приготовил для меня большой кубок теплой воды, благоухавшей листьями итакхри. Настой этих листьев для нас пусть и не является первым снадобьем от всех недугов, как лансип для гедри, однако имеет приятный вкус и разливает по телу благотворное тепло, возвращая бодрость холодными зимними ночами. Как только я смог оторваться от своей огненной ванны, как сразу же припал к кубку и выпил все до дна.

Кейдре пришлось ждать меня довольно долго, однако он был вынужден набраться терпения, если хотел что-то от меня услышать.

— Ну как, отец?

Ответил я не сразу. У меня перед глазами все еще стояли огненные пустоши, и слова будто застряли у меня в горле.

— Отец, что ты обнаружил? — спросил он вновь. Голос его слегка посуровел: он хорошо знал меня и угадывал мое настроение.

Забудься я на миг — и мой голос сразу бы меня выдал. Но я произнес спокойно:

— Кейдра, сын мой, все ли у вас в порядке с тех пор, как родился малыш? Не забываешь ли ты, опьяненный своим счастьем, подниматься в воздух? Или, быть может, все время проводишь теперь подле сына?

— Мы с Миражэй летаем ежедневно, — ответил он с улыбкой. — Поочередно, каждый по два часа, как ты сам учил меня когда-то.

— А Щерроку, значит, понравилось вчера, когда вы взяли его с собою в небо? Что ж, хорошо. — Я прикрыл глаза. — Лишь спустя годы он научится летать сам, бедный малыш. Но я боюсь, что нам всем придется отдаться на волю полета гораздо раньше.

Не знаю, говорило ли в Кейдре упрямство, или же он просто не мог угадать того, что я видел.

— Зачем еще? К чему ты заговорил о полете, отец? За огненными пустошами нужно наблюдать, это верно, но какая нужда сейчас Щерроку в полете, он ведь еще совсем мал?

Я обратился к нему мысленно, явив перед его внутренним взором то, что все еще не мог облечь в слова. У Кейдры вырвалось проклятие..

— Во имя Ветров! Отец, ты уверен? — спросил он сдавленно. Голос его звучал опустошенно: как я уже говорил, он хорошо меня знал.

— Если хочешь, спроси Идай, она тоже была со мной, — ответил я. — Однажды — давным-давно, когда мне едва миновал второй келл, — я видел, как огненные пустоши свирепствовали под звездным небом. Но по сравнению с тем, что мы с ней наблюдали этой ночью, прежнее зрелище кажется мне теперь не опаснее облака, заволакивающего луну.

— Понимаю, — произнес Кейдра со вздохом и на мгновение умолк. Потом, глянув на меня, недовольно продолжал: — Ты же знаешь, что среди нас найдутся такие, кто даже в этом будет обвинять госпожу Ланен и государя Акхора. Еще бы: стоило произойти хоть какому-то сдвигу, как дому нашему уже грозит уничтожение. Не завидую я тебе, отец: как ты собираешься разубедить их в этом?

— Буду бить их друг о друга лбами, пока не вышибу из них всю дурь, — ответил я коротко.

Мысль, высказанная Кейдрой, посещала прежде и меня. Я знал, что после того, как Акхор со своей возлюбленной покинули остров, в любой напасти, какая бы ни случилась в ближайшие несколько десятков лет, будут винить именно их. Но я и предположить не смел, что так скоро может произойти что-нибудь столь серьезное. Ну, что ж поделать. А жизнь тем и хороша, что застает нас врасплох, когда мы дремлем. Я зевнул.

— Сынок, ты не побудешь здесь со мною еще несколько часов? Чувствую, мне нужен отдых. Землетрясение потревожило мой вех-сон, и я сегодня очень устал.

Кейдра с готовностью согласился.

— Извини, отец. Из-за этих треволнений я совсем позабыл, что ты пробудился раньше времени. Быть может, тебе есть смысл возвратиться в свой вех-чертог?

— Нет, благодарю тебя, — ответил я, устраиваясь на своем ложе из кхаадиша. — По большей части я излечился. Плечо у меня онемело и немного побаливает, но это вполне терпимо. Нет, мне нужно просто отдохнуть, а после не мешало бы и поесть.

Я потряс крыльями и стал укладывать хвост себе под голову. Тут Кейдра сказал:

— Отец, ты и вправду чувствуешь себя настолько хорошо, что готов предстать перед Советом, что бы за этим ни последовало?

Я поднял глаза на Кейдру: он тоже глядел на меня, приняв позу Проявления Озабоченности. Со вздохом я отвернулся.

— Быть может, ты и прав, сынок: я просто дряхлею, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал жалобно.

Я достиг того, чего ожидал, хотя и не смог заснуть, пока Кейдра не насмеялся вдоволь.

Летний луг называется так потому, что в разгар лета здесь очень красиво: полыхает ярко-малиновыми соцветиями огненный зев, в неисчислимом множестве пестрея посреди темного багрянца и веселой зелени; желтеют увитые шипами цветы солнцезвездника. Я не изучал растений и знаю всего лишь, как они называются, но красота их всегда радовала меня в теплые месяцы года. Сам луг представляет собой широкое открытое пространство, поросшее травами, где всегда хватает места всем нам, когда мы собираемся в этом уютном уголке.

Зимой это место обычно превращается в стылую, скованную морозом плешь, покрытую щетиной ссохшейся травы, которая не греет душу и не радует глаз даже в пору зимнего запустения. Однако оно хорошо тем, что находится под открытым небом, — один взмах крыла, и ты в воздухе, в полной безопасности. Это лучше, чем сидеть в теплой пещере, вроде нашего Большого грота, рискуя быть заживо погребенным из-за того, что земля вздумала вести себя неспокойно. Я не знал, многие ли откликнутся на мой призыв: это ведь не было настоящим собранием Совета, обязательным для всех...

Утро выдалось серым и безрадостным. Когда Кейдра разбудил меня, я обнаружил, что крылья мои затекли, тело саднило, а в голове стоял туман — и почувствовал, что мне совсем не хочется будоражить кантри известием, что вскоре всем нам, возможно, придется покинуть свой дом. Кейдра позволил мне выспаться вволю, оставив мне лишь немного времени на то, чтобы, прежде чем отправиться на сбор, я мог подкрепиться окороком, который он для меня раздобыл. Я надеялся, у меня найдется время поразмыслить о том, что я буду говорить, чтобы при надобности смягчить недовольство собравшихся, выдвинув какие-то иные предложения.

Впрочем, иногда лучше выложить присутствующим всю правду как есть, если уж им все равно суждено ее услышать, — да и покончить с этим. Разумеется, значительную часть вины родичи взвалят на плечи Акхора — или кинут ему в лицо, даром что он отсутствует. Но все же мы должны сейчас решить, что нам делать, да побыстрее...

Я напился из ледяного ручья, что протекал близ моих чертогов, и это освежило мне голову — теперь я мог размышлять трезво. Вначале я отправился пешком, пытаясь разогреть мышцы, но в конце концов вынужден был расправить затекшие крылья, чтобы пролететь остальную часть пути до Летнего луга, не имея представления о том, кого я там встречу.

Вышло так, что сородичей моих присутствовало там даже меньше, чем я ожидал. Землетрясения, пусть даже такой силы, как вчера, были в наших землях довольно обычным явлением, чтобы из-за этого впадать в страх. Прочие ведь не видели того, что узрели мы с Идай. И все же два десятка кантри — одна десятая всего рода — слетелись сюда, в это холодное, открытое всем ветрам место, чтобы поговорить о том, что же предпринять.

Думаю, что приземлился я довольно-таки недурно, хотя тело у меня затекло и побаливало. Идай мысленно обратилась ко мне, поинтересовавшись, все ли в порядке.

«Все хорошо, наперсница моя, насколько это сейчас вообще возможно. А теперь я прошу тебя мне помочь», — ответил я, после чего поклонился всем собравшимся.

— Доброе утро всем вам, друзья мои, и благодарю вас, что откликнулись на призыв, — произнес я громко. — Нужно многое сделать.

Первым заговорил Крэйтиш, который по возрасту приближался скорее ко мне, чем к Кейдре. В неверном свете зачинающегося дня голос его звучал умиротворенно.

— Шикрар, Хранитель душ, ты можешь поведать нам что-то, о чем мы еще не знаем? Прошлой ночью подземные толчки были сильны, это верно, однако не сильнее, чем в прежние времена. Были они прежде, будут и в дальнейшем. Я давно тебя знаю, учитель Шикрар. Что заставило тебя созвать вместе всех твоих учеников?