Эхо драконьих крыл - Кернер Элизабет. Страница 20

Прежде чем покинуть причал, Джеми отвел лодочника в сторонку и о чем-то посовещался с ним. Я сильно подозревала, что он наговорил ему кучу разных советов относительно того, как обеспечить мне безопасность и полное благополучие в пути. Как бы там ни было, расходясь, оба выглядели вполне довольными.

Когда мы с Джеми возвращались на ярмарочную площадь, я с удивлением обнаружила, что меня вовсе не переполняет радость при мысли, что скоро я отправлюсь в свое путешествие. Напротив, мною овладела грусть: завтра поутру я отплываю, и отныне мне придется путешествовать одной, без Джеми. Я и раньше полагала, что для того чтобы скитаться самой по себе, необходимо одиночество, и это казалось мне очень заманчивым. Теперь же я повзрослела, проведя две недели путешествия рядом с тем, кого так горячо любила. Казалось, прошли целые годы. Мне будет страшно его не хватать.

Когда мы достигли трактира, Джеми произнес негромко:

— Ну вот, девочка моя, ты и отправляешься в путь, — улыбка тронула его лицо. — По крайней мере, у тебя хватает ума не лезть в горы в это время года. Хоть от этого удалось тебя отговорить.

Мне было нелегко слышать в его голосе грусть.

— Будь поосторожнее в Корли, девочка моя. Нравы на верфях дикие, да там и в любой части города не погнушаются срезать кошелек среди бела дня прямо на улице, однако, пока не стемнеет, вряд ли отважатся перерезать глотку. Корли намного больше Иллары, и поэтому там гораздо опаснее, — он остановился, обнял меня за плечи и посмотрел мне в глаза. — Ты все так же намерена отправиться одна, Ланен? Не могу ли я поехать с тобой хотя бы до Корли? Я бы велел парням отвезти серебро домой, им вполне можно это доверить, а на баркасе, я уверен, нашлось бы еще одно место.

Я боялась этого момента, но нужно было выложить все начистоту.

— Джеми, я спорю сама с собой из-за этого с тех пор, как мы покинули Хадронстед, — я быстро сморгнула, чтобы удержать слезы, готовые политься из глаз. — Ты же знаешь, я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было. Ты — вся моя семья. Но я не могу все время надеяться только на тебя — не могу больше, раз уж я оставила наше поместье. Если мне предстоит жить самостоятельно, я должна быть одна. Прости.

Он закрыл глаза, и руки его выпустили мои плечи.

— Что ж, я просто предложил, — он вновь поднял на меня взор, и на лице у него я увидела отражение моей собственной решимости — Ланен, девочка моя, я терпеть не могу долгих прощаний. Если мне не суждено тебя сопровождать, то больше мне тут делать нечего: сказать по совести, я не перенесу, если придется торчать тут целую ночь в ожидании твоего отплытия. Сегодня же вечером я отбываю назад в Хадронстед. Вот только соберу вещи. Я воззрилась на него.

— Но, Джеми…

— Ну-ну, не надо. Ты ведь права: так будет лучше. В твоем распоряжении весь остаток дня, чтобы полюбоваться на ярмарку, — тут есть на что посмотреть, не пожалеешь.

Мы стояли у дверей трактира «Белая Лошадь».

— Я соберу все в пять минут, а ты отправляйся, найди ребят и скажи им, чтобы готовились к отъезду. Да приготовь Тень в дорогу. Встретимся вскоре тут же, в «Белой Лошади». Ну, ступай!

Полная изумления, я покинула его. Работников я нашла всех вместе на торговой площади, возле пивной лавки, и сказала им, чтобы собирались в обратный путь. Я ожидала, что они будут не в восторге от этого, однако им, казалось, было все равно. Одного из них я отвела в «Белую Лошадь», чтобы он забрал Тень, и, оставив его ждать остальных, решила напоследок поговорить с Джеми.

Он был уже в трактире. Мы быстро собрали все наши пожитки. Я подумала, что у меня и так уже достаточно серебра, и решила отправить свою часть выручки с Джеми назад в поместье. Я стояла возле него, преисполненная печали, пока он опорожнял на прощание кувшин пива. Он умудрялся беспечно болтать о предстоявшей поездке — о том, что обратно ехать всегда быстрее и легче, что он расскажет Вальферу, как проходили торги, что отныне дела пойдут по-новому: ведь теперь он Вальферу скорее компаньон, а не надзиратель.

— И не просто компаньон, а господин, раз уж ты меня в этом полностью поддерживаешь, — закончил он с озорной усмешкой.

— Только ты, Джеми, носом его в это не тыкай, — выговорила я, стараясь, чтобы голос мой звучал беззаботно, — а то бедняга и так беспомощен.

Он ухмыльнулся в ответ.

— Не знай я тебя слишком хорошо, я бы подумал, что в твоем сердце он нашел-таки уязвимое место.

— Настолько уязвимое, что я тут же сбила его с ног, — ответила я. — Я уж не стала добавлять ему пинка, когда он распластался по земле. Но ты в чем-то прав: сейчас он мне нравится больше, чем раньше.

Джеми покончил с пивом.

— Ну вот и славно. Теперь я могу ехать без остановок хоть до самой темноты. Пора отправляться.

Я последовала за ним во двор. Все трое работников были уже там: беззаботно болтая, они держали наших Тень и Огня под уздцы вместе со своими лошадьми. Джеми повернулся ко мне.

— Ну вот, девочка, тут мы с тобой и попрощаемся, — сказал он. — Не забывай моих наказов. Будь наблюдательной и благоразумной и постарайся не убивать этого Борса, если он вдруг снова начнет к тебе приставать.

Я рассмеялась — он знал, что это меня рассмешит.

— Обещаю только ранить его.

Я протянула ему руки, он заключил меня в крепкие объятия. Трепет охватил меня.

— О, Джеми… — произнесла я шепотом.

Какое-то мгновение он ничего не говорил, только еще крепче прижал меня к самому сердцу.

— Ланен, дочка! Благополучно отправляйся и хорошенько береги себя — и возвращайся счастливо домой, ко мне, — прошептал он; но под конец горло его сжалось, и голос скакнул вверх.

Родной запах, руки, обнимающие меня, любовь и сила, знакомые мне с самого детства… Я словно онемела и не могла произнести в ответ ни слова.

Он выпустил меня из объятий и взобрался на своего коня. Протянув руку, он приблизил меня к себе и поцеловал в лоб, как отец, благословляющий дитя в дальнюю дорогу. Он долго не отрывал взгляда от моих глаз, но наконец пришпорил Огня и, развернувшись, поехал к западным воротам Иллары. И ни разу не оглянулся. Работники последовали за ним, весело махая мне на прощание, и вскоре я потеряла их всех из виду: они затерялись в толпе.

Я утерла слезы рукавом рубахи. Странное это было ощущение — чувствовать себя наконец-то одной. Сердце мое было переполнено его словами, мне чудился его прощальный взгляд, но подле меня, казалось, образовалось пустое пространство — там, где раньше всегда был Джеми, которого мне сейчас так недоставало.

Он назвал меня дочкой.

Ну и пусть Маран не знала этого, пусть никто не мог быть полностью в этом уверен — все равно он был для меня самым что ни на есть настоящим отцом.

Я обняла себя за плечи. Хотя едва перевалило за полдень, с северо-востока поддувал холодный ветер. Я решила, что это Владычица подает мне знак. Пусть ветры гонят меня на юг и на запад, к Корли; а если удача и Владычица будут на моей стороне, я проследую и до самого Драконьего острова, ведомая ветром и грезами, а когда устану от странствий, то по крайней мере всегда теперь буду знать, где искать свой дом.

И Джеми будет ждать меня там.

Он назвал меня дочерью.

Его слова глубоко запали мне в сердце. Для меня они были, словно глоток прохладной воды знойным летним днем: растекаясь по телу, они утоляли мою страстную жажду и питали иссохшую душу, окончательно растворяя в себе постылый образ равнодушного Хадрона. Благословенна боль, если она пробуждает подобные чувства.

Я улыбнулась. Все-таки это было хорошее прощание, и лишь оно имело сейчас для меня значение.

Я повернулась назад к трактиру, сердцем и разумом погруженная в собственное прошлое — и будущее, — как вдруг внезапно грудь в грудь столкнулась с Борсом Триссенским.

Нам пришлось ухватиться друг за друга, чтобы не упасть. Я с радостью обнаружила, что сердце мое уже не колотится в его присутствии так, как это было раньше. Едва я вновь обрела равновесие, как тотчас же стряхнула с себя его руки.